В спорах, вызванных санкциями, одно из средств защиты и оснований для освобождения от ответственности — это ссылка на введенные ограничения как на форс-мажор. При этом российские суды склонны принимать такие аргументы только от отечественных компаний, отказывая в этом иностранным сторонам. Юристы объясняют это конфликтом императивных норм разных юрисдикций и защитой интересов местных компаний. Поэтому несмотря на логичность и обоснованность доводов о необходимости соблюдать европейские санкционные регламенты, надеяться на пересмотр такой практики со стороны КС не приходится. Но юристы обращают внимание, что рынок ждет ясности и разъяснений в этой сфере.
Аргументы Deutsche Bank и позиция российских судов
В ноябре Deutsche Bank подал жалобу в Конституционный суд, где оспаривает практику применения ст. 10 ГК («Пределы осуществления гражданских норм») и ст. 1193 ГК («Оговорка о публичном порядке») российскими судами в отношении трактовки санкций. Текст жалобы есть в распоряжении редакции. Заявитель указывает: статьи 10 и 1193 ГК позволяют судам не признавать санкции основанием для приостановления обязательств и для освобождения от ответственности иностранных лиц (то есть обстоятельствами форс-мажора) в случаях, когда стороны согласовали это между собой. При этом для российских компаний такая возможность доступна.
Deutsche Bank столкнулся с указанной проблемой во время спора с «Русхимальянсом» (дело № А56-60809/2023). Немецкий банк выдал гарантии российскому предприятию в рамках контракта на строительство завода по переработке сжиженного природного газа в районе поселка Усть-Луга в Ленинградской области. Гарантия регулировалась английским правом, и к ней применялись Унифицированные правила для гарантий по требованию.
«Русхимальянс» строил завод вместе с Linde, но в 2022 году иностранный контрагент в одностороннем порядке отказался продолжать работы из-за введенных санкций. А так как Linde не вернула неотработанный аванс в размере €738,2 млн, то «Русхимальянс» обратился в Deutsche Bank, который гарантировал исполнение обязательств. Но и немецкий банк отказался переводить деньги из-за санкций. После этого «Русхимальянс» подал иск в АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области с требованием взыскать больше €238,5 млн с Deutsche Bank.
В обоснование своей позиции Deutsche Bank указывал на ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014, которая запрещает европейским компаниям удовлетворять требования российских лиц по банковским гарантиям. Более того, согласно английскому праву и Унифицированным правилам для гарантий по требованию, эта норма санкционного регулирования ЕС образует форс-мажор, приостанавливает исполнение обязательств и исключает ответственность немецкого банка. Но суды не приняли такой довод Deutsche Bank, так как применение ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014 на территории РФ противоречит публичному порядку. Дополнительно АС Северо-Западного округа указал, что, согласно ст. 1193 ГК, норма иностранного права не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы публичному порядку РФ. К этому относится и запрет злоупотребления правом (ст. 10 ГК).
В поданной в КС жалобе Deutsche Bank настаивает, что российские суды не могут обосновывать отказ применять согласованные сторонами условия гарантии статьями 10 и 1193 ГК. Deutsche Bank не хотел причинять вред «Русхимальянсу», и неисполнение требований по гарантии было вынужденным, а не добровольным. А ст. 1193 ГК хоть и запрещает применять иностранное право при определенных условиях, но не позволяет российским судам полностью игнорировать последствия действия таких норм для европейских компаний.
Кроме этого, российская судебная практика признает иностранные санкции форс-мажором для защиты российских компаний. Например, в деле № А40-179021/2022 Верховный суд указал, что если санкции повлияли на выполнение отечественными сторонами их обязательств, то это может считаться обстоятельством непреодолимой силы. К подобному выводу приходили и нижестоящие суды в других делах (например, № А41-1329/2023, № А40-235865/2022, № А73-2177/2023, № А75-19724/2024).
Deutsche Bank признает, что в российском законодательстве есть механизмы ограничения прав иностранных лиц в ответ на введенные санкции (ст. 1194 ГК и ст. 254 АПК). Но банк также указывает, что подобные ответные меры пока не вводили в отношении обязательств компаний из ЕС и форс-мажора.
Коллизии императивных норм и естественное следствие санкций
Юристы отмечают, что доводы Deutsche Bank последовательные, аргументированные и взаимосвязанные. Неисполнение ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014 действительно повлечет серьезные последствия для немецкого банка, что подтверждает вынужденность отказа исполнять обязательства, указывает советник FTL Advisers Екатерина Дроздова. А ссылка на согласованное сторонами условие гарантии выглядит юридически обоснованной и относится к основополагающему принципу международного права pacta sunt servanda, отмечает юрист практики разрешения споров Адвокатское бюро Nordic Star Александра Кузнецова. Но проблема в том, что эта позиция противоречит российскому праву.
Вся ситуация отражает коллизию международного частного права в условиях санкционного режима, что было неизбежно и предсказуемо. Это конфликт между императивными нормами ЕС, которым подчиняется Deutsche Bank, и российским публичным порядком, требующим от банка, как участника российского экономического оборота, соблюдения принципов добросовестности и исполнения обязательств перед российским контрагентом.
Екатерина Дроздова, советник FTL Advisers
По словам партнера практики международных споров и санкций BGP Litigation Сергея Морозова, это одна из актуальных проблем в сфере разрешения международных споров. Европейский и российский законодатели стремятся обеспечить лиц под своей юрисдикцией инструментами защиты их прав. Поэтому в России появились ст. 248.1 и 248.2 АПК, а в ответ на это ЕС принял 15-й пакет санкций с положениями, которые позволяют не признавать и не исполнять любые решения российских судов, связанные с применением этих норм. «По всей видимости, подобные тенденции законодательной власти постепенно перенимаются и судебной властью, что порождает новые позиции в судебной практике», — говорит Морозов.
Старший юрист практики разрешения споров SL Legal Игорь Соколов напоминает, что иностранные суды тоже нередко игнорируют отдельные условия договоров, связанные с российской юрисдикцией. Например, в недавнем масштабном споре между страховыми компаниями и владельцами самолетов, которые остаются в лизинге у российских авиакомпаний, английский суд пришел к выводу о неприменении положений контрактов, однозначно устанавливающих юрисдикцию российских судов (дело Aercap Ireland Limited v AIG Europe S.A. & Others [2025] EWHC 1430).
Суды могут оценивать такие условия договоров как менее приоритетные по сравнению с нормами местного публичного права. Во главу угла ставится местный правопорядок и интересы местных юридических лиц.
Игорь Соколов, старший юрист практики разрешения споров SL Legal
Одновременно некоторые аргументы Deutsche Bank юристы ставят под сомнение. Например, Морозов отмечает внутреннее противоречие относительно форс-мажора. «Условие договора о приостановлении исполнения обязательства и исключении ответственности в связи с запретом ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014 не отвечает критерию чрезвычайности, хотя это один из обязательных признаков форс-мажора. Само согласование условия о приостановлении обязательств и исключении ответственности в связи с санкциями демонстрирует, что Deutsche Bank предполагал возможность введения подобного запрета», — разъясняет юрист. К подобному выводу приходят и российские суды. Например, в деле № А40-269124/2021 АС Московского округа указал, что не может принять во внимание доводы ответчика о наличии признаков чрезвычайности и непредотвратимости введенных санкций со стороны иностранного государства, если контрагент знал об этих ограничениях. При этом в указанном деле такой аргумент использовала российская компания, и ей тоже отказали в ссылке на форс-мажор. А Соколов считает, что доводы жалобы в целом можно свести к оценке условий контракта (санкционной оговорки) арбитражными судами. «Сомнительно, что это обстоятельство может стать предметом конституционной проверки», — отмечает эксперт.
Чего ждать от Конституционного суда
Юристы не ожидают, что КС согласится с доводами Deutsche Bank. «Вероятно, КС подтвердит приоритет российского публичного порядка и легитимности позиций арбитражных судов», — предполагает Дроздова. Вместе с этим КС может указать, что договорные оговорки о санкционном риске подлежат более тщательному и всестороннему анализу, а квалификация поведения как недобросовестного должна быть строго обоснована, рассуждает Кузнецова.
Можно предположить, что КС отклонит довод Deutsche Bank о том, что он обязан соблюдать запрет, установленный ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014, участвуя в судебном разбирательстве на территории России. Такой аргумент, по сути, напоминает попытку российского лица обратиться с монетарным требованием в европейский суд или арбитраж. Нюанс заключается в том, что российские суды рассматривают применение санкций ЕС как нарушение российского публичного порядка. А в европейской правовой системе таковым будет удовлетворение требований подсанкционного лица.
Сергей Морозов, партнер практики международных споров и санкций BGP Litigation
Отвечая на вопрос о форс-мажоре, КС может пойти несколькими путями. Первый — указать, что обязательство все-таки можно было исполнить, поскольку у заявителя есть активы не только на территории ЕС, но и в России, говорит Морозов. Второй вариант — заявить о неприменимости положений ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014 ввиду того, что эта норма не носит экстерриториального характера. «Это приводит к аналогичному выводу о том, что у Deutsche Bank сохранилась обязанность исполнить обязательство. Но наиболее вероятным представляется исход, в котором КС уклонится от прямого ответа на этот вопрос», — считает эксперт. Дополнительно Кузнецова перечисляет, какие вопросы КС мог бы разъяснить:
должны ли российские суды учитывать реальную невозможность исполнения обязательств иностранным лицом из-за действия императивного публичного права;
как соотносятся ст. 1193 ГК и договорные оговорки, прямо регулирующие санкционный риск;
можно ли квалифицировать действия иностранной компании как недобросовестные, если она действует под угрозой санкций своей юрисдикции.
Проблемы, описанные в жалобе Deutsche Bank в КС, возникают в условиях масштабности международных ограничительных мер. Именно эта специфика современной санкционной среды придает дополнительное значение позиции КС, от которого ожидают выработки критериев, позволяющих обеспечить предсказуемость гражданско-правового регулирования.
Александра Кузнецова, юрист практики «Разрешение споров» Адвокатское бюро Nordic Star
В целом юристы хотели бы от КС ясности по многим вопросам, которые возникают в связи с подобными спорами и обстоятельствами. Морозов делает акцент на важности разъяснений аспектов, связанных с применением концепции форс-мажора в условиях санкций в целом. Например, можно ли все-таки признать иностранные санкции форс-мажорным обстоятельством, если это влечет невозможность исполнения со стороны должника из недружественного государства. И если нет, то нужно разъяснить, на каком основании проводится дифференциация между российскими и иностранными лицами при решении вопроса о применении форс-мажора в случае неисполнения договорных обязательств.
А Дроздова указывает, что рынок ждет четкого и окончательного разъяснения о том, что обязанность российской компании или аффилированного лица по исполнению обязательств перед отечественным контрагентом имеет приоритет над императивными нормами иностранного санкционного права. «Это необходимо для устранения неопределенности и указания на возможность взыскания с российских компаний, аффилированных с компаниями из ЕС», — говорит юрист.
