По словам судьи Конституционного суда Гадиса Гаджиева, "сакральная суть Конституции РФ" заключена в ее преамбуле и первых двух главах – "Основы конституционного строя" и "Права и свободы человека и гражданина". Это своего рода идеал, все остальное – государственное право, подчеркивал судья, выступая в октябре 2013-го в Госдуме с лекцией, посвященной 20-летию Основного закона. Вместе с тем Гаджиев, работающий в КС с момента его учреждения в 1991 году, обращал внимание слушателей на то, что в тексте Конституции "мирно сосуществуют равноценные ценности и принципы", однако, применяя их в жизни, каким-то из них приходится "отдавать предпочтение" или искать компромисс.
В качестве примера он привел случай, который стал поводом для рассмотрения КС. Глава муниципалитета был отправлен в отставку, после чего на досрочных выборах был избран другой руководитель. Но уже после этого экс-глава был восстановлен в должности судом. Как отметил Гаджиев, в итоге оказалось, что за одним гражданином стоит закрепленная в Конституции ценность – право народа выбирать власть, а за другим – право на судебную защиту. В этой ситуации можно было выбрать "конфронтационный" вариант, решив, что "народ всегда прав" или, напротив, что право на судебную защиту – "это абсолютное право" (последнюю позицию, отметил при этом Гаджиев, в 1990-е годы активно отстаивала теперь уже судья КС в отставке Тамара Морщакова). Но оказалось, что "можно найти компромисс между ценностями": в итоге КС запретил назначать в таких случаях досрочные выборы до суда. Если обратить внимание на систему ценностей, отметил судья, то их в "ткани Конституции" набирается много, они образуют "бинарные пары", и их надо балансировать. С точки зрения Конституции только одна ценность находится выше других – человек и его права и свободы, резюмировал Гаджиев, добавив при этом, что она является еще и "основой либерализма".
О непростых поисках баланса при рассмотрении дел в КС свидетельствуют особые мнения, с которыми периодически выступают судьи. Рекордным по количеству особых мнений стал 2012-й: 30 раз кто-либо из судей КС публично заявлял о своем несогласии с принятыми решениями. А абсолютным лидером по этому показателю за 23 года на посту судьи КС стал Гаджиев. "Особое мнение судьи – это не жалоба проигравшего, а аргумент возможного победителя в сложном диспуте о развитии права, и оно не ослабляет, а, напротив, усиливает авторитет суда, устраняя лицемерие", – считает он.
О Конституции и ее ценностях
Ценности Конституции рефлекторно отражают ценности самого общества, а общество всегда очень противоречиво.
Цели принятия Конституции указаны в ее преамбуле. Часто можно услышать спекулятивные высказывания, что-де ими Конституция закрепляет эгоистические права, забывая об общих интересах. Но ведь в преамбуле записано, что принимающий Конституцию многонациональный народ России, "утверждая права и свободы человека", заботился о "гражданском мире и согласии". Граждане России имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. Собрания, митинги, демонстрации, шествия, пикетирование – это пять разных юридических понятий, но все они исключают право бить стекла, поджигать машины, строить баррикады, бросать булыжники и файеры в полицейских, поскольку такими действиями подрывается "гражданский мир и согласие". Правовое государство заботится о том, чтобы, говоря словами Канта, произвол одних субъектов объединялся с произволом других общим для всех законом свободы. И это вовсе не философия индивидуализма, а уважение к традициям.
Конституция – это бесконечный источник разумных идей, выработанных мировым сообществом, а потому это и источник оптимизма. Конституция – это и гарантия для проявления умеренного недовольства – недовольства, которое может служить источником развития. А государство, если оно претендует называться сильным, а не полицейским, защищает права человека и гражданский мир и согласие, и не надо относиться к родному государству, как к собаке, которую надо обязательно пнуть ногой.
Фирменный знак КС – всегда поиск компромисса между ценностями. Он означает, что не надо умалять значения одной и другой ценности, надо искать такие варианты, когда обе ценности оказались бы чуть ли не на горизонтальном положении, как равноценные.
Мне не все нравится в электоральном законодательстве. Еще больше мне не нравится то, как оно применяется. Но при этом я понимаю, что общий курс на партизацию политической системы объективно необходим и что очень трудно в таком большом государстве, как Россия, найти способы консолидации воли народа. Но главная конституционная ценность – это многообразие взглядов, причем не как самоцель, а как условие, без которого невозможно принимать взвешенные, разумные государственные решения. Эти решения – всегда результат поиска золотой середины, итог сбалансированности.
Я думаю, когда мы говорим о правах человека, мы не можем отрывать одну ценность от другой. Мы не можем [говорить] только права и свободы. Права и свободы в рамках гражданского мира и согласия – вот формула нашей Конституции.
Идеология любви к своему Отечеству вполне может существовать и поддерживаться государством. Признаюсь, у меня нет пока своей точки зрения и о специфическом англо-американском патриотизме, который выражается афоризмом: "Права она или не права – но это моя родина". Для меня Отечество – это в большей степени тот "дым отечества", который сладок и приятен, это память о детстве, о родителях, учителях, это народ, культура. Поэтому, когда я читаю в статье 59 Конституции, что "защита Отечества является долгом и обязанностью", учитывая, что долг – это не юридическая обязанность, а этическая, я вправе сделать вывод, что эта статья – о нашем патриотизме, об отношении к Родине, а не только о воинской службе.
Любовь и уважение к Отечеству – это вовсе не любовь к государству, имеющая чуть ли не характер юридической обязанности! Отечество – это не корпорация, это страна, народ, объединенный общей культурой, частью которой является почитание своей истории, гордость за национальную культуру, за свою Конституцию.
О Конституционном суде и политике
КС – орган неполитический. Его удел – не принимать политические решения, которые расходятся с общим направлением политики государства. КС должен заниматься точечным исправлением юридических ошибок. В конституционном праве есть принцип: единство государственной воли. <…> А как же принцип разделения власти? Обратите внимание, в статье 10 Конституции говорится не о принципе разделения властей: государственная власть (в единственном числе!) в РФ осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. И это значит, что при принятии решений КС должен учитывать объективные пределы его возможностей по толкованию Конституции и законов. Если в законе воплощено какое-то важное политическое решение законодателя, то необходимо помнить, что КС решает только вопросы права и не может принимать политические решения.
Мы не участвуем в политических играх. Мы и не против президента, и не за президента. Мы за Конституцию. Две другие ветви власти традиционно динамичны, суд же традиционно должен быть консервативен, обеспечивая защиту конституционных ценностей. Ведь есть вопросы, касающиеся прав человека, которые нельзя решать с помощью голосования, даже если 99,9 % депутатов Госдумы проголосуют за отмену частной собственности или за поправки в Конституцию. И в этом смысле наш орган – противовес демократии, если под ней понимать принятие решений большинством. Мы выступаем как защитники меньшинства, мы живем в мире конституционной демократии.
Поскольку сама Конституция – это политико-правовой документ, мы неизбежно решаем политические вопросы. <…> Но мы можем оценивать только законы, в которых эта политика воплощается. Предназначение и роль КС состоит в том, чтобы вносить в мир политики конституционное начало и воплощать политику в рамки, установленные Основным законом государства. Так что если у нас будут рассматриваться законы, которые выражают президентскую политику, это замечательно. Ведь мы помогаем президенту проверить его законы с точки зрения конституционных критериев. Если мы их подтвердим, то эти законы получат дополнительную легитимность как соответствующие Конституции. Если опровергнем – это тоже полезно для президента, он скорректирует свою политику в соответствии с Конституцией. Нельзя рассматривать обращение в КС как угрозу кому-то. <…> Любое обращение – это просто способ рационально и конструктивно обсудить публично важную общественную проблему и решить ее, исходя из высших ценностей.
Конечно, нам [судьям КС] интересно, когда мы видим дело, жалобу, которая позволяет развить какую-то конституционно-правовую доктрину. Когда видим, что благодаря жалобе, можем обнаружить новый смысл у какой-то нормы Конституции, которая раньше не была в поле зрения. Что же касается науки и доктринальных подходов, то само по себе развитие конституционного права, конечно же, происходит, прежде всего, благодаря решениям Конституционного Суда.
О судах и судьях
Если решения судов не выполняются – это первый признак того, что в государстве существует проблема с верховенством права.
Есть такое слово – "пророк". И в обществе всегда существовал некий институт пророчества <…>. И судьи, которые принимают решения, – это тоже в какой-то степени, конечно в меньшей, пророки. Должны быть, во всяком случае, пророками. Хотелось бы, чтобы суд принимал такие решения, которые показывали бы возможные горизонты развития, а не только отталкивались бы от социально-культурного кода – немытая Россия, страна господ, страна рабов.
Особое мнение судьи – это не жалоба проигравшего, а аргумент возможного победителя в сложном диспуте о развитии права, и оно не ослабляет, а, напротив, усиливает авторитет суда, устраняя лицемерие.
Капитализация американской экономики высока, прежде всего, не потому, что там есть основные фонды, а благодаря тому, что там есть мудрые судебные решения. Эту простую идею быстро поняли экономисты и юристы. Джон Коммонс доказывает, что решения ВС США благоприятны для развития экономики, они превращаются в общественный капитал, потому что судьи неосознанно мыслят экономически рационально. [Судья] принимает экономически обоснованные и разумные решения.
Вне всякого сомнения, чем больше судей из бизнеса, тем [в России] будет лучше.
Я думаю, что происходящее сейчас в нашей стране – это возрождение все той же идеи права, которая не может существовать только в книгах. Идеи права, которая должно всегда динамично взаимодействовать с живым правом, то есть с теми спонтанно возникающими порядками, которые рождаются в судебной практике.
Наши суды боятся вышестоящего больше, чем английские. У нас суперпрецедентная система с этой точки зрения, потому что, даже если есть новый закон, суд все-таки руководствуется постановлением президиума, а не новой волей законодателя. Стоит ли после этого говорить, что у нас нет прецедентного права? Давайте будем говорить, что у нас суперпрецедентное право. Я имею в виду некие "традиции" в поведении судей, некое отношение к авторитету вышестоящего суда.
[Верховенство права и правовое государство] – это разные доктрины, которые появились в разных странах и имеют разное содержание. Нашу доктрину верховенства права верстают суды.
О юридической науке и своем педагогическом кредо
Российская юридическая наука отстает от мировой на 30–40 лет. Если мы не читаем и не знаем основополагающие юридические тексты, если мы волею судеб были оторваны от мировой юридической науки, то нам сейчас не остается ничего, кроме как ускоренными темпами ее нагонять. В моем представлении, в качестве таких "паровозов" должны выступать кафедры теории права и конституционного права.
Я считаю обязательным готовить из студентов-юристов не местечковых стрикулистов, не стряпчих, а государственных деятелей, верующих юристов – верующих в добро и справедливость. Будущие государственные деятели должны знать о предстоящей высокой ответственности за процветание Родины. В реальной жизни всегда противоборствуют три силы: сила власти, сила права и сила денег. Но только там, где сила права (правды) способна ограничить силу власти и силу денег, начинается процветание. <…> А поэтому я должен транслировать слушателям своих лекций какие-то свои убеждения, идеи, не входящие в программы читаемого курса. Это тоже конституционная идеология, которая, кстати, находится под защитой положения Конституции об академической свободе (статья 44 – "каждому гарантируется свобода научного творчества").
[Если бы] парадигма развития российского права не была прервана, мы бы сейчас жили в такой же правовой системе, как [живут] в Америке.
О себе
Мой отец был экономистом, и никто из семьи пристрастия к юриспруденции не питал. Математика мне в школьные годы не давалась, по этому предмету у меня была единственная "четверка" в аттестате, так что было очевидно, что в дальнейшем я буду заниматься гуманитарными науками.
Специальность юриста мне импонировала, потому что казалась настоящей, универсальной – с таким образованием можно работать во многих областях: и в государственном аппарате, и следователем, и судьей.
Свою докторскую диссертацию я защищал по двум специальностям – гражданскому праву и конституционному праву. Коллеги в Конституционном суде сейчас меня в шутку называют "лучшим знатоком гражданского права среди конституционалистов".
Я ничего такого особенного не сделал в жизни, как трудился, так и тружусь. Мне очень повезло на учителей – в школе, университете. За все, чего достиг в жизни, я искренне благодарен им.
При подготовке публикации использованы материалы: "Право.Ru",декабрь 2011, октябрь 2013, июнь 2014; "Новая газета", июнь 2011; "Коммерсант.ru", февраль 2013; "Российская газета", февраль 2014; "Независимая газета", ноябрь 2001, и других открытых источников.
