24 ноября в Москве на 91-м году жизни скончался известный адвокат, заслуженный юрист РФ Семен Ария. В разные годы его подзащитными были Роман Кармен, Андрей Сахаров, Ролан Быков, Петр Якир, Василий Ливанов, Наталья Фатеева, Борис Березовский. Он также представлял интересы председателя Президиума Верховного совета Узбекистана, известных следователей и адвокатов, диссидентов 60-70-х годов, крупных финансистов и хозяйственников.
Арию, с легкой руки журналистки Ольги Чайковской, называли "маршалом адвокатуры", а коллеги прибавили к этому званию еще и титул "патриция адвокатуры". Он — единственный в России адвокат, награжденный за профессиональную деятельность орденом Почета. Ария также удостоен золотой медали имени Ф.Н. Плевако (1997), а еще при жизни Арии Адвокатская палата Моковской области учредила медаль его имени, которая вручается раз в три года за выдающийся вклад в повышение престижа адвокатуры и служение во благо России. Именем Семена Арии названа звезда в созвездии Козерога.
"Право.Ru" представляет правила жизни знаменитого адвоката, составленные из его собственных высказываний.
О себе
В последних классах школы читал сборники с речами дореволюционных адвокатов. Читал взахлеб. Они производили очень сильное впечатление. И верил, что со временем обязательно свяжу свою жизнь с юриспруденцией. 2006, журнал "Российский адвокат
Никогда не был и не считал себя маршалом адвокатуры, но мнение Ольги Георгиевны [журналистка Чайковская. — прим. "Право.Ru"] мне приятно. Думаю, если бы кошку назвали Маршалом, ей бы тоже было бы приятно. 2006, журнал "Российский адвокат"
Когда был подростком, то верил не задумываясь. Прозрение пришло потом, когда понял, что лозунги не соответствуют действительности. 2002, из интервью, опубликованного в книге Владимира Нузова "Разговоры вполголоса" [На вопрос об отношении к коммунизму]
Находясь в КПСС, я себя рабом не чувствовал. Одно могу сказать точно: расставание прошло без слез с обеих сторон. 2006, журнал "Российский адвокат"
В мировой литературе много имен, которые оказали на меня глубокое воздействие. Вот стоит у меня на полке книга "Жизнь 12 цезарей" (Гай Светоний Транквилл). Полторы тысячи лет назад написано, а переиздают без остановки, читаешь, как детективный роман. Вот стоит Иосиф Флавий, два тома, "Иудейские древности". Я увлечен личностью Бонапарта, это поразительная личность. Я очень люблю Тютчева, всегда, когда езжу в отпуск, беру с собой его стихи. Что касается литераторов-прозаиков, которые мне были доступны, то я люблю Толстого, Чехова, вообще трудно перечислить всех, поскольку человеческая культура создала целую плеяду гениев, формирующих культуру цивилизации. 2004, журнал "Российский адвокат"
О войне
Подсознательно всегда понимал — это война, можно и погибнуть. 2006, журнал "Российский адвокат"
Те, кто вернулся с войны, возвращались либо фаталистами, либо с верой в Бога. Нигде перст Судьбы не обнаруживался столь наглядно, столь жестко и неотвратимо, как там. Мне довелось это испытать на себе, и не раз. 2010, "Про войну"
Я прожил [жизнь] в двух ипостасях: как солдат и как адвокат. Солдатская часть была недолгой, всего пять лет. Но четыре из них пришлись на большую войну и потому запомнились почти каждым днем, который удалось прожить. Вся остальная, адвокатская часть была подарком судьбы хотя бы уже потому, что живым вернулся из части первой. Ария С.Л. Жизнь адвоката. Издание 3-е, дополненное и исправленное. — М.: Американская ассоциация юристов, 2010.— 490 стр. (из серии: Выдающиеся юристы).
О первом деле
[Первое дело] припоминаю очень смутно. Дело рассматривалось в Дмитрове (Московская область.- "Право.Ru"). Все выглядело просто позорно. Меня, так называемого адвоката, трясло, боялся сказать лишнее слово, пугался судьи… Гражданское дело я проиграл, причем с треском. 2006, журнал "Российский адвокат"
О сути адвокатуры
Общепринято: адвокат обязан использовать все законные средства для защиты интересов клиента. Но требования нравственности шире рамок закона. И потому средства защиты должны быть не только законными, но и нравственно безупречными. Клиенту в большинстве случаев безразлично, какими средствами адвокат добьется нужного результата. Но нам и корпорации это не безразлично. 1995, из выступления на конференции адвокатов в Санкт-Петербурге
Нет идеальных людей. В каждом из нас, если копнуть, притаилось что-нибудь дурное. Разве не знаем мы среди своих коллег лентяев, халтурщиков, эгоистов, хамов? Но хуже всего дефицит чести, непорядочность. Поэтому — не совершать ничего сомнительного! Подобный поступок неизбежно — повторяю, неизбежно! — рано или несколько позже станет известен и навсегда погубит репутацию, а с нею и карьеру адвоката. 1995, из выступления на конференции адвокатов в Санкт-Петербурге
В условиях нормального, непредвзятого правосудия задача адвоката — выявить все оправдывающие или смягчающие обстоятельства случившегося и тем самым способствовать вынесению законного и обоснованного судебного решения. 2002, из интервью, опубликованного в книге Владимира Нузова "Разговоры вполголоса"
Наибольшее количество судебных процессов касается обвинений, которые государство предъявляет личности, вот в этом противостоянии личность должна иметь рядом советчика и защитника, вот в этом и есть суть адвокатуры. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
В свое время, когда по оплошности Министерства юстиции в стране расцвели так называемые параллельные коллегии, мне довелось позвонить в одну из них. Автоответчик бодрым голосом сказал: "Вы набрали номер адвокатской коллегии "Канон". Если у вас есть деньги, говорите после длинного сигнала". К сожалению, это далеко не единственный пример использования адвокатуры случайными людьми, глубоко чуждыми духу и социальным целям этого необходимого правосудию и угодного людям института. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
В качестве адвоката мне довелось защищать — и подчас весьма успешно облегчая их участь, — лиц, решительно не принятых в приличном обществе, и даже настоящих шпионов. Мне довелось, и тоже подчас успешно, защищать людей, обвиненных государством по ошибке или сознательно в не совершенных ими злодеяниях. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
Желаешь ты этого или не желаешь, а процесс воскрешается в памяти, причем со всеми подробностями, в ушах звучат слова обвинения, видишь испуганные глаза подзащитного, по нескольку раз, словно на магнитофоне, прокручиваешь собственные речи… Может, если бы тот или другой факт преподнес иначе, глядишь, судья внял бы твоему доводу и вынес более мягкое решение. 2006, журнал "Российский адвокат"
О защите диссидентов
По общеуголовным делам работать можно было совершенно спокойно, дела разрешались зачастую правильно, исправлялись грубые ошибки, можно было смело защищать и произносить довольно рискованные речи. А вот по делам с политической подкладкой, там, где начинались дела об антисоветской агитации, нужно было быть очень осторожными и аккуратными. 2010, из интервью сотрудникам представительства Американской ассоциации юристов в РФ
Ко мне обращались родственники и друзья диссидентов, потому что к тому времени в своей области я имел уже определенный опыт и известность. Эти дела были чрезвычайно интересны с профессиональной точки зрения. Словно хождение по высоко поднятому канату. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
Круг адвокатов, принимавших на себя защиту по делам диссидентов, был предельно узок. Причины этого не нуждаются в пояснениях. Что же побуждало нас соглашаться на участие в этих политических спектаклях, проходивших под строжайшим надзором КГБ и ЦК КПСС и по их сценариям? Всех нас приглашали для защиты друзья или родные обвиняемых, что позволяло узникам чувствовать рядом плечо и иметь средство общения с волей. <…> Мы были к тому же теми единственными образованными юристами, которым государство, скрипнув зубами, вынужденно позволяло противодействовать карательной машине, публично указывать на несостоятельность обвинения и тем самым демонстрировать, что происходит расправа. 2010, "Записки адвоката"
Защита [диссидентов] не была формальной. Несмотря на то что она была жестко ограничена правовыми вопросами дела, даже в этих рамках она осуществлялась нами достаточно активно и настойчиво. Выбор точной границы, за которой начиналась поддержка политических взглядов подсудимых (а вместе с нею и конец адвокатской карьеры), был доступен только опытным профессионалам, хорошо владевшим к тому же и гибким русским, и эзоповым языком. 2010, "Записки адвоката"
Для Бориса Золотухина его речь в защиту [Александра] Гинзбурга имела драматические последствия. Тотчас после нее был объявлен краткий перерыв, и он стоял сильно побледневший, потупив лаза. Я подошел и спросил, что с ним. Он удрученно сказал: "Меня в одном месте понесло. я отступил от плана". Он оказался прав. Когда изложение его речи было опубликовано в одной из западных газет (источник остался для меня загадкой), его исключили из партии и из коллегии адвокатов. 2010, "Записки адвоката"
Председательствовал судья Лев Миронов, оставивший по себе тяжелую память. Процесс [по делу Юрия Галанскова, Александра Гинзбурга, Алексея Добровольского и Веры Лашковой, которые открыто протестовали против приговора писателям-диссидентам Андрею Синявскому и Юлию Даниелю в 1967 г.] он вел, всячески демонстрируя отсутствие каких-либо прав у подсудимых, а также острый дефицит времени у себя лично. Ни одному из подсудимых не была дана возможность связно изложить свои объяснения относительно вмененной им диверсии мысли. Миронов был груб и пренебрежителен не только с ними, но и со свидетелями. 2010, "Записки адвоката"
О процессуальных противниках и об эмоциях адвоката
Уважительный тон обязателен для адвоката и при необходимости критики позиций процессуальных противников, в первую очередь прокуроров. Профессор Харьковского университета Л.Е. Владимиров в начале века опубликовал книгу "Адвокатус милес" ("Воинствующий адвокат"). Он призывал в ней: "Рвите в речах своих в клочья доводы противников и с хохотом бросайте их на ветер!" Полагаю, адвокат не извлечет пользы делу из такой методики. Критика противника будет куда действенней, если она будет спокойной и аргументированной, то есть этичной. Судебный оратор может стремиться вызывать чувства у судей, но не демонстрировать собственные. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
Считаю, что адвокат вправе руководствоваться собственными эмоциями, но если он принял защиту, обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы выполнить свою миссию. 2006, журнал "Российский адвокат" [На вопрос, имеет ли право адвокат в работе с клиентом руководствоваться собственными симпатиями и антипатиями?]
К понятию профессионализма относится и владение эмоциями при публичном выступлении. Сдержанная, ненавязчивая манера речи, когда оратор как бы делится с судьями своими мыслями о деле, о связанных с ним нравственных и правовых проблемах, помогает адвокату быть понятым и найти сочувствие надежнее, чем любой другой тон выступления Ария С.Л. Жизнь адвоката.
О высшей мере наказания в отношении подзащитных
За всю мою долгую адвокатскую жизнь было только два случая, когда моих подзащитных приговорили к высшей мере, Виктора Раскина и Палиева. <…> Палиев был директором магазина "Таджикистан". Ему инкриминировали крупное хищение. Я обращался во все конституционные инстанции, и дело кончилось тем, что ему заменили высшую меру в порядке помилования. 2006, журнал "Российский адвокат" [Дело Палиева, обвиняемого в особо крупных хищениях, спекуляции валютными ценностями и товарами, в получении взяток, подлогах документов рассматривал в 1974 г. ВС РСФСР в первой инстанции]
Дело Палиева относится к той категории, где возможность просьбы обвинителя о смертной казни отнюдь не очевидна. Мы так и не знали до конца, что попросит прокурор. Это не то дело, где наше нравственное чувство заранее шепчет: тут нужно казнить, этот человек не вправе жить на свете. Правда, закон говорит: можно и казнить. Но давно уже не применяли по хозяйственным делам такое наказание… Здесь старый и больной подсудимый… В обвинительном заключении отмечены смягчающие обстоятельства… Словом, сомневались весьма, чтобы был такой запрос обвинителя. Ария С.Л. Жизнь адвоката.
Суд возложил на меня обязанность защиты по делу, где эта задача представляет исключительную трудность. Сына обвиняют в убийстве родителей, самых близких ему людей. Если это верно, то вправе ли кто-то защищать его в деле, где само слово "защита" звучит кощунственно? Покойный Борис Семенович [Раскин] был доброжелательным человеком и умным адвокатом. Я знал его. А мне нужно защищать его убийцу. Вправе ли я? Эти два нравственных вопроса довлеют над защитником [по назначению] Виктора Раскина и превращают выполнение обычной профессиональной обязанности в мучительное бремя, которое нужно нести на себе как крест. И поэтому, несмотря на стремление добросовестно выполнить долг защитника, я боюсь, что не смогу сказать все нужное, и заранее прошу о снисхождении к моей речи. Выступление в ходе прений сторон в Мособлсуде в 1966 г.
Мы любим своих детей, потому что они наше продолжение, наше бессмертие, умирая, мы продолжаем жить в них. Супруги Раскины убиты, но они продолжают жить в своем сыне. Казнить его — значит пресечь все, что еще осталось от них на свете. И потому я думаю, что если бы они могли вымолвить здесь хоть слово, это было бы слово мольбы о сохранении жизни подсудимому Раскину. Потому что это единственный сын их. Прислушайтесь к этой безмолвной мольбе. Выступление в ходе прений сторон в Мособлсуде в 1966 г. [Адвокат убедил суд, что убийство совершено не по корыстным мотивам, а на почве личных отношений, однако суд признал, что оно совершенно с особой жестокостью и Раскин был осужден к смертной казни. Кассационные жалобы на приговор и ходатайство о помиловании были отклонены. Приговор приведен в исполнение в 1967 г.]
О коллегах
Я знал адвоката, которого приговорили к расстрелу за вредительство в правосудии, но не успели расстрелять, поскольку умер Сталин, это был Ицков. Это была очень интересная личность, единственный человек, который участвовал в политических процессах. Он говорил в суде: "Это дело создано врагами партии и советского государства". Его освободили, реабилитировали и восстановили в адвокатуре. На общем собрании городской коллегии адвокатов, когда на трибуну поднимался Ицков, все дрожали, заранее зная, что он будет говорить. Выходя на трибуну, он говорил буквально следующее: "Вот тут сидит в президиуме заместитель министра юстиции такой-то, вы посмотрите, как он сидит, как он по-хозяйски заложил ногу за ногу, каким хозяином он тут себя чувствует". И заместитель министра тут же весь сжимался. 2004, журнал "Российский адвокат"
Пару лет назад весьма известный московский адвокат в популярном журнале следующим образом одобрительно отозвался о себе: "Если нужные клиенту доказательства находятся в отхожей яме, а у меня связаны руки, то я достану их зубами". После такой информации он, быть может, и приобретет еще большую известность, но стоит ли ради этого так унижать себя и свою профессию? 1995, из выступления на конференции адвокатов в Санкт-Петербурге
Мне кажется, адвокат Плиев сделал не все, что следовало. Если верить газетам, он молчал на всем протяжении процесса и лишь в конце произнес некую речь, т. е. был пассивен. Если это так, то защиты не было. А сказать-то защитнику было что. <…> Конечно, там требовалось немалое мужество. Но если решился на эту труднейшую роль, то нужно работать. По своей силе это могла быть шекспировская защита, нужно было только найти правильные ходы, чтобы тебя самого не схватили за глотку. Плиев должен был объяснять поведение своего подзащитного. Почему он пошел на это смертельное для него самого дело, заведомо зная, каков будет конец. По своему драматическому накалу эта защита могла бы потрясти слушателей. И это не значит, что адвокат своей речью спас бы обвиняемому жизнь, но он выполнил бы свой долг, объяснив суду внутренние побудительные причины, толкнувшие подзащитного на этот шаг. Плиев ничего не сделал. Конечно, можно только предположить, он боялся упреков коллег, земляков, но если боишься, не берись. май 2006, журнал "Российский адвокат" (Речь об осетинском адвокате Альберте Плиеве, который по назначению защищал Нурпаши Кулаева, единственного из террористов оставшегося в живых после захвата заложников в школе города Беслана.)
Первым из дел о государственных преступлениях, в которых мне довелось участвовать (1956 г.), было дело Завиркина и Тарасова (Франц Завиркин обвинялся он в измене родине и шпионаже: "выдал" гостю-иностранцу оборонный профиль примыкавшего к его дому учреждения, а заодно и в хранении антисоветской литературы. Тарасов привлекался как соучастник). Я защищал Завиркина, а 17-летнего Тарасова — адвокат Б., в прошлом заместитель председателя Мосгорсуда, седой задумчивый человек. Так, задумчиво, он и вел защиту. Мой коллега, адвокат Б., сказал мне после оглашения приговора (Завиркин — 10 лет лишения свободы, Тарасов — семь лет): "Вы еще молоды, я — прожил жизнь и знаю ее лучше вас. Я говорю вам: не подавайте жалобу на приговор, думайте прежде всего о себе. Они там [в КГБ] не любят, когда жалуются, порочат их работу". Этот запуганный человек так и поступил — жалобы не подал.<…> Я пренебрег советом коллеги и жалобу подал, причем достаточно полную, чтобы в мягкой форме изложить все, что думаю о приговоре. 2010, "Записки адвоката" [Приговор был отменен, а дело, подвергнутое в определении критике, далеко вышедшей за рамки жалобы, возвращено на доследование. Оно вернулось впоследствии в суд, но уже без обвинения в измене и шпионаже. За антисоветскую литературу Завиркин получил 3 года, Тарасов был освобожден].
В закрытом судебном заседании рассматривается дело о мужеложестве (многие десятки лет оно было уголовно наказуемым). Подсудимые — их пятеро — и полтора десятка свидетелей на протяжении нескольких дней детально повествуют о разнообразных половых актах, которые совершались с ними или при них. Адвокат Л. свою защитительную речь в прениях начинает с призыва к партийному взгляду на дело: "Граждане судьи! Я считаю, что мы должны посмотреть на это дело сквозь призму решений XXIII съезда КПСС!" Мой коллега сердито бормочет мне: "Ну, знаете! Такого здесь наслушались — так ему еще и сквозь призму надо…" 2010 "Судебные диалоги"
Об адвокатском гонораре
Гонорар его [адвоката] тоже интересует, это не пустяк. Но, когда начинается работа, он забывает о гонораре и вживается в дело. 2006, журнал "Российский адвокат"
Умеренность и щепетильность в гонорарных вопросах не обеднят адвоката. Англичане говорят: "Не в деньгах счастье, но в них что-то есть…" Это фактор, с этим трудно спорить. Но присмотритесь, кто перед вами. И помните, по возможности, что адвокатура не просто средство кормления, как полагают подчас, а "служение общественное" (А.Ф.Кони). Ария С.Л. Жизнь адвоката. Издание 3-е, дополненное и исправленное. — М.: Американская ассоциация юристов, 2010.— 490 стр. (из серии: Выдающиеся юристы).
Об обвинительном уклоне в российских судах
Обвинительный уклон существует, это факт неоспоримый. Причем грубый обвинительный уклон. И те меры, которые предпринимаются по совершенствованию [судебной] системы, никакого отношения к обвинительному уклону не имеют. Овинительный уклон — это настрой, тенденция, он в России всегда был и будет. На память приходит анекдот о том, что "когда при начале разоружения пытались перевести российскую оборонную промышленность на производство швейных машин, даже после модернизации все равно получались только пулеметы". <…> По существу, обвинительный уклон объясняется многолетней работой государственной власти по его насаждению, это укоренилось в сознании всех действующих юристов до такой степени, что для борьбы с этим уклоном нужно менять само сознание. А для этого должно смениться поколение юристов. 2010, из интервью сотрудникам представительства Американской ассоциации юристов в РФ
В перестроечные времена под лозунгом "долой монополию традиционных коллегий" Министерство юстиции стало широко разрешать возникновение самостийных коллегий. Туда хлынули люди, уволенные из правоохранительных органов то ли по профессиональной, то ли по нравственной непригодности; создавались адвокатские конторы, и на сегодняшний день я не могу хулить их целиком и полностью — там немало людей, которых надо гнать поганой метлой из органов правосудия. 2010, из интервью сотрудникам представительства Американской ассоциации юристов в РФ
О взятках судьям
По делам, которые я вел, давали взятки или нет, мне неизвестно, но со слов и моих клиентов, и других адвокатов мне известны достоверные случаи, когда судьям платили за результат и по уголовным делам, и по гражданским. 2002, из интервью, опубликованного в книге Владимира Нузова "Разговоры вполголоса"
В Москве Верховный Суд СССР слушал дело Киевского нарсуда. В составе Киевского народного суда было 12 участков. Так вот, на скамье подсудимых сидело 11 судей, на одного не нашли материалов и он проходил по делу свидетелем. Это <…> было при Сталине. Брали взятки и тогда, да и сейчас берут. 2002, из интервью, опубликованного в книге Владимира Нузова "Разговоры вполголоса"
О суде присяжных
С горечью констатирую: российский менталитет еще не дорос до суда присяжных. К сожалению, сегодня не тот нравственный уровень в нашем обществе. май 2006, журнал "Российский адвокат"
Сам факт, что допустили, наконец, суд присяжных, которого боялись как огня, это уже большой прогресс. Но нужна поправка на ситуацию в России, которая несколько осложняется тем обстоятельством, что люди не хотят идти в суд присяжными, они считают это занятие обременительным. К тому же сидение в больших процессах отнимает время и не оплачивается должным образом. Присяжные доступны постороннему влиянию, тайна совещания присяжных абсолютно не обеспечивается. Во время обсуждения дел присяжные находятся не в совещательной комнате, как это было в царской России, а ходят домой ночевать, уходят на выходные дни и, естественно, общаются с людьми, которые высказывают им свою точку зрения на дело, в котором они участвуют. В России, к сожалению, не обеспечиваются полностью условия для нормальной работы суда присяжных. 2010, из интервью сотрудникам представительства Американской ассоциации юристов в РФ
О собственной формуле законности
Я написал очень короткую формулу подобного баланса и считаю ее удачной: законность должна обеспечиваться сочетанием стабильности системы правовых норм с порядочностью и достоинством правоприменителей. 2002, из интервью, опубликованного в книге Владимира Нузова "Разговоры вполголоса"
