На традиционной конференции "Налоговое право в решениях КС РФ" в этом году много говорили о необходимости реформировать процесс налогового нормотворчества: надо придать правовое значение сопроводительным запискам к законопроектам, а также ограничить права депутатов, для которых законотворчество – не более чем бизнес. В этом случае есть надежда, что с помощью Конституционного суда удастся избавить НК от последствий работы "взбесившегося принтера". Зашла речь и о правоприменении. Один из докладчиков процитировал судебный акт и в зале раздался громкий смех, хотя, конечно, ему стоило бы быть горьким.
Управляющий партнер юрфирмы "Пепеляев Групп" и главный редактор журнала "Налоговед" Сергей Пепеляев в этом году открыл XI международную научно-практическая конференцию "Налоговое право в решениях Конституционного суда РФ" с напоминания о юбилее: 1 января 2014 года был юбилей Налогового кодекса. "Вот уже 15 лет, как НК действует, начиная с его первой части, – говорил Пепеляев. – Однако никто не отметил это событие никакими конференциями. А ведь это наш основной документ!"
Не отметили, возможно, потому, что властям не нравится НК в его изначальном виде, а тем, кто по нему живет, – то, что с ним произошло за эти 15 лет. Кодекс, действовавший в 1990-е, отличается от сегодняшнего "как небо и земля", говорил Пепеляев, а в подтверждение своим словам привел статистические данные: "За 15 лет было принято 336 законов, которые внесли изменения в НК – в среднем по 22 закона в год". В последнее десятилетие около 10% из общего числа законов, принятых Государственной думой, составляют налоговые, добавил он. "Вообще в юбилей Конституции [в 2013 году], когда встала проблема, что Госдума – это "взбесившийся принтер", обещали, что больше не будет так много законов. В прошлом году вот был побит очередной рекорд: принято 452 закона!" – сетовал Пепеляев.
Коснулся он и вопроса принятия в марте этого года поправок в НК, требующих от всех малых предприятий и индивидуальных предпринимателей платить налог на имущество, от которого они освобождались, когда выбирали упрощенную систему налогообложения. "Бизнес вынужден просить президента России наложить вето на поправки депутатов, поскольку этот документ был принят в тайне, без консультации с бизнесом, без общественного обсуждения и очень оперативно <…> Ко второму чтению редакцию законопроекта сильно поменяли. На первом чтении мы проверяем, у нас фильтр есть. А здесь троянский конь получился", – цитировал Пепеляев слова члена президиума "ОПОРЫ" [Общероссийская общественная организация малого и среднего бизнеса] Алексея Небольсина, из статьи в "РБК Daily" "Тайные" поправки в Налоговый кодекс обойдутся бизнесу в 200 млрд руб.". По словам Пепеляева, ко второму чтению проект вырос с трех до 20 страниц путем "прицепления разных тайных поправок в режиме спецоперации".
"Нам нужна конституционная реформа налогового законотворчества, – заявил Пепеляев. По его мнению, проблемы "взбесившегося принтера" и "троянских коней" лежат в основе практически всех проблем налогового законодательства, и именно их и нужно решать в первую очередь. Во-первых, он предложил разрешить вносить в Госдуму "налоговые" поправки только правительству. "Сейчас по налоговому законодательству с инициативой могут выходить как правительство, так и депутаты, – пояснял он. – Однако в основном неожиданные поправки, которые затем приводят к нарушению прав налогоплательщиков, появляются в результате действий именно депутатов". Во-вторых, по словам Пепеляева, необходимо запретить вносить налоговые поправки в "неналоговые" законы. Это позволит, по его мнению, сократить общее число изменений. Он считает, что все налоговые новеллы должны содержаться исключительно в законе о бюджете на очередной финансовый год. "Вот зачем, например, в прошлом году были приняты три отдельных закона о налоговом администрировании, – сетовал он. – Почему нельзя было принять их единовременно?"
Помимо этого, полагает Пепеляев, необходимо придать правовое значение пояснительной записке к законопроектам о налогах. "В ст.3 НК указано, что налоги должны быть экономически обоснованными, – пояснял он. – А где это экономическое обоснование должно содержаться? Исключительно в тексте пояснительной записки". По его словам, если такая записка к законопроекту не приложена, что парламенту надо от него отказываться.
В конце своей речи Пепеляев отметил, что, по сути, все предложенные нововведения сводятся к необходимости принятия "закона о законах". Также он добавил, что сейчас очень сложно вносить какие-либо изменения, потому что во многих случаях для депутатов внесение поправок это "просто бизнес", который, конечно же, подрывать они не хотят. "Я вижу только одну возможность, которая позволила бы нам наладить порядок в сфере налогового законотворчества, – заканчивал свое выступление Пепеляев, – Это обжалование норм НК в Конституционный суд по основанию нарушения конституционных принципов налогового законотворчества! То есть не только по содержанию нормы, но и по порядку ее принятия!"
Пепеляев удивил Александра Бланкенагеля, профессора кафедры публичного права, российского права и сравнительного правоведения юридического факультета Humboldt Universität (Берлин). Он не согласился с Пепеляевым в необходимости принятия "закона о законах". "Зачем вам помимо Конституции еще нужно что-то?", – удивлялся он о своей короткой речи и указал на то, что "сверхпроизводство законов" – это в первую очередь проблема российского законодателя, а не налогового права.
От Константина Байгозина, заместителя начальника Управления конституционных основ публичного права КС, участники конференции наверняка хотел бы услышать мнение по поводу рецепта, с помощью которого Пепеляев предлагает спасать НК от перманентного переписывания. Но он заговорил на локальную тему – о разграничении понятия "полезное ископаемое" в недропользовании и для целей налогообложения, хотя и обосновал ее важность. "Мое сообщение, конечно, немного выделяется, – сказал он. – Но надо помнить о всей значимости НДПИ для всей бюджетно-финансовой системы России. Это наше все!"
Байгозин говорил о обращении в КС ОАО "Оренбургнефть" и ОАО "Саратовнефтегаз", которые поступили в 2013 году. Они оспаривали конституционность ст.337 НК [Добытое полезное ископаемое], считая, что она не соответствует ст.57 Конституции, так как ухудшает положение налогоплательщиков. Компании-заявители добывали нефтегазовый конденсат, а в дальнейшем в ходе его технологической обработки получали конечный продукт реализации – нефть. Согласно п.1 ст. 336 НК объектом обложения налогом на добычу полезных ископаемых признаются полезные ископаемые, добытые из недр. Компании посчитали, что природным ископаемым является нефтегазовая смесь, а не конечный продукт, однако суды решили иначе и доначислили им НДПИ. КС в принятии жалоб отказал, посчитав допустимым, что правовое содержание понятия "полезное ископаемое" может определяться законодателем неодинаково в зависимости от специфики правового регулирования отношений. В частности, КС указал, что в ст.337 НК РФ термин "полезное ископаемое" используется для целей налогообложения в специальном значении – как полезное ископаемое, соответствующее определенному стандарту качества (Определение КС от 25.02.2013 N 189-О; Определение КС от 24.12.2013 N 2059-О). По мнению Байгозина, подобные правовые коллизии должен решать законодатель: "Как один из вариантов, он мог бы изменить название налога и уйти от привязки "полезное ископаемое". И тогда отчасти мы бы решили эту проблему".
Денис Щекин, доцент кафедры финансового права юридического факультета МГУ им.Ломоносова, а также управляющий партнер юридической компании "Щекин и партнеры", говорил на тему "Деофшоризация: конституционные основы и пределы". В центре его внимания был опубликованный 18 марта 2014 года Минфином законопроект, в котором предложены следующие меры борьбы с офшорами: начисление налога на прибыль иностранных компаний, которые контролируются (от 10% уставного капитала) российскими юридическими лицами и гражданами, уведомление данными лицами налоговых органов о всех иностранных компаниях, в которых они владеют более чем 1% акций, а также определение резидентства юридического лица исходя из места осуществления фактического управления.
По мнению Щекина, в целом подобные механизмы оправданны с точки зрения Конституции. "Это обоснованное расширение российской налоговой юрисдикции на доходы, которые формально находятся в иностранных компаниях, но фактически контролируются российскими резидентами в той или иной форме", – пояснил он. Основной задачей этих двух подходов Щекин назвал национализацию российской элиты и создание таких стимулов, чтобы компании, контролирующие реальный бизнес, держали свои активы в России. А вот фискальная задача этих механизмов (пополнение бюджета), по его мнению, играет сейчас второстепенную роль.
Щекин считает, что в глубине этих двух подходов лежит базовая идея о том, что для налогообложения должно учитываться в первую очередь экономическое существо отношений. "А если резидент России контролирует доход, то есть имеет возможность определять его экономическую судьбу и распоряжаться им, то есть все основания для того, чтобы Россия протянула свою руку и обложила этот доход налогом", – говорил он.
Однако, несмотря на глобальную конституционность этих мер, Щекин выразил сомнение в обоснованности некоторых аспектов этого регулирования. В частности, он предположил, что при налогообложении каскадных иностранных контролируемых компаний (когда прибыль может проходит через несколько компаний в течение года) формально по законопроекту получается, что нужно присваивать прибыль каждой компании (без всякого учета и вычета). "А здесь уже возможно двойное налогообложение", – резюмировал он.
С докладом о проблемах, с которыми сталкивается налогоплательщик земельного налога, выступили юрист практики недвижимости и строительства "Пепеляев Групп" Алексей Абрамов и профессор кафедры коммерческого права МГУ Игорь Цветков. "Наше сообщение связано с оспариванием в судах кадастровой стоимости земли, которая лежит в основе исчисления налоговой базы земельного налога", – начал Абрамов. "Сейчас сложилась такая ситуация: налогоплательщики лишены возможности защитить право собственности на свое имущество за период с момента установления кадастровой стоимости, не соответствующей рыночной, и ее утверждения органом исполнительной власти субъекта и до момента вступления в законную силу судебного решения, обязывающего кадастровый орган внести изменения в стоимость", – описывал проблему Цветков. По его мнению, такая практика, складывающаяся в арбитражных судах, вызывает сомнение в ее конституционности. На его взгляд, нарушается ст. 35 Конституции, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда.
"С точки зрения практикующего юриста заявляю, что очень часто [кадастровая стоимость] совершенно не равна рыночной!" – поделился опытом Абрамов, а затем рассказал, какова судьба плательщика налога, который не согласен платить больше. Во-первых, он может сам заказать отчет об оценке и пойти с ним либо в специальную комиссию по оспариванию кадастровой стоимости. Первый вариант, по словам Абрамова, вообще не работает: "Комиссия не удовлетворяет ничего. 95% отказов без изучения, без возможности предоставления слова!"
Во-вторых, можно пойти в суд, однако здесь, по мнению Абрамова, налогоплательщик тоже в не найдет поддержки. Одним из оснований отказа в иске, по его словам, является утверждение новой кадастровой оценки. "Пока идет судебный процесс, собственник узнает, что уже внесена в кадастр новая стоимость земли, которая, на самом деле, почти не отличается от старой, – пояснял он. – И суд говорит, что можно оспаривать только актуальные сведения и в иске отказывает". Усложняет ситуацию, по мнению Абрамова, и то, что "ретроспективно" переплату налога вернуть нельзя, то есть, доказав в суде, что кадастровая стоимость была завышена, налогоплательщик сможет применять новую стоимость только на будущее. "С моей точки зрения, надо ретроспективу разрешать, – заявил Абрамов. – Проводите сколько хотите оценок, а мы будем столько же раз обжаловать и возвращать всю сумму переплаты!"
Еще один довод арбитражей для отказа в иске, по его словам, относительно нов. "Расчет платы исходя из завышенной стоимости не нарушает прав истца", – изложил Абрамов суть мотивировки судьи Арбитражного суда города Москвы Ольги Березовой. "Само по себе изменение размера арендной платы в сторону ее увеличения само по себе не нарушает права и законные интересы истца, поскольку в соответствии с пп. 10 п.1 ст.264 НК арендная плата в полном объеме относится к прочим расходам, связанным с производством и (или) реализацией, при исчислении налога на прибыль. Из представленных суду доказательств не следует, что изменение размера арендной платы из-за увеличения кадастровой стоимости арендованного истцом земельного участка привело к возникновению у истца убытка по результатам финансово-хозяйственной деятельности либо поставило истца на грань разорения", – так, например, Березова написала в решении по делу А40-176353/2013, в рамках которого ООО "Центр "Алькатон" пытался снизить кадастровую стоимость участка с 10,4 млн руб. до 4,77 млн руб.
Та же самая аргументация есть в решении Березовой по делу А40-101419/2013, а всего актов со словам "грань разорения" с полдесятка. Когда они прозвучали, в аудитории бурный смех, а Абрамов добавил: "То есть, по ее мнению, надо, чтобы налогоплательщик жил на вокзале". Как отнесутся к доводу о "грани разорения" вышестоящие инстанции, пока неизвестно – апелляция по этим делам не приняла еще ни одного постановления.
