Новое заседание Мосгорсуда по мотивам конфликта братьев-бизнесменов Лернеров, где один получил срок за невозвращенный другому долг, включило в себя колоритное выступление защиты, которой, впрочем, пришлось тут же признать за собой ошибки, скепсис потерпевшего и попытку удалить из зала осужденного, который участвовал по видеосвязи.
Михаил Лернер – председатель совета директоров ООО "Уником", совместного предприятия госкорпорации Роснано и компании "ГК "Новый каучук" – 10 июня 2014 года был приговорен к шести годам заключения за мошенничества в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ, максимальный срок – 10 лет лишения свободы). Судья Бутырского районного суда Ильдар Галиуллин установил, что Михаил Лернер 11 ноября 2009 года занял у своего брата Дмитрия более 252 млн руб. под залог доли в 29,5 % в "Новом каучуке", которой владел его тесть Александр Вершинин (получил три года по той же статье, поскольку, по мнению суда первой инстанции, тоже участвовал в мошенничестве). Деньги были переданы Михаилу в этот же день, 11 ноября 2009 года, в пяти спортивных сумках. Как установил суд, Михаил Лернер изначально не собирался возвращать сумму, полученную по договору беспроцентного займа. Договор залога доли являлся предварительным. Основной, со слов Дмитрия, его брат обещал заключить тогда, когда доля его тестя будет полностью оплачена. Дмитрий считает, что Михаил ему намеренно лгал: уставной капитал к тому моменту был уже оплачен на 100 %.
У защиты своя версия событий. Сторона настаивает, что отношения между братьями – гражданско-правовые, а преступлений осужденные не совершали. Согласно их заявлениям, уставной капитал в ГК "Новый каучук" до сих пор оплачен лишь на 50 %, а Вершинин тут вообще ни при чем – он лишь номинальный владелец доли в 29,5 %, фактически принадлежавшей его зятю. Что касается денег, то защита утверждает: они были переданы лишь единожды, когда в конце весны 2008 года Михаил Лернер занял у брата ровно 152 млн руб. для выкупа в собственность здания в Подольске, которое было в аренде у его предприятия. Деньги были переданы без документальных свидетельств. 17 апреля 2009 года была составлена расписка, в которой фигурировала сумма чуть более 192 млн руб. – сам долг плюс проценты до 1 июня 2010 года, когда Михаил обязался вернуть деньги. По версии осужденных, Дмитрий Лернер, не дожидаясь 1 июня 2010 года, с конца 2009-го начал оказывать давление на семью Лернеров-Вершининых. Дмитрий добивался оформления долга в виде договора беспроцентного займа, обеспеченного залогом в виде доли в "ГК "Новый каучук", и 11 ноября 2009 года это было сделано. Сумма в этом договоре беспроцентного займа – более 252 млн. руб. – это опять-таки предыдущий долг плюс проценты по 11 ноября 2011 года (новая дата, не позднее которой Михаил обещал вернуть брату долг). Дмитрий же отрицает саму возможность того, что он мог передать кому-либо такую большую сумму без какой-либо расписки. "Это абсурдно", – заявляет он.
В настоящее время предприятия Михаила Лернера признаны банкротами. Арбитражным судом открыто конкурсное производство в отношении ООО "Уником" (А41-29618/13) и ООО "ГК "Новый каучук" (А40-143763/13).
На первом апелляционном заседании Мосгорсуда адвокат Вершинина Юрий Новолодский пожаловался на вынесшего приговор судью Галиуллина. Адвокат рассказал, что тот досрочно завершил процесс, пропустив стадию предоставления доказательств стороной защиты. По мнению Новолодского, причиной такой поспешности мог стать неофициальный разговор, состоявшийся между ними до этого. Тогда адвокат поделился с судьей, что добыл очень ценное доказательство и намеревается вскоре предъявить его суду. Именно после этой беседы Галиуллин лишил сторону защиты права представлять доказательства, рассказал тройке судей Мосгорсуда Новолодский. В итоге часть доказательств так и не была приобщена к делу, а те, которые уже там находились, так и не были Галиуллиным рассмотрены. Поэтому осужденные и их адвокаты считают, что судья был пристрастен и нарушил принцип презумпции невиновности. В апелляционной жалобе они просят рассмотреть и оценить их доказательства. С другой стороны, Дмитрий Лернер тоже недоволен приговором. Корреспонденту "Право.Ru" он сообщил следующее: Галиуллин включил в текст приговора фразу о том, что Дмитрий отказывается от долга, в результате чего был снят арест с имущества Вершинина. Как утверждает Дмитрий, судья внес в приговор заведомо ложные сведения, так как они ни на чем не были основаны.
30 октября, на втором заседании, участники процесса продолжили обсуждать доказательства защиты, хотя временами обстановка накалялась так, что происходящее больше напоминало стадию прений.
Менять устав нельзя, а нарушать можно
Председательствующий судья Алексей Мариненко поинтересовался у потерпевшего, есть ли у него какие-либо замечания по доказательствам защиты. Дмитрий Лернер прокомментировал предоставленную стороной защиты выписку со счета ООО "ГК "Новый каучук", согласно которой 13 октября 2009 года была произведена первая и единственная оплата 50 % уставного капитала. Он обратил внимание суда на то, что общество было зарегистрировано 23 июня 2009 года, а выписка охватывает период лишь с 16 июля. По мнению потерпевшего, в это время и могла произойти скрытая Михаилом оплата другой половины уставного капитала. И вообще, заметил Дмитрий, накопительный счет для этой цели можно открыть в любом другом банке.
На это Новолодский возразил, что сторона защиты запросила выписку со дня открытия счета. Других счетов у ГК "Новый каучук" не было, и это вполне можно проверить. "В приговоре суда первой инстанции написано, что уставной капитал оплачен на 100 %, но никаких доказательств этому факту нет, – сказал Новолодский. – Не могла же оплата половины уставного капитала, а это 50 млн руб., пройти бесследно! Это банковская система, а она у нас, как известно, работает лучше судебной".
Михаил Лернер участвовал в заседании посредством видеосвязи. Глядя на экран, невозможно было понять, стоит он или сидит. Это стало ясно, когда он попросил у судей позволения говорить сидя: "Тут неудобно вставать". Получив разрешение, осужденный рассказал о том, как регистрировал свою фирму.
– Для регистрации нужно было предоставить стандартные устав и учредительный договор. Спустя некоторое время после их регистрации 46-я ИФНС давала справку о присвоении ИНН. Только с этой справкой можно было идти в банк. Поэтому даты регистрации и открытия счета не совпадают. Но я не против того, чтобы запросить справку из банка за более ранний период… Я и так почти два года лишен свободы, мне нетрудно подождать еще месяц, чтобы суд получил доказательство моей невиновности.
Потерпевший продолжил рассуждать по поводу уставного капитала ГК "Новый каучук": как организация вообще могла быть зарегистрирована в межрайонной ИФНС, если по закону для этого была необходима оплата как минимум половины уставного капитала? По его мнению, налоговая должна была проверить это обстоятельство, потребовав справку об оплате 50 %, в ином случае заявителя ждал бы отказ в регистрации. Да и само существование организации с неоплаченным уставным капиталом не соответствует закону, рассуждал Дмитрий Лернер. Между тем запрос в 46-ю ИФНС по этому вопросу уже отправлялся. Был получен ответ, что налоговая проверкой оплат не занимается и информацию об этом не хранит.
У Михаила нашлось объяснение и на эти слова брата. Он рассказал, что после регистрации компании ГК "Новый каучук" в 2009 году он получал юридические консультации (в том числе и в налоговой). Как ему тогда объяснили, согласно судебной практике, полная неоплата уставного капитала фирмы считается существенным нарушением только в том случае, если такая фирма ведет финансово-хозяйственную деятельность. "У нас же движений по счету не было", – сказал Михаил.
В ответ на это Дмитрий Лернер процитировал пункт устава ООО "ГК "Новый каучук", который гласил: "Участники общества оплатили 50 % уставного капитала".
– Зачем это положение было внесено в устав, какой у него смысл? – спросила у Михаила судья Светлана Куприянова.
– Это шаблонное положение. Текст устава стандартный, менять его нельзя, – отозвался осужденный.
– С чего это вы решили, что текст устава нельзя менять, – удивилась судья. – К тому же странно у вас выходит: менять устав нельзя, а нарушать можно.
Адвокат Новолодский вручил другой стороне и судьям распечатку закона "О регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей". Он сослался на исчерпывающий перечень документов, которые налоговая может требовать при регистрации юрлица, и подчеркнул, что никакой справки о внесении средств в уставной капитал там нет.
– Что это? – спросил Дмитрий, глядя на распечатку закона, выданную адвокатом. – Этот закон в редакции 2012 года, а ГК "Новый каучук" был зарегистрирован в 2009-м!
– Это мои помощники распечатали, – объяснил Новолодский. – Тем не менее за это время данная норма в законе не менялась.
– Давайте теперь все спишем на помощников! Что ж вы сами не посмотрели, – проворчал судья Сергей Бондарев.
– Каюсь, виноват! – патетично воскликнул Новолодский. – Отчитывайте меня. Ничего, я потерплю.
"Вы берете нас измором"
Обсудили в заседании и расписку, оригинал которой хранился у адвоката Новолодского в портфеле, а в деле была лишь копия. Эта расписка, как считает защита, – самое ценное доказательство, которое само по себе разбивает все обвинения. По мнению осужденных и их адвокатов, расписка зафиксировала наличие единственного долга Михаила перед братом на день написания расписки – 17 апреля 2009 г. Но едва ли не важнее текста расписки оказалась карандашная запись на обороте листа. Это расчет из нескольких арифметических действий, итогом которого является сумма 252 246 750 руб. В договоре от 13 ноября 2009 г. фигурирует ровно та же сумма, которая, по утверждению Дмитрия, и была передана Михаилу наличными в день подписания договора.
Защита же считает, что совпадение цифр не случайно, и настаивает на том, что сумма займа – это всего лишь предыдущий долг плюс проценты. Никакой передачи денег в ноябре 2009 года не было. А сам расчет, по мнению осужденных, – это вычисление процентов за пользование деньгами до 11 ноября 2011 года, когда Михаил обещал отдать деньги. Помимо расписки, среди письменных доказательств защиты – экспертиза почерка, которым был сделан карандашный расчет. Эта экспертиза проводилась на основании копии расписки. В заключении эксперта значилось, что почерк, вероятно, принадлежит Дмитрию Лернеру, но для более точного вывода необходимо предоставить оригиналы образцов почерка.
Что же касается свидетелей, то тут одни показания "воюют" против других. Трое свидетелей потерпевшего сказали, что присутствовали при передаче денег. В свою очередь, дюжина свидетелей защиты вспомнили разговоры с Михаилом, в которых речь шла о том единственном долге, возникшем в 2008-м, а не в 2009 году.
В зале суда адвокат Новолодский достал из портфеля небольшую доску, которую поставил перед судьями на деревянную подставку. На доске был приведен тот самый расчет, выполненный карандашом на обороте расписки. Адвокат начал комментировать каждое арифметическое действие, используя ручку в качестве указки.
– Вы нам это уже пять раз рассказывали, – улыбнулся судья Мариненко. – Понимаю, вы нас берете измором. Мы, конечно, прониклись, красиво нарисовано.
– Сколько можно повторять одно и то же! – раздраженно сказала адвокату судья Куприянова.
– До тех пор, ваша честь, пока вы не вынесете оправдательный приговор, – невозмутимо ответил Новолодский.
Мариненко попросил адвоката объяснить, почему оригинала расписки в деле нет. Новолодский рассказал, что сторона защиты не доверяла следствию, считая его небеспристрастным. Поэтому было решено отдать лишь копию. А экспертиза по копиям была проведена потому, что защита располагала лишь копиями образцов почерка Дмитрия для сличения с распиской.
– Но сейчас – пожалуйста, вот она, сама расписка, – Новолодский извлек из портфеля заветный листок в прозрачном файле. – Да и экспертизу уважаемый суд может назначить по оригиналам.
– Это не мой почерк! – воскликнул Дмитрий. – Мое авторство не подтвердит ни одна экспертиза. Да и вообще, расписка стала фигурировать в наших с братом судебных разбирательствах только после появления Новолодского!
– Да, это, безусловно, свидетельствует, что между этими фактами есть тайная связь! – саркастически парировал адвокат.
"Давайте теперь бросим его в долговую яму"
Председательствующий судья Мариненко зачитал письменные доказательства защиты, не рассмотренные в суде первой инстанции. Среди них оказались подтверждения угроз, взрывов и поджогов, которые начали преследовать окружение Михаила Лернера с осени 2009 года. В октябре 2009 года был сожжен автомобиль Михаила Лернера, в апреле 2010 года – автомобиль Вершинина. В марте 2012 года во дворе своего дома Михаил был ранен в бедро. А летом того же года на лестничной площадке у квартиры Вершинина сработало взрывное устройство, и его жилье стало непригодным для проживания. Ни одно из этих преступлений до сих пор не раскрыто.
– Заявление в полицию Светланы Лернер, жены Михаила Лернера, от седьмого декабря 2012 года, – монотонно зачитывал Мариненко. – Получала эсэмэски такого содержания: "Вашему мужу введут вирус", "Ваш муж ВИЧ-инфицирован"… Далее – заявления Ирины Чайкиной о взрыве ее коттеджа и поджоге ее машины…
Ирина Чайкина – гражданская жена ныне покойного Алексея Головкова, который в 2009 году работал заместителем руководителя аппарата правительства и начальником секретариата вице-премьера Александра Жукова. Головков вступил в ГК "Новый каучук" с долей 30 %, еще 11 % записал на своего племянника. Именно с Головковым газета "Коммерсантъ" связывала стремительный взлет бизнеса Михаила Лернера и инвестиции корпорации Роснано. После смерти Головкова Чайкина унаследовала его 30-процентную долю. Также она значилась гендиректором "Уникома".
– За машину Чайкина получила большую страховую выплату, – вставил Дмитрий Лернер.
– Понятно, – улыбнулся судья Мариненко. – Но, согласитесь, она наверняка не была рада поджогу. – И судья начал читать дальше слова Чайкиной о том, что Дмитрий Лернер просил ее отдать ему долю в ГК "Новый каучук" в счет оплаты долга Михаила.
– После этого разговора она пришла ко мне и потребовала, чтобы я передал Дмитрию свою долю, – перебил Михаил. – Дмитрий угрожал Чайкиной распространением в Сети порочащих сведений о ней, что она якобы женщина легкого поведения. А мне Дмитрий дал выбор: или я заключу договор залога доли, или он убьет моего сына.
Адвокат Новолодский резюмировал:
– Видите, ваша честь – как только Дмитрий понял, что вернуть деньги затруднительно, он нацелился на долю в предприятии.
– "Я не гордый, я согласен на медаль". Понятно. Но вы это так преподносите, словно человек, которому должны, уже в этом виноват, – заметил судья Мариненко.
– Да нет, я просто факт констатирую, – не согласился Новолодский. – Хотя сказано в Торе: "Не бери в долг под проценты у брата своего". Ну что же теперь делать? Давайте вспомним заветы предков и бросим Михаила в долговую яму…
– Никакого заявления о моих угрозах его сыну Михаил не писал! – между прочим заметил Дмитрий Лернер.
– Судя по всему, у многих персонажей здесь была бурная жизнь, но не будем это здесь пересказывать, – устало попросил судья Мариненко. – Давайте сосредоточимся на двух вопросах: была ли передача денег, и был ли обман Дмитрия Лернера.
– Давайте, – согласился Дмитрий. – Хотя Михаил здесь всеми силами отрицает передачу денег, у меня есть бесспорное доказательство, что он признавал этот факт.
О деньгах
Выяснилось, что летом 2012 года Дмитрий Лернер подавал в отношении брата гражданский иск, в котором сослался на факт передачи денег 11 ноября 2009 года и потребовал вернуть сумму займа в размере более 252 млн руб. по письменному договору от того же числа (договор, обязательства по которому обеспечивались залогом доли в ООО "ГК "Новый каучук"). Исковое заявление было принято судьей Кунцевского суда Мариной Гаврилюк. Этот иск в суде Михаил признал.
– Я подтвердил размер долга, но не передачу денег! – запротестовал Михаил. – Мне она [видимо, судья Гаврилюк. – Право.Ru] сказала, что мои оговорки ее не интересуют, и просила ответить только одно – признаю ли я долг. Ну, я и признал. Я не знал, как еще можно было поступить.
– Не знал?! – улыбнулся Дмитрий. – Он был со своим адвокатом!
– Врет! Не было [предыдущего адвоката осужденного] Степанова! – крикнул Михаил.
– Ваша честь! – обратился к судьям Дмитрий. – Прошу удалить его из зала суда!
– Каким образом? – с недоумением спросил председательствующий Мариненко. – Вы с ним и так в разных залах. А здесь он только на экране.
Когда братья успокоились, адвокат Новолодский спросил у Михаила, из каких денег тот рассчитывал вернуть брату долг.
– "Уником" был высокодоходным предприятием с рентабельностью 25 %, – рассказал Михаил. – За 2012 год мы получили прибыль 120 млн руб., в 2013 и 2014 годах она должна была достигнуть 350–400 млн руб. В "Уникоме" 35 % участия – Роснано, а 65 % – это ГК "Новый каучук", в котором моя фактическая доля – 29,5 %. Из этих доходов от бизнеса я рассчитывал погасить долг перед братом. Планировал сделать это в 2015 году, когда Роснано выйдет из партнерства.
– В Роснано были недовольны, "Уником" не выполнял планов по прибыли! – перебил Дмитрий. – На 2013 год они даже антикризисный план составляли, но бизнес уже шел к банкротству.
На это Михаил воскликнул:
– Это Дмитрий виноват в том, что я потерял контроль над предприятием! Поэтому его вина в том, что я не могу отдать свой долг!
Следующее заседание ждет участников процесса в середине ноября.
