Адвокат российского конструкторского бюро, которое добивается взыскания $50 млн с корейских авиастроительных компаний за неправомерное использование авиасимулятора, всячески противился привлечению в процесс программистов, чьи имена есть в файлах этого софта. На первом рубеже обороны он предлагал не звать никого, воспользовавшись "абстрактной" формулировкой из постановления СИП. На последнем говорил, что привлечь надо только россиян, но не корейцев. Однако Наталья Карева, судья Арбитражного суда Москвы, в итоге решила не рисковать второй отменой своего решения и позвала всех.
В споре на $50 млн (дело № А40-56928/2004), которые банкротящееся Пензенское конструкторское бюро моделирования хочет получить с корейских авиастроительных компаний Doosan Infracore и Korea Aerospace Industries (KAI), созданных на базе активов ликвидированного чеболя Daewoo Heavy Industries (DHI), Суд по интеллектуальным правам поставил перед АСГМ нетривиальную задачу. В фокусе фабулы этого дела – программное обеспечение для авиасимулятора легкого самолета КТХ-1 (КТ-1). По версии ПКБМ, этот софт в 1990-х годах создали его сотрудники в рамках сотрудничества с DHI, а корейцы доказывают, что программисты бюро написали только отдельные файлы. И теперь АСГМ должен "установить авторов" программ, и "при необходимости привлечь их к участию в деле".
Дело это тянется с 2004 года, когда ПКБМ узнало, что KAI продавала КТ-1 вместе с симулятором в вооруженные силы Индонезии и Южной Кореи, тогда как в соглашениях стороны обязались согласовывать коммерческое использование программ. Ответчики доказывали, что КТ-1 – это совсем другой самолет, а российские программисты работали над софтом для КТХ-1, но проиграли в двух инстанциях. АСГМ в октябре 2013 года взыскал запрошенную сумму с KAI, так как посчитал, что не доказана была передача прав второму, но 9-й ААС в феврале 2014-го это решение отменил, установил, что $50 млн надо заплатить солидарно, а также запретил им использовать спорную программу. Но летом 2014 года СИП отправил дело на пересмотр. Кассация указала, что первая инстанция неполно исследовала доказательства.
Искать программистов, чтобы лучше исследовать доказательства, судья Наталья Карева начала 3 февраля. Ответчиков она обязала представить сведения о том, где находятся корейские сотрудники, которые также работали над программами, и направила запрос в Федеральную миграционную службу, чтобы выяснить, где живут российские программисты.
Сведения об адресах ФМС предоставила в срок. "Поразительно, как быстро сработали", – удивилась судья Карева, открывая заседание вчера, 26 марта. У юристов корейских компаний информация тоже была, и представлявший KAI партнер Art de Lex Артур Зурабян заявил ходатайство – привлечь программистов как третьих лиц без самостоятельных требований. Предложил он и обеспечить явку.
– Нет, давайте пока без явки. Ваша корейская сторона придет, скажет, что скажет, а русских у нас не будет. И что будем делать? – пожала плечами Карева.
– Будем искать русских, – ответил Зурабян и предложил помощь в этом тоже.
– Ходатайство преждевременно, – нахмурился адвокат Андрей Федотов, представляющий ПКБМ. – Заявления строятся на том, что они правообладатели. А вдруг они заявят самостоятельные требования? На стороне истца или ответчика?
– Процессуально они никак не могут выступать от истца. Это ясно, как дважды два, – заметила Карева.
– Если есть требование о привлечении лиц, участвующих в деле, надо указать, на чьей они стороне, – продолжал возражать Федотов. По его мнению, об этом говорит ст. 51 АПК.
– Я о вас хорошего мнения… – слегка разочарованно проговорила судья. – В АПК такого нет.
– Могут вступить в дело на стороне истца или ответчика, – подсказал Зурабян. Действительно, п. 1 ст. 51 АПК звучит так: "Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований, могут вступить в дело на стороне истца или ответчика до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в первой инстанции арбитражного суда, если этот судебный акт может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон".
– Если [вступят] на стороне ответчика, я против этого категорически буду возражать! – пообещал Федотов.
Судья напомнила, что надо выполнить указания кассационной инстанции", а Федотов отметил, что суд написал "абстрактно" – привлечь при необходимости.
– И абстрактность эту мы исполнять должны, – посетовала Карева.
Затем Федотов усомнился, корректно ли привлекать корейских программистов – мол, могут совпасть имена и фамилии, но авторами они не будут. Но Зурабян заверил, что KAI постарается представить максимально полные доказательства того, что эти люди работали в тот период в компании, которая была стороной по договору о совместной деятельности. Представитель ПКБМ был от этого не в восторге.
– Что-то вы все сопротивляетесь, – поддела его Карева.
– Я не сопротивляюсь! Я не хочу, чтобы ответчик в процессуальную ловушку заманивал! – возражал адвокат истца, а затем свою трактовку того, как надо решать поставленную СИП задачу, предложил представлявший Doosan Infracore партнер Baker & McKenzie Владимир Хвалей. "СИП сказал – привлечь лиц, указанных в качестве авторов. Являются ли они авторами, сотрудниками, передали ли они права на файлы работодателю или нет – должно являться предметом дальнейшего разбирательства, – сказал он. – Неясно, захотят они участвовать или нет, заявят ли требования, захотят ли явиться…"
– Надеюсь, что нет. Нам вот этого достаточно, – съязвила Карева, указав на десяток представителей ответчиков. Те нервно посмеялись, а затем Хвалей продолжил гнуть свою линию:
– Никто не заинтересован в том, чтобы превратить разбирательство в театр. Но суд должен уведомить [программистов], и тогда СИП не будет иметь никаких претензий.
Представитель ПКБМ был против того, чтобы привлекать корейских программистов в процесс. А российские, считал он, могут участвовать на стороне истца.
Карева не исключила и того, что половина привлеченных третьих лиц скажет, что у них были трудовые отношения с ПКБМ, а половина заявит обратное. Но ходатайство Зурабяна удовлетворила. Все программисты были привлечены как третьи лица без самостоятельных требований.
