В апреле в Госдуму был внесен законопроект (№ 525311-5), отменяющий неопровержимую преюдицию судебных актов, принятых в гражданском и административном судопроизводстве, для уголовного процесса. Его автора — председателя думской комиссии по законодательному обеспечению противодействия коррупции Алексея Волкова — беспокоит то, что "решения, принятые в процессе гражданского судопроизводства, преподносятся как истина в последней инстанции", которое "сковывает" следствие и прокурора "по рукам и ногам". Волков прямо указывал на самый громкий случай, когда благодаря преюдициальному значению решения арбитражного суда от преследования был избавлен фигурант уголовного дела — замминистра финансов Сергей Сторчак (его пытались обвинить в мошенничестве при урегулировании долга Алжира перед Россией, квалифицировав его действия как покушение на хищение $43,4 млн из федерального бюджета, однако Арбитражный суд города Москвы установил, что компании "Содексим", участвовавшей в сделке, действительно должны были заплатить эту сумму). "Таких дел много, в том числе, известное дело Сторчака, — говорил он. — Там есть решение арбитражного суда, стороны довольны, нет претензий, а мы [следствие] не можем его отменить, поскольку там стороны процесса — только его участники, ни суд, ни прокурор не имеют права вмешиваться".
Отношение редакции "Право.Ru" к этой инициативе — настороженное (это видно из заголовка материала "Заговор против преюдиции — в Госдуме обсудили ревизию ст. 90 УПК", в котором говорилось о начале обсуждения в Госдуме этого законопроекта), особенно с учетом того, что в качестве примера уголовного дела, которое на беду для страны развалилось из-за преюдиции, приводится процесс Сторчака. Тем не менее, право высказаться есть у представителей всех точек зрения, поэтому "Право.Ru" публикует написанную специально для портала статью Георгия Смирнова, сотрудника Следственного комитета Российской Федерации, кандидата юридических наук, майора юстиции.
***
Вступившие в силу с 1 января 2010 года поправки в УПК РФ, установили в уголовном процессе неопровержимую преюдицию обстоятельств, установленных вступившими в законную силу решениями суда. Теперь лица, в производстве которых находится уголовное дело, обязаны считать для себя безоговорочно установленными обстоятельства, факты или события, о которых говорится в этих судебных акта, субъект доказывания, несмотря на сформировавшееся внутреннее убеждение, обязан без проверки принять факты, установленные судом при производстве по другому делу.
Неопровержимая преюдиция и исторически сложившиеся основы российского уголовного судопроизводства
Одной из причин, побудившей законодателя внести эти изменения, скорее всего, является устранение из законодательства об уголовном судопроизводстве в 2002 году такой категории, как объективная истина. Основной довод сторонников такой реформы законодательства заключается в том, что наличие этого понятия в законе является идеологическим пережитком господствующей в советское время марксистко-ленинской философии, достичь этой истины невозможно, и эта категория не вполне соотносится с состязательным процессом.
Достижение объективной истины действительно не всегда возможно. Однако УПК РСФСР и не ограничивал возможности вынесения обвинительного приговора исключительно на ее основании: правоприменитель ориентировался на установление объективной истины, и только в случае невозможности ее достижения он мог исходить при принятии итогового процессуального решения из формальных процессуально-правовых средств.
Но полное исключение из законодательства об уголовном судопроизводстве этого ориентира повлекло за собой определенное "размывание" представлений о сути уголовного процесса. Некоторые правоприменители, а вслед за ними и ученые, стали утверждать, что объективная истина более нехарактерна для российского уголовного процесса.
Однако исторически сложившиеся основы, в число которых входит и объективная истина, на которых традиционно зиждется российское уголовное судопроизводство, да и в целом романо-германская модель уголовного процесса, невозможно изменить простым исключением термина из текста закона. Несмотря на отсутствие в действующем УПК упоминания об объективной истине, ею проникнуто множество институтов уголовно-процессуального права, начиная с основополагающих, заканчивая частными. В статье 6 УПК назначение уголовного судопроизводства сводится к следующим двум основополагающим идеям: к уголовному преследованию и справедливому наказанию виновных, а также к ограждению от уголовного преследования и иных, связанных с этим неблагоприятных правовых последствий невиновных.
Но возможно ли достижение этих целей, а, следовательно, и реализация назначения уголовного судопроизводства без установления обстоятельств события преступления таким, каким оно было в действительности, то есть без знания объективной истины? Ответ очевиден. Только истинные данные могут быть положены в основу справедливого обвинения виновного и оправдания невиновного.
Пороки приоритета формально-юридической истины в гражданском судопроизводстве с точки зрения уголовного
Между тем в гражданском судопроизводстве основная задача заключается в разрешении спора между сторонами, а приоритетной является, скорее, формально-юридическая, чем объективная истина. Исходя из этого, в гражданском судопроизводстве применяется правило, согласно которому обстоятельство, признанное обеими сторонами гражданского процесса, считается истинным и принимается судом без дополнительной проверки его достоверности.
В связи с этим решения суда по гражданскому делу не могут служить безусловным средством познания истины по уголовному делу, а, следовательно, и использоваться в качестве актов, имеющих неопровержимое преюдициальное значение. Ведь часто в орбиту уголовного судопроизводства попадают решения судов по гражданским делам и делам об административных правонарушениях, в которых устанавливаются обстоятельства, не соответствующие действительности. В практике гражданского судопроизводства распространены случаи представления истцом заведомо сфальсифицированных доказательств, которые суд при отсутствии возражений противоположной стороны считает установленными и истинными и кладет в основу итогового решения, встречаются случаи, когда не только истец, но и ответчик, будучи заинтересованным в неправосудном судебном решении, принимает активное участие в искажении фактических данных по делу, распространены случаи ложного представительства интересов ответчика по заведомо подложной доверенности и т.д. Определенной спецификой обладает процесс искажения данных по делам об административных правонарушениях.
Сложности с отменой судебных решений, имеющих преюдициальное значение
В настоящее время, к тому же, отсутствует эффективный механизм инициирования процедуры отмены судебных решений, принятых в рамках гражданского или административного судопроизводства и основанных на недостоверных фактических данных, которые опровергаются доказательствами, собранными по уголовному делу. Гражданское и арбитражное процессуальное законодательство в качестве основания для отмены таких решений предусматривает наличие вступившего в законную силу приговора суда, устанавливающего преступление против правосудия в широком смысле этого слова (ст. 311 АПК РФ, ч. 2 ст. 392 ГПК РФ).
Вместе с тем возбудить уголовное дело по факту совершения подобных деяний и довести дело до вынесения приговора представляется возможным не во всех случаях. Действующая редакция ст. 90 УПК не содержит упоминания о возможности преодоления преюдиции в случаях, когда в ходе досудебного производства будут установлены данные, свидетельствующие о недостоверности обстоятельств, легших в основу решения суда, имеющего преюдициальное значение. Это дало основание некоторым правоприменителям полагать, что неопровержимая преюдиция должна действовать даже в случае, если по уголовному делу будут установлены подобные обстоятельства, а возбуждение уголовного дела допустимо только после признания судебного решения, устанавливающего преюдициальные факты, неправосудным и его отмены.
Именно в связи с подобным правовым подходом в настоящее время в Конституционном Суде РФ находится жалоба господ Власенко на нарушение их конституционных прав статьей 90 УПК РФ. Как следует из жалобы, лицо, причастное к хищению принадлежащего им жилого дома подало иск и представило в суд заведомо подложные документы, инициировав судебное решение о признании за ним права собственности на принадлежащий заявителям жилой дом. С учетом того, что обстоятельства, содержащиеся в указанных документах, имеют преюдициальное значение, в возбуждении уголовного дела по факту фальсификации доказательств заявителям было отказано.
В подобных ситуациях следствие и обвинение фактически попадают в некий "процессуальный тупик", при котором, с одной стороны, не могут преодолеть преюдицию судебного решения и возбудить уголовное дело по факту деяния, повлекшего его неправосудность, с другой же стороны, для отмены данного судебного решения требуется наличие приговора, устанавливающего это деяние.
Однако препятствием к продолжению предварительного расследования может стать не только абсолютизация института преюдиции в правосознании некоторых правоприменителей, но и объективные факторы. Это, в частности, срок давности привлечения к ответственности, который, например, по делам о фальсификации доказательств (ст. 303 УК) составляет 2 года. Кроме того, как ГПК, так и АПК устанавливают трехмесячные сроки давности для обращения с жалобой на незаконное судебное решение для его пересмотра по вновь открывшимся или новым обстоятельствам (ст. 394 ГПК, ч. 1 ст. 312 АПК), который может быть соблюден не во всех случаях.
Выводы
Из изложенного выше следует, что, с одной стороны, имеющие преюдициальное значение решения судов, принятые в рамках гражданского или административного судопроизводства, зачастую фиксируют, в том числе в описательно-мотивировочной части, факты и обстоятельства, не соответствующие действительности. С другой стороны, процесс пересмотра таких решений крайне затруднен.
В результате действующая редакция ст. 90 УПК не только создает неустранимые препятствия к отправлению справедливого правосудия, так как позволяет причастным к преступлению лицам уклониться от уголовной ответственности, но и грубо нарушает конституционные права и свободы человека, в первую очередь, право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52 Конституции РФ).
Подобное положение также не соответствует определенному Конституцией РФ и конкретизированному в уголовно-процессуальном законе принципу состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 15 УПК РФ), так как ставит сторону защиты и обвинения в заведомо неравное положение, при котором сторона обвинения фактически лишена возможности инициировать либо продолжать уголовное преследование лица, причастного, по ее мнению, к совершению преступления.
Неконституционна и нерациональна и сама правовая конструкция, при которой уголовное судопроизводство должно быть остановлено в случае наличия преюдициального судебного решения по гражданскому или административному делу, пока такое решение не будет отменено (а это может произойти лишь после вынесения приговора по другому уголовному делу, возбужденному по факту совершения деяния, повлекшего вынесение неправосудного решения). Эта процессуальная форма, искусственно и необоснованно затягивающая уголовный процесс, противоречит одному из основополагающих принципов уголовного судопроизводства – отправлению правосудия в разумный срок.
Все это свидетельствует о необходимости реформы института преюдиции, сложившегося в настоящий момент в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Новый подход должен обеспечивать баланс между устойчивостью судебной системы, одним из элементов которой и является институт преюдиции судебных решений, и справедливостью правосудия, предполагающего возможность быстрой отмены упречного судебного решения.
Он может быть достигнут в случае установления процедуры, при которой следователь, дознаватель или суд, в производстве которых находится уголовное дело, при наличии совокупности проверенных доказательств, опровергающих обстоятельства, установленные судебным актом, имеющим преюдициальное значение, будет иметь возможность на основании мотивированного процессуального решения преодолеть преюдицию и продолжить уголовное судопроизводство. Неправосудное же судебное решение в дальнейшем должно отменяться на основании приговора, в котором будут установлены факты недостоверности отраженных в нем обстоятельств, и в том случае, если искажение этих обстоятельств повлияло на правосудность самого судебного решения.
На возможность этого подхода указал и Конституционный Суд РФ, слишком буквальное понимание определения которого № 193-О-П по жалобе Татевоса Суринова, скорее всего, и стало определяющим при принятии решения о введении неопровержимой преюдиции. КС указал, что "…не исключается дальнейшее совершенствование федеральным законодателем процессуального регулирования, направленного на преодоление коллизий, связанных с выводами о фактах, которые входят в предмет доказывания одновременно по уголовным и гражданским делам и устанавливаются соответственно судами общей юрисдикции и арбитражными судами".
