Судебный пристав-исполнитель арестовал единственную жилплощадь должницы. Та посчитала, что эта мера нарушает ее права и положения ст. 446 ГПК РФ. С этим согласились суд первой инстанции и апелляция. Верховный суд РФ решил вопрос, впервые сославшись на положения недавно принятого постановления Пленума об исполнительном производстве.
В марте 2011 года Петроградский районный суд Санкт-Петербурга выдал Александру М. исполнительный лист на взыскание с его должницы Алисы М. суммы долга, процентов на пользование чужими денежными средствами и расходов на представителя (дело № 2-26/2011). В рамках исполнительного производства пристав сначала наложил арест на часть дачи и земельный участок, принадлежащий Алисе М. (позже они были проданы, а полученные средства пошли на погашение долга), а после и на ее квартиру в Северной столице. Женщина с этим не согласилась и обратилась в Октябрьский райсуд с заявлением, в котором оспаривала вынесенное приставом постановление, мотивируя требования тем, что спорная квартира – единственное место проживания для нее и малолетнего сына, а значит, не может быть арестована (дело № 2-3585/2014).
Единственная квартира – под защитой
31 июля 2014 года суд удовлетворил требования Алисы М. Судья Елена Литвиненко мотивировала это тем, что согласно ч. 1 ст. 79 закона об исполнительном производстве взыскание не может быть обращено на принадлежащее должнику на праве собственности имущество, перечень которого установлен ГПК РФ. Единственное пригодное для постоянного проживания помещение включено в этот список ч. 1 ст. 446 ГПК. "Поскольку на спорную квартиру как на единственное место жительства должника не может быть обращено взыскание, то арест на имущество, на которое не может быть обращено взыскание, не может быть использован как самостоятельная мера принудительного исполнения и не может привести к исполнению решения суда", – сказано в решении.
Кредитор и судебный пристав подали апелляционную жалобу в Санкт-Петербургский городской суд (№ 33-19837/2014). В ней заявители указывали, что арест имущества был совершен не с целью обращения на него взыскания, а как самостоятельная мера принудительного исполнения, предусмотренная п. 5 ч. 3 ст. 668 закона об исполнительном производстве. Однако апелляция сочла, что этот довод "основан на неверном толковании действующего законодательства, регулирующего спорные отношения". Суд указал, что предпринятая приставом мера не входит в перечень оснований для наложения ареста, перечисленных в ч. 3 ст. 80 указанного выше закона. "Следовательно, довод о правомерности наложения ареста с целью принуждения должника к фактическому исполнению требований исполнительно документа не соответствует действующему законодательству", – гласит апелляционное определение. Кроме того, коллегия пришла к выводу, что наложение ареста для обеспечения сохранности имущества "в рассматриваемом случае лишено юридической значимости, поскольку такой арест в настоящем деле не может привести к исполнению решения суда". Горсуд засилил решение суда первой инстанции. Александр М. с этим решением не согласился и подал кассационную жалобу в Верховный суд РФ.
Пленум разъяснил иначе
Тройка судей Коллегии по гражданским делам: Владимир Хаменков, Елена Горчакова и Людмила Калинина – посчитала акты судов нижестоящих инстанций "неправильными и подлежащими отмене", поскольку их выводы основаны "на неправильном толковании норм материального права".
В своем определении (дело № 78-КГ15-42) коллегия указывает, что арест в качестве исполнительного действия может быть наложен приставом-исполнителем "в целях обеспечения исполнения решения суда, содержащего требования об имущественных взысканиях" (п. 7 ч. 1 ст. 64 и ч. 1 ст. 80 закона об исполнительном производстве).
Несмотря на то, что абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ запрещает обращать взыскание по исполнительным документам на единственное пригодное для проживания недвижимое имущество должника, арест взысканием не является, считает ВС. Эта позиция опирается на положения ч. 1 ст. 69 закона об исполнительном производстве, где четко сказано, что взыскание "включает изъятие имущества и (или) его реализацию, осуществляемую должником самостоятельно, или принудительную реализацию либо передачу взыскателю". По мнению коллегии, суд первой инстанции и апелляция ошибочно поставили знак равенства между запретом на совершение с квартирой регистрационных действий и мерами принудительного исполнения. "Из оспариваемого постановления судебного пристава-исполнителя видно, что оно вынесено в целях обеспечения исполнения решения суда, – говорится в определении. – Ограничения права пользования квартирой и обращения на неё взыскания, а именно – изъятия квартиры и её реализации либо передачи взыскателю данный арест не предусматривает". Предпринятые приставом меры нарушают права владелицы жилья, которая теперь не сможет распорядиться квартирой, нарушив интересы своего кредитора Александра М.. Кассация решила удовлетворить его жалобу, а Алисе М. отказала, отменив предыдущие судебные акты.
Интересно то, что в данном определении Верховный суд впервые применяет постановление Пленума "О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства" от 17 ноября 2015 года. А именно: пишет, что позиция суда согласуется с разъяснениями п. 43 постановления, согласно которым арест жилого помещения, являющегося единственно пригодным для постоянного проживания должника-собственника и членов его семьи, равно как и установление запрета на распоряжение этим имуществом (в том числе, вселение и регистрацию иных лиц), не могут быть признаны незаконными, если эти меры приняты судебным приставом-исполнителем, чтобы должник не мог распорядиться недвижимостью в ущерб интересам взыскателя.
Мнения экспертов
Опрошенные "Право.ru" эксперты такую точку зрения поддерживают. "С позицией ВС РФ следует согласиться, – считает Павел Хлюстов, партнер коллегии адвокатов "Барщевский и партнеры". - В данном случае арест был наложен не с целью обращения взыскания на имущество, а с целью не допустить отчуждение квартиры должником. В такой ситуации арестованное имущество не подлежит принудительной продаже с целью удовлетворения притязаний кредитора, а лишь создает предпосылки для того, чтобы должник не осуществлял его недобросовестное отчуждение или обременение правами третьих лиц". Юрист находит, что это решение ляжет в основу новой судебной практики. "Очень хорошо, что ВС РФ распознал эту грань и правильно разрешил дело. Этот прецедент призван переломить практику нижестоящих судов, обычно признающих такие аресты незаконными", – уточняет Хлюстов.
Об этом же говорит и адвокат Артем Василевич, руководитель корпоративной практики АК "Павлова и партнеры": "Постановление принято в развитие судебной практики, установленной Пленумом ВС РФ. Подход, примененный судом, является абсолютно обоснованным. Права должника как собственника единственного жилья не нарушены: арест имущества не влечет его изъятие и последующее обращение на него взыскания. В то же самое время на стороне взыскателя возникает гарантия, что квартира не будет, например, продана, при этом долг не будет погашен. Учитывая текущее состояние работы судебных приставов-исполнителей по взысканию задолженности, подход, связанный с ужесточением ограничений в отношении должника, должен приветствоваться".
