Свидетель, опознав киллера, не хочет дальше отвечать на вопросы. Один из подсудимых все время жалуется на здоровье, но врачи не находят болезни. Другого обвиняемого пришлось удалить за давление на суд. Адвокату срочно нужно в детский сад, а его коллега ждет возврата дела прокурору, попутно обучая суд правилам русского языка. Заявлен отвод судье. Заседание сорвано. Таково начало недели в процессе по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской.
Допрос бывшего начальника 4-го отдела Оперативно-поискового управления ГУВД Москвы Дмитрия Павлюченкова на этой неделе был завершен. К неудовольствию защиты пятерых подсудимых, обвиняемых в исполнении заказа на убийство журналистки Анны Политковской, которые ответов на свои вопросы почти не получили, — свидетель ссылался на 51-ю статью Конституции.
Допрос длился с 12 до 19 часов, Павлюченков, больной посттравматической энцефалопатией с приступами эпилепсии, к концу дня уже еле ворочал языком и, казалось, с трудом разбирал бодрые и настойчивые вопросы адвокатов. Бывший опэушник уже осужден на 11 лет колонии строгого режима за это же преступление, его дело Мосгорсуд рассматривал в 2012 году в особом порядке, он признал вину в организации слежки за Политковской, передаче оружия, сотрудничал со следствием (подробнее>>). До этого же, с 2007 года, Павлюченков был по делу свидетелем. В таком статусе еще до первого судебного разбирательства он давал показания, которые, по словам защитников нынешних фигурантов дела, существенно отличаются от данных в качестве обвиняемого. Тогда он себя виновным отнюдь не признавал, даже во время ареста в апреле 2011 года свою причастность к делу отрицал. Адвокат Павлюченкова Карен Нерсисян объяснил, что показания в качестве свидетеля были "неточными" и не имеют юридической силы. Судья Мосгорсуда Павел Мелехин уже раз отказал (подробнее>>) в ходатайстве адвоката Джабраила Махмудова (по версии следствия, он вместе с братом Ибрагимом выслеживал журналистку перед убийством) Мурада Мусаева об оглашении показаний, данных Павлюченковым до перемены его процессуального статуса, однако в понедельник адвокаты продолжали настаивать, чтобы Павлюченков противоречия разъяснил. Тот отказывался. Начался скандал.
"Опыты над свидетелем проводите?"
Более всех отличился на этот раз подсудимый — бывший опер УБОПа МВД Сергей Хаджикурбанов. Следствие считает, что он прямо перед убийством журналистки контролирововал собранную чеченским криминальным авторитетом Лом-Али Гайтукаевым (по некоторым данным, он принадлежит к Алазанской ОПГ) "команду" из его племянников (Махмудовых Джабраила, Ибрагима и Рустама — предполагаемого киллера) и Павлюченкова (ему, по версии следствия, Гайтукаев, после получения заказа от пока не установленного лица, передал на слежку за Политковской $150 000. Сотрудники Павлюченкова "объект" выследили). Гайтукаев попал в тюрьму в августе 2006 года за организацию убийства (неудавшегося) украинского предпринимателя Геннадия Корбана, осужден за это на 15 лет колонии и до сих пор отбывает наказание. После чего, как рассказывает Павлюченков, через сотрудника ФСБ Павла Рягузова (был ранее подсудимым по делу, присяжные в Московском военном окружном суде его оправдали) – старого знакомого самого свидетеля, Гайтукаев передал, чтобы делом занялся Хаджикурбанов. Ему и следовало отдать оставшиеся деньги. По словам Павлюченкова, от переданных Гайтукаевым осталось $137 000; $10 000 он передал Рустаму Махмудову по просьбе самого Лом-Али; $3000 своему сотруднику Дмитрию Лебедеву — тот распределял деньги между остальными сотрудниками ОПУ, следящими за "объектом" — Политковской. Насчет остальных, как считает следствие и пояснял сам Павлюченков, — с Хаджикурбановым было несколько встреч. $137 000 были, как утверждает свидетель, переданы.
У Павлюченкова и Хаджикурбанова сложная история денежных взаимоотношений, опэушник уже рассказывал (подробнее>>), что бывший глава Ачхой–Мартановского района Шамиль Бураев (проходил подозреваемым по делу, но был отпущен) передавал через него для Хаджикурбанова немалые деньги (никто не пояснял, за что). В какой-то момент вышло недопонимание, Хаджикурбанов решил, что Павлюченков деньги присвоил. В итоге Хаджикурбанов в 2010 году осужден Таганским райсудом за вымогательство у Павлюченкова $50 000. Павлюченков получил травму черепа сразу после убийства журналистки.
Опэушник отказался отвечать на вопросы адвоката Хаджикурбанова Алексея Михальчика о долге, о слежке, о машине Рустама Махмудова и о встречах с самим Хаджикурбановым. Михальчик стал адресовать их в итоге своему подзащитному, который рассказал, что в начале октября 2006 года (Политковская была убита 6 октября того же года) Павлюченков передавал ему для Бураева $5000, а также что во время встреч осенью 2006 года шла речь лишь о деньгах. И заявил присяжным, что показания Павлюченков менял несколько раз. Судья, который пытался Хаджикурбанова остановить (тот незаконно рассказывал присяжным о процессуальных моментах), удалил подсудимого на три заседания за давление на суд, чем заслужил немало лестных выражений. Хаджикурбанов покидал зал, все еще обзывая председательствующего. Адвокат Мусаев тут же заявил судье отвод за предвзятость, остальная защита его поддержала. Однако судья на месте решил, что обстоятельства отвода повторяются (число отводов уже приближается к 10 за этот процесс) и для него законных оснований нет.
На видеозаписи, запечатлевшей киллера, входившего в подъезд журналистки, Павлюченков "на 80 %", по его словам, опознал Рустама Махмудова, которого ранее видел.
— Черные волосы, спортивное телосложение, покатость плеч, плечи с малой покатостью, фигура борца, — комментировал Павлюченков свои показания по просьбе Мусаева. Адвокат затем попросил опознать еще несколько темных фигур в бейсболках с записей видеокамер. Но Павлюченков ни в одном из них, в отличие от предыдущего процесса (подробнее>> ), больше Махмудова не узнал, а стал даже возмущаться.
— Показывать мне 150 человек и заставлять отвечать 100 раз "беру 51 статью"! — заявил Мусаеву Павлюченков. Он опознал также на кадрах машину Политковской, которую выслеживали его сотрудники, а также человека, бегающего перед подъездом журналистки, — последний, как пояснил Павлюченков, ждал девушку, это "выяснило следствие". Адвокат Ибрагима Махмудова Саидахмед Арсамерзаев, предупредив Мелехина, чтобы были удалены присяжные, заявил ходатайство, не относящееся к видеозаписям. Он предъявил несколько ксерокопий протокола опознания по фотографиям, на которых Павлюченков в августе 2007 года (тогда еще свидетель) путает братьев Рустама и Джабраила, и попросил изъять протокол у следствия. Старший прокурор Мария Семененко объяснила, что оригинала не предъявлено, в ином случае прокуратура сама бы его с удовольствием исследовала. Суд в ходатайстве отказал именно потому, что Павлюченков делал опознания в качестве свидетеля, а не соучастника. Арсамерзаев заявил возражения на действия председательствующего.
— Порочная практика Мосгорсуда… — начал речь адвокат Мусаев, но был прерван Мелехиным.
— Мурад Алаудинович, "порочную практику" оставьте при себе, друзьям рассказывайте, прессе, но не во время заседания, — строго обратился председательствующий к Мусаеву.
— Хорошо. Лучезарная практика Мосгорсуда… — продолжал язвить адвокат, но снова был прерван.
— Я не намерен больше это выслушивать. Прекращайте порочить суд. Как вы себя ведете? — сделал замечание Мусаеву Мелехин.
— Вы ж мне не редактор и не корректор! Это вы мне рассказываете, что друзьям говорить?! — воскликнул Мусаев, но речь не стал продолжать, а заявил ходатайство о противоречии в показаниях. (Ранее Павлюченков говорил, что бегающий мужчина похож на следящего за машиной журналистки.) Этот протокол был оглашен перед присяжными. Павлюченков рассказал, что ранее давал показания, что Хаджикурбанов ему предложил следить за журналисткой, потому что боялся Гайтукаева. Мусаев хлопнул томом дела: "вопросов нет!" По просьбе Семененко Павлюченков рассказал, что фамилию Политковской слышал только от Хаджикурбанова при передаче ему денег. Связь с Хаджикурбановым подтверждала детализация разговоров Павлюченкова. После трех часов допроса Павлюченкову надоело давать показания, он сказал, мол, все, что знал, уже рассказал. Исключение сделал для вопросов защиты: пояснил, что наружное наблюдение его сотрудниками за Политковской было снято за четыре-пять дней до убийства. Что руководство Павлюченкова в МВД, в частности, некий Цветков, было не в курсе.
— Видели ли вы Ибрагима [Махмудова]? — стал спрашивать адвокат Арсамерзаев. Но Павлюченков на этот вопрос уже отвечал.
— Опыты над свидетелем проводите? — возмутилась Семененко. Павлюченков сидел, закрыв лицо рукой. После еще нескольких повторных вопросов к допросу подключился Гайтукаев. Он стал спрашивать у Павлюченкова про долги — должен ли тот ему. Опэушник ответил, что нет. А также отказался пояснять рассказ Гайтукаева про то, как тот с помощью Павлюченкова менял автомобили "Волга" на Mercedes.
— Меня ваши махинации с машинами не интересуют, — прошелестел Павлюченков. Следствие по делу Корбана выяснило, что Гайтукаев перемещался на Mercedes, там и скрывал деньги за "заказ" бизнесмена.
— А меня ваши убийства не интересуют. Когда я вам передавал $150 000, на чем я ездил? — напирал Гайтукаев.
— Ничего мне вы не давали, — совсем уставшим голосом произнес Павлюченков.
— А за что я тогда сижу?! — усмехнулся Гайтукаев. Тут же Павлюченков взял себя в руки и пояснил, что $150 000, заказ на убийство, получал. После чего заявил, что больше отвечать на вопросы не будет, воспользовавшись конституционным правом.
— Можно как-то повлиять на этот цирк? — возмущался Джабраил.
— Это злоупотребление правом свидетеля, — отметил адвокат Мусаев.
— Нет такой нормы, которая позволяла бы брать 51-ю статью, когда речь не идет о самом подсудимом, его родственниках или близких людях. Вы позволяете ему не отвечать на вопросы о ком бы то ни было! — обратился к судье адвокат Михальчик. Но было уже 19.00, свидетель говорить точно не хотел. Допрос Павлюченкова был в первый раз официально закончен в данном процессе.
"Он болен, я знаю!"
На следующее заседание сказался больным Джабраил Махмудов. Его "знобит и в жар бросает", но от скорой помощи он отказался – "экстренной помощи не нужно". Джабраил все время жалуется на здоровье и по другй причине — в августе ему неизвестный прострелил ногу, пока он был еще под подпиской о невыезде. Судьба уголовного дела по этому поводу неясна. Много заседаний было пропущено, первая коллегия присяжных в итоге, видимо не выдержав и этих перерывов, распалась. Джабраил постоянно винит судью в том, что "остался инвалидом", и сетует на боль в ноге. Судья же постоянно делает запросы в СИЗО о его состоянии и вызывает по мере надобности врача.
Свидетель — журналист Роман Попков, как и во время предыдущего процесса, рассказывал о знакомом Павлюченкова Олеге Голубовиче (подробнее>>), который и дал делу ход, сообщив ключевые обстоятельства убийства журналистки. Ему Павлюченков предлагал участвовать в слежке. C 2006 по 2008 год Попков находился в "Бутырке", и к нему в камеру Перевели Олега Голубовича, тот сидел несколько месяцев за "вымогательство", по словам свидетеля. Голубович очень нервно отреагировал на показанный по телевизору в тюрьме сюжет об аресте по делу Политковской Хаджикурбанова и Махмудовых. Уже на воле в 2010 году Голубович в страшном стрессе позвонил Попкову.
— Он попросил по телефону о срочной встрече, это было ближе к весне. Голубович был очень взволнован и сказал, что у него есть обширная информация по убийству Политковской. Он знал, что я журналист, спросил, есть ли выходы на "Новую газету". Говорил, что опасается за свою жизнь от группы убийц, — повторял свои показания свидетель.
Попков сказал Сергею Соколову, заместителю главного редактора "Новой газеты", о Голубовиче, и они договорились о встрече в районе "Выхино". Встретились втроем. Соколов и Голубович отошли от Попкова, долго разговаривали, обменялись контактами, больше Попков об этом деле с Голубовичем не разговаривал. Связывался лишь узнать, как дела.
— Называл ли Голубович вам фамилии? — спросил старший прокурор Борис Локтионов.
Попков вспомнил, что называл Хаджикурбанова. Но Голубович не раскрывал Попкову, по его словам, никакой конкретики, а говорил, что у него есть информация и об оружии, и о преступлении.
— Почему Голубович пришел именно к вам? — уточнила Семененко.
— Знал, что я журналист, знал, что работаю в "Новой газете", что у меня много знакомых журналистов, — ответил Попков. И повторил, что Голубович опасался фигурантов дела и что может быть устранен, хотел договориться с "Новой газетой" о безопасности после дачи показаний. Он был в состоянии сильнейшего стресса. Впечатления, что Голубович "засланный казачок", у Попкова не было, пояснил свидетель по просьбе представителя потерпевших адвоката Анны Ставицкой.
— Он не был похож на опера. Нормально общался, не задавал слишком много вопросов, агентов УФСИН часто вызывает администрация на инструкции, его нет. Он достаточно негативно относился к правоохранительной системе в плане нарушений прав человека. Не был похож на силовика, — рассказывал Попков. Вопрос Ставицкой, не мог ли Голубович придумать рассказ, судья Мелехин снял. Также снял вопрос о причастности ко всему сотрудников ФСБ и о том, связано ли было последующее освобождение Голубовича с дачей показаний по делу Политковской.
Голубович считал, что "Новая газета" была заинтересована в раскрытии убийства, поэтому и на нее попытался выйти, пояснял свидетель. Связывался ли Голубович со следователями, Попков не знал.
— Была просьба, я ее как смог удовлетворил, — рассказывал Попков.
— Вот вы сами журналист, — начал было формулировать мысль адвокат Михальчик, но судья его прервал, попросил задавать вопросы "без предисловий".
— Ваша честь не знает, что бывают сложноподчиненные предложения, — съязвил Мусаев.
— Это судопроизводство, не надо мне лекции по русскому языку читать, — ответил строго судья.
Спустя несколько минут пререканий Михальчик наконец спросил, почему, будучи журналистом, Попков не поинтересовался подробностями непосредственно у Голубовича.
— Здесь нет ничего странного. Он хотел поделиться информацией с одним из руководителей "Новой". Был испуган. Я не считаю себя профессионалом, чтобы самостоятельно вести такие сложные расследования, — сказал Попков. И уточнил по просьбе Михальчика, что Хаджикурбанов, его подзащитный, был, по словам Голубовича, связан с убийством.
Арсамерзаев спросил, что хотел в виде безопасности получить от "Новой газеты" Голубович, но свидетель пояснил, что тот обсуждал это лишь с начальством. Затем Арсамерзаев попытался узнать, известно ли было Голубовичу, что Попков состоял в национал-большевистской партии, но вопрос был снят. Присяжные разулыбались и переглянулись: "Нацбол!" Где сейчас находится Голубович, Попков не знал.
— Когда у вас шмон был в хате, он оставался в хате? Кто у вас был в хате старший? — обратился неожиданно "по фене" к свидетелю Гайтукаев. Но вопрос был снят.
— "Че вы шуганулись, когда увидели сюжет по телевизору" (про арест обвиняемых в убийстве)? Почему его не спросили? — продолжал Гайтукаев. Присяжные рассмеялись в голос. Попков сказал, что лишних вопросов задавать не принято.
— Павлюченков, Гарибян (Петрос Гарибян, следователь по делу) ему дачки приносили туда? — не унимался подсудимый. Вопрос также был снят. Рустам Махмудов стал выяснять, сидит ли в каждой камере "Бутырки" "подсадной" и вообще про "специфику заведения", но вопросы были сняты.
— Употреблял ли Голубович наркотики? — поинтересовался в конце Рустам.
— Не относится к делу, — остановил подсудимого судья.
— То есть если я употреблял — относится, а если он — не относится? — искренне недоумевал подсудимый (подробнее>>).
Мусаев заявил процессуальное ходатайство. Присяжных удалили. Адвокат сообщил, что не нашел в деле показаний, данных на предварительном следствии свидетелем Попковым, лишь дополнительный допрос от 6 мая 2011 года. И сказал, что хотел бы ознакомиться с первым протоколом допроса, и попросил его истребовать у следователей.
— В случае отсутствия такового, мы будем вынуждены заявлять ходатайство о возвращении уголовного дела прокурорам, — подытожил Мусаев.
— То есть вы заявили ходатайство об истребовании некоего протокола допроса. Который был или нет, непонятно. Вам знаком этот допрос? Сколько вас допрашивали всего раз? Когда? — спросил судья у свидетеля.
Попков подтвердил, что допрос знаком, его допрашивали один раз, в мае или июне 2011 года.
— У вас не вызвало вопросов, почему протокол называется дополнительным? Не виделись ли вы со следователем Гарибяном? — спрашивал Мусаев. Свидетель сказал, что он не вникал в тонкости, лишь проверял свои слова, про Гарибяна не знает, но общался с молодым следователем (старшему следователю по особо важным делам Гарибяну уже около 70 лет). Суд отказал в ходатайстве об истребовании протокола — оно основано на предположении. Мусаев тогда предложил вызвать следователей, чтобы они пояснили, почему был использован бланк дополнительного приговора. Но суд отказал в ходатайстве — свидетель все уже объяснил. Подключился адвокат Арсамерзаев, он заявил было об исключении вообще этого протокола как недопустимого доказательства, поскольку свидетель не был предупрежден об ответственности, по его мнению. Но тут оказалось, что у Мусаева ходатайство об оглашении данного документа. Когда судья попросил сначала выразить мнение к ходатайству Арсамерзаева, Мусаев стал возмущаться, что он "хотел раньше заявить", и стал что-то яростно шептать на ухо коллеге.
— Детский сад! — охарактеризовал Мусаев просьбу судьи заявлять ходатайства по порядку.
— Вот именно, — заметил судья.
Прокуроры указали, что в протоколе есть подпись свидетеля о предупреждении, и доказательство было оставлено в деле.
Скорая Джабраилу Махмудову все же была вызвана во время перерыва. Температура у подсудимого была пониженной — 36,4 градуса по Цельсию, горло красноватое. Врач дал парацетамол и не нашел повода прерывать заседание в связи с болезнью подсудимого. Однако Мусаев все же ходатайствовал о переносе процесса.
— Он болен, я знаю! Он не может продолжать, не в том состоянии, я возражаю! — горячился адвокат.
— У меня такая дикая слабость, голова раскалывается. Но если надо, то продолжим, — слабым голосом ныл Джабраил. Локтионов сказал, что если так плохо, то не надо, а то потом Джабраил будет судью упрекать, как раньше это делал. Джабраил повторял, что плохо себя чувствует, но сделает так, как суд скажет. Семененко сказала, что можно по просьбе подсудимого снова в любой момент прервать заседание и вызвать докторов. Мелехин попытался продолжить заседание, но тут вскочил единственный адвокат Рустама Махмудова Владимир Степанов. Он сказал, что ему срочно надо за детьми в детский сад. Судья устало удивился и сказал, что Степанов до заседания говорил о другом времени, когда ему нужно будет забирать детей — ближе к вечеру.
— Мне еще ехать! Я сейчас встану просто и уйду! Такое бывает! Я не могу бросить детей! — грозился Степанов. Судья оглядел адвокатов и сказал, что такое происходит в первый и последний раз. А также строго сказал Степанову, что тот должен будет принести справку из детского сада, что забирал детей в указанное время.
— Продолжим завтра, — сказал Мелехин, но адвокат Мусаев возражал.
— Нет. Вы давите на адвоката! Прошу суд в случае переноса заседаний также предоставлять справки. А завтра мой подзащитный не сможет участвовать. Ему плохо! — заявил Мусаев. Но судья уже выходил из зала. В итоге свидетель обвинения Сергей Соколов, заместитель главного редактора "Новой газеты", не смог дать показания, а с Голубовичем, благодаря которому следствие объявило Павлюченкова подозреваемым, общался именно он. И занимался вплотную журналистским расследованием убийства Политковской тоже он. В следующем заседании Соколов обещал новые подробности.
