Является ли обязательным вызов свидетеля, который мало того что является гражданином другого государства, еще и пытается получить политубежище за границей? А если именно его показания стали для дела ключевыми и он официально заявлял, что боится мести группы убийц? Защита обвиняемых в убийстве обозревателя "Новой газеты" настаивала, что вызов императивен. Или хотя бы допрос по видеосвязи. Судья отказал.
В среду, 26 февраля, заседание по делу об убийстве Анны Политковской в Мосгорсуде началось с возмущений адвоката Мурада Мусаева (он защищает Джабраила Махмудова, который, как считает следствие, выслеживал журналистку перед убийством вместе со своим братом Ибрагимом). Он заявил, что судья Павел Мелехин поставил его коллеге адвокату Владимиру Степанову (единственный адвокат у Рустама Махмудова, киллера, как считает обвинение) "непроцессуальный ультиматум", потребовав принести в суд справку, подтверждающую, что именно срочный поход за детьми в детский сад помешал продолжению заседания (подробнее>>). Мусаев несколько минут рассказывал судье про уместные и процессуальные слова, а также отметил, что судья должен отчитыватся за каждое действие.
— Вы угрожаете адвокатам, что обратитесь в Адвокатскую палату. У нас есть записи на многочисленных диктофонах, которые я готов передать в ККС! — говорил с выражением Мусаев.
Степанов, по его мнению, был именно из-за судьи выставлен в нелестном свете в СМИ. Еще одна претензия к судье от Мусаева — больному ОРВИ Джабраилу приходится "по принуждению" участвовать в заседании. Хотя скорую ему накануне вызывали, и врач, поскольку не было температуры, сказал, что состояние удовлетворительное. В суд поступили еще справки из СИЗО о том, что Джабраил Махмудов может участвовать в заседании. Сам подсудимый твердил, что его "то знобит, то в жар кидает". Судья отказал в удовлетворении ходатайства о переносе дела на семь дней, заявленное Мусаевым.
Возражения на действия председательствующего были и у самого Степанова, который принес-таки справку из детсада. Он также был недоволен, что, в частности, "Новая газета" писала, как защитой специально затягивается процесс, назвал это клеветой и упомянул свое право обратиться в суд и в ККС. Судья, по его мнению, разгласил его положение и "умалил права". Следующим оказалось ходатайство адвоката Алексея Михальчика (он защищает бывшего "опера" Сергея Хаджикурбанова, который, как считает следствие, руководил убийством на последнем этапе подготовки). Во время предыдущего заседания Хаджикурбанов был удален из "аквариума". Михальчик сказал, что суд предвзято оценил действия его подзащитного, который махал перед присяжными протоколами допросов. Адвокат попросил вернуть Хаджикурбанова, иначе, по его мнению, вердикт может быть незаконен.
— Подсудимый продемонстрировал присяжным документы, не допущенные для обозрения присяжным. Непонятно, как они у него вообще оказались, суд действовал законно, — заметил старший прокурор Борис Локтионов. Судья возвращать Хаджикурбанова не стал. Тут уйти попросился Джабраил — "посидеть в боксике, где можно налить хотя бы кипяточка". Когда судья ему сказал, что такая процедура не предусмотрена, "аквариум" стал обсуждать, "что бы такое сказать, чтобы удалили". Тем временем позвали в зал присяжных. Вошел и свидетель Сергей Соколов, заместитель главного редактора "Новой газеты". Он передал судье конверт с заявлением от другого свидетеля, Олега Голубовича, который писал, что отказывается участвовать в заседании и просит огласить его показания, а сам находится за границей и получает политубежище — выехать не может.
Голубович был знаком с начальником 4-го отдела ОПУ ГУВД Москвы Дмитрием Павлюченковым (уже осужден в особом порядке за убийство Политковской в 2012 году на 11 лет строгого режима). И общался с ним как раз в 2006 году, когда готовилось убийство журналистки. Павлюченков, по требованию получившего заказ чеченского криминального авторитета Лом-Али Гайтукаева (он теперь в числе подсудимых), отправил своих сотрудников следить за журналисткой и раздобыл оружие для киллера. Все это наблюдал Голубович. Когда он понял, что речь шла об убийстве Анны Политковской, и увидел сюжет по телевизору, то обратился к бывшему сокамернику журналисту Роману Попкову, тот связал его с редакцией "Новой газеты".
Он не доверял следствию, рассказывал Соколов, и боялся давать показания. Просил обеспечить ему в обмен на информацию выезд за пределы России. Редакция вывезла его на Украину и там летом 2010 года в Симферополе был проведен адвокатский допрос под видеозапись. Голубович рассказывал, что в 2006 году жил в Люберцах, снимал квартиру вместе с Максимом Червони Оглы (знакомый Павлюченкова, также участвовал в передаче оружия киллеру). Тесно общались с Павлюченковым и его сотрудником Олегом Шошиным. Павлюченков как-то попросил их помочь со слежкой за журналисткой. Нужно это было, по его словам, Лом-Али Гайтукаеву. Голубовичу это было, по его словам, неинтересно, а Шошин и Оглы заинтересовались предложением. Шошин следил за женщиной из своей машины.
В какой-то момент Павлюченков сказал, что Гайтукаев слишком много знает и его надо убрать, предложив заняться этим Голубовичу. Тот отказался. Когда Гайтукаева арестовали, Павлюченков, как рассказывал Голубович, перепугался. Но слежка продолжалась. В какой-то момент Оглы обозначил, что подключаются к работе чеченцы. Летом 2006 года Павлюченков просил его подвести на автомобиле вместе с Оглы в район Беговой. Там состоялись две встречи; во время одной было передано оружие — "ствол с тишиной", а затем пистолет отдали Рустаму Махмудову (Голубович его опознал по фотографиям. Назывался Рустам тогда — Наилем). С Рустамом-Наилем было еще несколько встреч — передавались какие-то деньги. У Голубовича был родственник, Михаил, он работал в автосервисе. Туда в какой-то момент была отдана темно-зеленая "четверка" (принадлежащая братьям Махмудовым, на ней, по версии следствия, подъехал к дому киллер), чтобы "довести до ума". Голубович видел, как Павлюченков передавал Оглы увесистый пакет денег, и говорил, что "Наиль отработал хорошо и с той симки больше чтобы не звонил". Также осенью Голубович несколько раз возил деньги Хаджикурбанову по просьбе Павлюченкова, "Лом-Али сел, за него Хаджик" (по версии следствия Гайтукаев, попав в августе 2006 года в тюрьму за покушение на бизнесмена, передал "бразды правления" по выполнению заказа своему знакомому Сергею Хаджикурбанову. Братья Махмудовы — племянники Гайтукаева).
— Больше всего Голубович боялся Лом-Али Ахмадовича, Рустама Махмудова и Дмитрия Павлюченкова. "Новая газета" убедила Голубовича дать официальные показания следователям, — рассказывал Соколов.
Прокуроры и потерпевшие попросили приобщить переданное Соколовым письмо от Голубовича к делу.
— Откуда письмо пришло, можно узнать? На Украине вон власть поменялась, что угодно может быть, — зло заявил Гайтукаев.
Мусаев стал категорически возражать и назвал происходящее "юридической нелепостью" и "внепроцессуальным общением свидетеля с судьей".
— Это ненадлежащая форма уведомления суда! — горячился адвокат.
Адвокат Ибрагима Махмудова Саидахмед Арсамерзаев отметил, что документ нотариально не заверен, а ссылки Голубовича, что он боится Гайтукаева и Махмудова — ложь, он на самом деле просто боится быть осужденным.
— Впервые вижу свидетеля, который выступает в роли курьера, — заметил адвокат Гайтукаева Муслим Джамалутдинов. Адвокат Михальчик сказал, что императивные нормы, по которым происходит допрос свидетеля, истолкованы условно.
— Вот этот конверт с его бумагами — для меня не дороже туалетной, — поучаствовал в обсуждении Гайтукаев. Соколов опознал почерк Голубовича, суд указал статью УПК, по которой допустимы такие действия, приобщил документ к делу.
Михальчик ходатайствовал вызвать Голубовича, обеспечив ему госзащиту.
— Механизма обеспечения безопасности данного свидетеля нет, — возражал защите прокурор Борис Локтионов.
— Должно быть добровольное волеизъявление лица, к тому же он вообще гражданин другого государства, — заметила прокурор Мария Семененко. Голубович, пояснил Соколов, является гражданином Белоруссии.
Потерпевшие — дети Политковской Вера и Илья — прокуроров поддержали, их представитель адвокат Карина Москаленко сказала, что придется удовлетвориться в данном случае видеозаписью. Суд не удовлетворил ходатайство Михальчика.
Но защитники не смирились. Мусаев сказал, что явка такого свидетеля императив, стал уверять, что госзащита обеспечена может быть, получение политубежища — единственное, что он может потерять. И что прокурор может ему обеспечить госзащиту в своей комнате.
— Вы говорите ни о чем. О чем вы просите суд? — выяснял судья.
— Ни о чем говорите только вы! — воскликнул Мусаев.
Документы (письмо), по его мнению, дошли до суда извращенным способом, Мусаев потребовал направить Голубовичу повестку. Джабраил заметил из аквариума, что все "загипнотизированы этим Голубовичем. А сказать он мог что угодно".
— Из компании, близкой к Павлюченкову, только Голубович уехал. Отстальные люди или уволены, или сидят. Голубович ясно высказал свою мысль, почему он не может явиться в суд. Можно направить ему повестку. А смысл? Он является гражданином иностранного государства, мы не можем его принудить, — сказал Локтионов.
— Отказ гражданина другого государства давать показания — это его право, а также дает возможность оглашать показания, — подчеркнула Семененко. Подсудимые стали беситься. Суд отказал в ходатайстве о направлении повестки Голубовичу. Мусаев заявил, что обязанность явиться в суд для всех общая.
— Суд должен вызвать лицо, чтобы человек лично отказался от дачи показаний! — говорил адвокат. Когда все успокоились, Соколов рассказ продолжил.
Голубович, поскольку ранее был судим, опасался, что на него повесят лишние эпизоды. Ненавидел следователей. Жил под покровительством "Новой газеты". Когда Голубович рассказал следователям все, что знал о деле Политковской, Павлюченкова арестовали, до этого он был лишь свидетелем. После 7 октября Павлюченков говорил, что "работа по журналистке хорошая". Про Наиля-Рустама Голубович говорил, что он киллер.
После этих показаний судья отпустил Соколова.
По просьбе прокуроров Илья Политковский на огромной карте отдельно взятого района Москвы (около метро Белорусской и Новослободской) нарисовал маршруты, по которым мама ездила домой. Гособвинитель показывала, где располагались подсудимые. Джабраил, согласно билингов, находился 7 октября 2006 года (день убийства Политковской) с 14.28 до 16.20 в районе пересечения улицы Лесная и улицы Александра Невского. Илья обрисовал место. Семененко показала видео с камер ВТБ банк на Лесной улице за 7 октября, на котором была видна темно-зеленая "четверка", которая ехала по Лесной, сворачивала на Невского и остановилась на пересечении, как показывала камера. Именно в том месте, куда указывала детализация. Подсудимые хихикали, шумели, орали о профанации. Адвокаты стали заявлять ходатайства об изъятии из дела билингов — как недопустимых доказательств. Их судьбу будут обсуждать позднее.
