Видеозаписи обвинению показывать нельзя – они в деле либо сфальсифицированы, либо свидетель должен сам явиться в суд, несмотря на опасения за свою жизнь. Биллинги, которые указывают, что подсудимые были в районе места преступления, – тоже фальшивые. И номера телефонов, несмотря на признания, опознания и документы, тоже неизвестно чьи. Расшифровку телефонных разговоров с полными именами оглашать нельзя, ведь вместо имен указаны аббревиатуры. И вообще они не имеют отношения к делу. Под аккомпанимент процессуальных замечаний, отводов и ругательств подсудимых обвинители представляют свои последние доказательства коллегии заседателей в процессе об убийстве журналиста "Новой газеты" Анны Политковской.
Каждое доказательство, которых немало, адвокаты подсудимых, обвиняемых в заказном убийстве Политковской, тщательно "препарируют". Судья, к возмущению защиты, говорит, что она "порочит [обвинение] перед присяжными". Схема заседания, которое проходит в Мосгорсуде, такова: начинается день с многочисленных ходатайств о признании недопустимыми тех или иных доказательств, которые иногда заканчиваются возражениями на действия председательствующего и отводами. Когда обвинителям наконец удается продемонстрировать доказательства, подключаются подсудимые, которые вину свою отрицают. Они начинают ругаться, высказывать презрение к суду. Иногда у адвокатов снова начинаются ходатайства. Присяжные выходят, входят обратно, и снова их удаляют. "Не дадут сегодня [обвинению] дочитать [протокол]", – мрачно комментируют заседатели происходящее, которых все это, видимо, порядком утомило. Они даже жаловались судье – просили подсудимых вести себя потише.
Видеозапись, которую нельзя показывать, № 1. Схема заказного убийства
Опросив бывшего начальника 4-го отделения ОПУ ГУВД Москвы Дмитрия Павлюченкова лично (подробнее>>), прокуроры решили дополнить его показания видеозаписью, которую делали следователи. Однако защита была категорически против, называли запись недопустимым доказательством, а показания – ложью в угоду следователю.
После того как суд удовлетворил ходатайство прокуроров, несколько часов судебного заседания в четверг, 27 февраля, были посвящены возражениям на действия председательствующего Павла Мелехина. Судья выслушал упреки, отказал в проведении экспертизы видеозаписи с Павлюченковым, которую заявил адвокат Сергея Хаджикурбанова (бывший оперуполномоченный УБОП МВД, обвиняется в том, что руководил исполнением заказа на убийство журналистки) Алексей Михальчик. И перед взором коллегии заседателей снова предстал Павлюченков – он говорил с экрана куда более живо, чем недавно в зале суда.
Видеозапись была сделана 24 февраля 2012 года. На ней Павлюченков рассказывал следователю Попову уже знакомую присяжным по фабуле обвинительного заключения историю, как встретился летом 2006 года с Лом-Али Гайтукаевым (чеченский криминальный авторитет, принял, по версии следователей, от неустановленного заказчика задание устранить Политковскую), который говорил ему о предстоящей работе "по журналистке". Заказчики, передавал слова Гайтукаева Павлюченков, – "такие люди! такие люди!". Сам Гайтукаев в "аквариуме" улыбнулся, услышав эти слова, и стал переглядываться с остальными фигурантами дела (племянниками – Рустамом, Джабраилом и Ибрагимом Махмудовыми и Хаджикурбановым). Фамилии заказчиков Гайтукаев, по словам Павлюченкова, называл, но в данном допросе Павлюченков отказался их озвучить, по его словам, говорил следователям ранее (Павлюченков говорил, что заказчики Борис Березовский и Ахмед Закаев, следствие подтверждения этому не находит).
Если работа будет выполнена до октября, говорил Павлюченкову, по его словам, Гайтукаев, то будет погашен долг перед Шамилем Бураевым (односельчанин Гайтукаева, ныне предприниматель. Баллотировался в 2003 году на пост президента Чеченской Республики. Был подозреваемым в организации убийства Политковской, но подозрения сняты). Павлюченков, показывая перед следователем всяческое раскаяние, подчеркивал, что от работы отказывался, но Гайтукаев ему угрожал и давил. Фамилию жертвы Гайтукаев не называл. После того как были переданы деньги – $150 000, листок с фактическим адресом и номером машины Политковской, Павлюченков дал задание своим сотрудникам выследить журналистку.
– Было такое ощущение, что я дальше и дальше углублялся в помойную яму, – говорил Павлюченков доверительно следователю. Он уверял, что когда сначала оказалось, что Политковской нет в в Москве, а затем Гайтукаев попал за решетку по делу о покушении на украинского бизнесмена, то даже обрадовался, что вся операция отменилась. Однако в сентябре 2006 года из заключения вышел давний знакомый Павлюченкова и Гайтукаева – Сергей Хаджикурбанов. Они встретились.
– "Когда ты работу по Политковской закончишь? Мы на таких людей вышли, а ты соскочить хочешь? Тут полмиллиона долларов вложено. Ты, труп ходячий, в долгах как в шелках, я тебя уничтожу!" – пересказывал Павлюченков слова Хаджикурбанова. Подсудимые хохотали и качали головами.
Павлюченков говорил, что свидетелем одной из таких бурных встреч был водитель Хаджикурбанова Дмитрий Грачев (он давал показания ранее). И что тогда передал Хаджикурбанову $137 000, оставшиеся деньги от переданных Гайтукаевым. В начале октября (Политковская была убита 7 октября 2006 года) ныне осужденному за соучастие в убийстве Павлюченкову позвонил Хаджикурбанов и спросил: "Где там наши болтаются? Давай их состыкуем с моими, там Наиль (Наиль Загидуллин – одно из имен Рустама Махмудова, он племянник Гайтукаева, предполагаемый киллер, сейчас на скамье подсудимых) подъехал. "Наши" – это сотрудники Павлюченкова, которые получили от него "халтуру" – следить за журналисткой. Привлеченные сотрудники уже в показаниях следователям отрицали, что знали, о ком идет речь и в связи с чем была слежка, – начальник не раз им давал подобные задания.
Павлюченков сказал своему заместителю Дмитрию Лебедеву, чтобы тот состыковал сотрудников, которые уже выследили машину Политковской и узнали ее фактический адрес пребывания, с людьми Хаджикурбанова (это были, как считает следствие, Ибрагим и Джабраил Махмудовы, еще двое племянников Гайтукаева, они сейчас также фигуранты дела). Уже после убийства Хаджикурбанов, по словам Павлюченкова, сказал ему, что с него "списан долг Бураеву $60 000".
Михальчик попросил прояснить Хаджикурбанова, списывался ли долг Павлюченкова Бураеву.
– Никаких денег я с него не списывал, – ответил Сергей.
Свидетель, не отвечающий на вопросы защиты. Возражения судье
Свидетель Оксана Павлюченкова, жена бывшего начальника "наружки", в начале этой недели впервые давала показания именно в суде, в прошлом процессе она отказывалась говорить, исходя из ст. 51 Конституции. Ее муж (в 2006 году он еще таковым официально не был) встречался с Хаждикурбановым при ней несколько раз, в сентябре 2006 года она подвозила его на такую встречу. О слежке за Политковской Павлюченков сам ничего конкретного ей не рассказывал. Летом 2006 года Оксана нашла в гардеробе сумку с деньгами. Там было, как она пересчитала, $137 000. Павлюченков на расспросы ответил "не трогай их, это грязные деньги". Сумка была спортивная, синего цвета. Деньги были просто перетянуты резинками. Оксана особо не вдавалась в историю этих денег, осенью их дома уже не было, как потом пояснила свидетель: после встречи с Хаджикурбановым. Деньги, как считает Оксана, не имели отношения к долговым разборкам между Павлюченковым и Хаджикурбановым.
Павлюченков, по словам его жены, боялся Хаджикурбанова, тот уже позже вымогал у него крупную сумму денег – в 2010 году (но об этом судья рассказывать не разрешил – не относится к делу). О том, что Павлюченков передавал кому-то оружие (предполагаемому киллеру Политковской Рустаму Махмудову), его супруге стало известно также гораздо позже и почти случайно.
Михальчик попробовал было и ее спросить про долги Павлюченкова Бураеву, но вопрос был снят председательствующим.
– Моему подзащитному предъявляется организация убийства. Одно из доказательств – передача денежных средств от Павлюченкова. Хаджикурбанова вы уже удаляли с заседания (подробнее>>), я бы тоже удалился, если нам не дадут освещать эти вопросы, защита окажется в неравных условиях. Они [вопросы о долгах] подлежат изучению с присяжными, – возмутился адвокат Михальчик.
– При чем здесь Бураев? – строго спросил судья.
– Мы считаем необходимым доказать, что финансовые взаимоотношения существовали вне зависимости от убийства. Что между Бураевым – приятелем Гайтукаева – и Павлюченковым были также финансовые отношения. И $150 000 передавались не на убийство. Суммы надо выяснить и конкретизировать. Павлюченкова может в этом помочь, у нее были взяты показания. Мы хотели декриминализировать эти операции. Суд не должен нас в этом ограничивать! – поддержал коллегу адвокат Джабраила Махмудова (следствие считает, что он и его брат Ибрагим следили за журналисткой) Мурад Мусаев.
Прокурор Борис Локтионов возразил – данные вопросы не входят в обвинение. Судья постановил исследовать указанные в обвинении суммы, в остальном, согласно нормам закона, суд отказал. Мусаев возразил на действия председательствующего: следователь оставил за рамками обвинительного заключения важную для защиты информацию и тем самым нарушен принцип состязательности сторон. Михальчик добавил, что при таком объеме судебное следствие будет неполным, что приведет к вынесению несправедливого вердикта.
Видеозапись, которую нельзя показывать, № 2. Испуганный свидетель
Споры о показаниях Олега Голубовича, знакомого Павлюченкова, заняли немалую часть прошлой недели (подробнее>>). Адвокаты пятерых подсудимых сходились во мнении, что Голубовича, несмотря на его опасения за жизнь и иностранное гражданство, необходимо пригласить в суд. Обвинение же настаивало на оглашении показаний и демонстрации видеозаписи с ними. И наконец, 3 марта показания перед присяжными прозвучали.
Прокурор Мария Семененко огласила протокол допроса, а затем было продемонстрировано видео, на котором Голубовича допрашивал следователь Петрос Гарибян.
Голубович обратился изначально в саму редакцию "Новой газеты", когда понял, что явился свидетелем подготовки убийства; следственным органам не доверял, кроме того, боялся мести фигурантов за рассказ (подробнее>>). Потом ему удалось дать официальные показания. Перед началом допроса Голубович испуганно уточнил у следователя, в качестве кого он допрашивается, Гарибян ему подтвердил, что в качестве свидетеля, тот закивал головой.
Голубович рассказывал, что с Дмитрием Павлюченковым его познакомил Анатолий Тихенко, земляк из Белорусии, у которого он подрабатывал в автосервисе в Люберцах (в этом автосервисе и будет чиниться темно-зеленая "четверка", на которой к подъезду журналистки приехал киллер). Еще раньше Голубович был знаком с Червони Оглы (он занимался, вспомнил свидетель, перепродажей квартир), вместе с которым они в итоге помогали Павлюченкову – возили его на машине, выполняли поручения. Знает Дмитрия Лебедева и Олега Шошина – это сослуживцы Павлюченкова. Был знаком и с Лом-Али Гайтукаевым, уже через Павлюченкова. В августе 2006 года Павлюченков предложил ему и Оглы "поработать по журналистке" – ее называли, как вспоминал Голубович, "Аней, Анной", фамилия не произносилась, говорил, что живет на улице Лесной. Голубович отказался.
– Я попытался уточнить, что надо, тот говорил, надо последить, и предложил за это определенные деньги то ли $100, то ли $200. Спустя время еще раз предложил "поработать по журналистке", "посмотреть", "помочь людям". Я следить не хотел, и мне не нравилось слово "поработать".
Помочь надо было, пояснил Голубович, Шошину с Оглы (они выслеживали Политковскую, сейчас оба сидят за участие в похищении и убийство бизнесмена): Голубович должен был "своим взглядом трезвым все оценить". Голубович никуда не поехал. В тот же период времени Голубович слышал, как Оглы созванивался при нем с неким Наилем, ему они должны были передать "ерунду с тишиной". Голубович понял, что это киллер и подробнее это знать не хотел. В августе 2006 года Голубович вместе с Оглы подвозили Павлюченкова в район станции Беговая, там Павлюченков забирал глушитель для оружия. После чего ездили отдавать все Наилю, племяннику Лом-Али. Внешне Наиль, по словам Голубовича, был "крепенький, но не толстый, спортсмен".
– Я Павлюченкову говорил, чтобы он меня не втаскивал в свои передачи оружия. Мы повздорили. Он сказал: "прекращать, ничего такого нету", – рассказывал следователю Голубович. С Наилем Голубович встречался еще несколько раз – передавал ему два раза по $3000 от Павлюченкова.
Когда освободился Хаджикурбанов, он подключил к слежке своих "знакомых Махмудовых" (следствие утверждает, что речь идет о Джабраиле и Ибрагиме). "Павлик делал наружку, а те отрабатывали места подхода-отхода", – пояснял Голубович. После убийства Павлюченков, по воспоминаниям Голубовича, сильно нервничал, начал пить, говорил, что боится Хаджикурбанова, что после того, как отработал журналистку, не знает, что будет, что это громкое дело. Заказчик может убрать организаторов. Боялся, что Оглы может его выдать. Сказал Голубовичу удалить "чисто отработавшего" Наиля из записной книжки. После 2006 года, когда Павлюченков попал в больницу с травмой головы, Голубович хотел порвать с этой компанией, но не получилось. В 2007 году ему позвонил Оглы, вызвал на встречу с Хаджикурбановым.
– Сергей нас с тобой хотел завалить. Думал, что мы с Павлюченковым непонятно в каких отношениях. Из-за журналистки, – "обрадовал" Голубовича Оглы, когда тот сел к ним с Сергеем в машину. Затем Оглы и Хаджикурбанов попросили его помочь "поймать" Павлюченкова, Голубович отказался. Свидетель рассказал Гарибяну, что все в голове связалось, когда увидел репортажи по телевизору. Но показания давать боялся.
– Басни Крылова, – сыронизировал Гайтукаев.
– Мне, конечно, импонирует, что меня все боятся, но… – усмехался Хаджикурбанов.
Во время другого допроса, который прокуроры начали показывать в среду, 5 марта, Голубович рассказал, что Павлюченков предлагал ему и Оглы убить Гайтукаева. В тот день, когда Политковскую убили, Оглы и Павлюченков уехали на ночь праздновать в гостиницу "Космос" – "был же повод", рассказывал свидетель. Но на записи шла рассинхронизация – звук не соответствовал изображению, на это обратили внимание адвокаты.
– Чревовещатель! Бред сивой кобылы! – раздалось из "аквариума".
Одну запись настроили, но не стала открываться со звуком вторая. Был объявлен небольшой перерыв.
– Вы симпатичная, но эти погоны… Приезжайте к нам в Чечню, главным прокурором будете! – обратился Гайтукаев к Семененко.
– Я не знаю чеченский, – заметила прокурор.
– Так приходите в гости, я поучу. Мой адрес вы знаете, – ерничал подсудимый.
Имена, которые нельзя называть. Телефоны и биллинги на месте убийства
Из-за технических неполадок пришлось отложить показ окончания допроса Голубовича. Семененко включила запись с видеокамеры наблюдения у подъезда дома на Лесной улицы (там жила Политковская, ее убили в подъезде). Аппаратура никак не хотела слушаться, нужный кадр с киллером не становился на паузу. Присяжные советовали прокурору: "Сейчас на экран нажимайте! Иконка уже ушла!"
– Ничего, сейчас поймаем его, – смеялась прокурор, а вслед за ней и все остальные в зале. Нужные кадры удалось показать, а также присяжным показали снова, как 3 октября Политковская столкнулась с киллером у двери подъезда. Киллер отрабатывал маршрут также и 5 октября, прокурор обратила внимание заседателей на время его "тренировок". И перешла к демонстрации биллинга телефонного номера. Сим-карта была включена до 8 октября. Потом найдена у Рустама Махмудова. Номер был, по показаниям Павлюченкова, Наиля (у Рустама был паспорт с таким именем).
– Смотрим детализацию за 3 октября. Рустам Махмудов был… – начала прокурор, но Мусаев ее прервал: – Павлюченков лишь сказал, что Наиль предпочитал номера с нулями. И принадлежность карты не обсуждалась.
Судья, во избежание новой склоки, попросил прокурора называть лишь номер, без имени.
– С этого номера связывались 31 раз с номером Джабраила Махмудова, два раза – с Ибрагимом, – продолжила Семененко. Тут Мусаев обратил внимание, что в детализации указано соединение с тем же номером, биллинг по которому и демонстрируется. Из "аквариума" послышался голос Хаджикурбанова.
– Доказательства сфальсифицированы! – судья сделал ему замечание.
Убийство произошло 7 октября в 16.06. В 16.23 – было первое соединение с Джабраилом. Длилось оно 53 секунды.
– А по обвинению он ехал с ним с машине, – заметил Мусаев. Семененко парировала, что они и были рядом.
3 и 5 октября, в то время когда киллер ходил к подъезду Политковской, телефон был отключен – "пустое окно", – продемонстрировала биллинг прокурор. Это вызвало бурный гнев адвокатов.
– Никто не говорил, что телефон был отключен! Не лгите присяжным! – повысил голос адвокат Ибрагима Махмудова Саидахмед Арсамерзаев. Семененко строго ответила, что не лжет, и заметила, что расскажет подробнее в прениях. Хадждикурбанов тихо и нецензурно высказал свое мнение о происходящем.
– Что вы говорите, Сергей Гокиевич! Присядьте, – обратился к нему судья. А также сделал замечание адвокату: – Его речь незаконна.
– Я с вами вообще не разговариваю! Из-за таких, как вы, я уже восемь лет сижу, – откликнулся Хаджикурбанов.
– Нас здесь грязью поливают! – продолжил за него возмущаться Рустам Махмудов.
– 4 октября что вы делали в районе площади Тверской заставы? – обратилась Семененко внезапно к Ибрагиму.
– А что это за место, какой год? Я откуда знаю? Повезите меня туда и покажите мне эту секретную базу! – говорил Ибрагим. Мусаев сказал, что там еще в биллинге Новослободская улица, дом 45. И попросил Хаджикурабанова пояснить, что там находится.
– Бутырская тюрьма! – с готовностью ответил Хаджикурбанов.
Ибрагим заявил, что он в тюрьме был, передачку делал.
– Ах, передачку делал! – рассмеялась иронично Семененко, вслед за ней и заседатели. – Запомните, Ибрагим был 4 октября в тюрьме, – обратилась она к присяжным. Мусаев назвал действия прокурора незаконными – Ибрагим говорил, что не помнит, где был, а про тюрьму в тот день не говорил. Номер Джабраила был также в районе площади Тверской заставы. Как считает следствие, Джабраил и Ибрагим, руководимые Хаджикурбановым, как раз в эти дни следили за маршрутами Политковской.
– Может, мимо проезжал, может, на Белорусском вокзале был! Вот вы помните, что вы столько лет назад делали? Я не помню, – говорил Джабраил. Мусаев заметил, что предполагаемый киллер находился в том районе около 17 часов. Семенеко сказала, что никто этого и не отрицает.
– Обратите внимание на содержание доказательств, а не на то, как их видят участники процесса, – обратился снова к присяжным судья. Прокурор стала демонстрировать и запись с темно-зеленой "четверкой" с багажником на крыше, которая уже знакома присяжным (машина братьев Махмудовых, на которой, по версии обвинения, был доставлен киллер).
– А кто вам сказал, что это одна и та же машина? Прокурор все время врет! – снова вскочил с места адвокат Арсамерзаев. И получил замечание от судьи. В материалах дела есть экспертиза по автомобилю, пока она не представлена.
– Что это за поведение? Никто здесь не лжет, здесь представляют доказательства! – строго заметил судья.
– Прокурор лжет! А я хочу правду сказать! – не унимался Арсамерзаев. И снова получил замечание.
Согласно биллингу, Джабраил и Ибрагим были накануне убийства у себя дома на улице Екатерины Будановой. В день убийства, объясняла детализацию прокурор, Рустам связывался с Джабраилом несколько раз, уже после убийства в том числе. Потом Рустам уезжает в район Одинцова, сим-карта больше не функционирует.
Затем прокурор хотела огласить протоколы телефонных переговоров.
– У меня процессуальный вопрос! – встал адвокат Мусаев.
– Я так и знала, – выразительно вздохнула обвинитель. Присяжных удалили.
– Во-первых, это возражение на действия председательствующего. Вы не сделали замечание прокурору, которая сказала присяжным "я так и знала", – подхватил момент Мусаев.
– По какому закону вы указываете мне, что делать? Вы в завуалированной форме все время третируете председательствующего, – ответил судья.
Прокурор собиралась давить на присяжных – оглашать события, которые не имеют отношения [к делу], – в биллинге разговаривают о каких-то украинских монетах. Это можно было решить строго и спокойно, не устраивая здесь базара! – продолжал Мусаев. Ходатайство было об изъятии некоторых телефонных переговоров из числа доказательств. Судья попросил прокуроров держаться в рамках дела. Когда присяжных привели, Семененко начала читать переговоры Лом-Али Гайтукаева и Рустама Махмудова, перевод с чеченского. Но не успела она произнести нескольких слов, как Арсамерзаев стал снова повышенным голосом говорить, что прокурор врет, в протоколе имена не указаны, лишь аббревиатуры, а надо читать документ, как там написано. Присяжных снова пришлось удалить. "Не дадут сегодня ей огласить", – мрачно прокомментировали заседатели.
– Я не знаю, где вы учились так себя вести в процессе, но в УПК об этом ни слова. Что это такое – "врет"? Так нельзя перед присяжными говорить о процессуальных соперниках! – заметил судья.
– Это меня суд заставляет так говорить! – продолжал Арсамерзаев. Присяжные оказались правы, рабочий день закончился, продолжить Семененко не дали.
