Получение прокурорами доказательств, а также способ их демонстрации коллегии заседателей удивляют адвокатов, защищающих интересы обвиняемых в убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской. Удивляют настолько, что процессуальные вопросы тянутся дольше, чем представление доказательств. Однако практически на каждый вопрос в деле пока находится ответ.
Обвинители в Мосгорсуде никак не могут закончить представлять доказательства, подтверждающие вину подсудимых по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской, хотя это должно было произойти еще в феврале. Практически каждое слово или действие обвинения вызывают нарекания со стороны защиты, вплоть до "Прокурор врет!" (подробнее>>). Попытки судьи Павла Мелехина вернуться к существу дела также встречают сопротивление (подробнее>>). Последние два дня в процессе были посвящены чтению. Во-первых, звучали детализации телефонных переговоров и "прослушка", в которой заказ на убийство назывался, как считает следствие, "забрать долг". Во-вторых, оглашались экспертизы по изъятому автомобилю – темно-зеленой "четверке", на котором киллера подвозили, по версии следователей, на место убийства.
"Даже неудобно осознавать, что это так легко"
В четверг, 6 марта, обвинение показывало присяжным биллинги телефонов подсудимых. По полученной детализации изучались перемещения Ибрагима и Джабраила Махмудовых (они, по версии следователей, выслеживали журналистку непосредственно перед убийством), а также номера телефонов, на которые они звонили. Адвокат Джабраила Мурад Мусаев прервал начавшую зачитывать даты и номера прокурора Марию Семененко, заметив, что открываемый на большом демонстрационном экране файл, судя по его свойствам, был сохранен недавно.
– Детализацию подделать невозможно, – парировала прокурор и объяснила датировку файла: – Это время копирования на диск.
Согласно детализации, перед убийством, в начале октября (Политковскую убили 7 октября 2006 г.) телефонные номера, принадлежавшие двум братьям Махмудовым, оказывались несколько раз за день в районе Лесной улицы, где жила журналистка. Ранее они туда не ездили. Оба несколько раз связывались о дне убийства с Лом-Али Гайтукаевым (их дядя, которого часто называют криминальным авторитетом, по версии следствия, принявший заказ на убийство у не известного пока лица). Звонки были и от Гайтукаева из СИЗО, где он сидит с августа 2006 года по делу о покушении на убийство украинского бизнесмена.
В ночь перед убийстом Гайтукаев связывается с Джабраилом Махмудовым, а тот несколько раз звонит своему брату Рустаму (предполагаемому киллеру, которого он должен был, по версии следствия, подвезти на место убийства). Еще один раз Гайтукаев звонил Джабраилу Махмудову около 13.00 в день убийства. В это время последний подъезжал к Лесной улице, в районе которой и находился потом до 16.23. Около трех часов дня ему позвонил Ибрагим Махмудов (его номер зафиксирован в районе Садовой Триумфальной улицы, там в это время Политковская ехала от магазина "Ашан" к себе домой).
Спустя полтора часа – в 16.23, включается номер Рустама Махмудова, который звонит Джабраилу. Это уже после того, как, по версии следствия, первый из них застрелил журналистку – около 16.11 часа. После 16 час. 23 мин. номер Джабраила Махмудова "едет дальше" – к проспекту Мира, затем они с Рустамом оказываются в районе Шереметьевской улицы, а Ибрагим – в Солнечногорском районе. После семи вечера Джабраил Махмудов связывается с Гайтукаевым.
Свои перемещения, как и ранее (подробнее>>), Джабраил Махмудов объяснил забвением, случайностью, а также тем, что детализация поддельная. Когда Семененко собралась озвучивать прослушки разговоров, у адвоката Мусаева возник процессуальный вопрос. Он попросил признать оглашенные биллинги недопустимыми доказательствами.
– Я запутался в детализациях. Они попали в дело в 2010 году непроцессуальным путем, – нет судебных постановлений. Ранее они выглядели иначе, – заявил Мусаев. Семененко в ответ снова показала постановления Мосгорсуда об изъятии биллингов: такое ходатайство уже было. Мусаев попросил перерыв, чтобы изучить документы, а также найти подтверждение своим словам, что в биллингах нескольких адресов, которые назывались во время первого рассмотрения дела в Московском окружном военном суде (тогда Джабраила и Ибрагима Махмудовых, а также бывшего оперуполномоченного Сергея Хаджикурбанова, которого следователи считают организатором убийства, присяжные оправдали, но Верховный суд отменил приговор). Впрочем, ни во время перерыва, ни после него этих сведений в деле Мусаев не нашел и свое ходатайство снял.
Прокурор начала оглашать прослушку разговоров между Гайтукаевым и Рустамом Махмудовым (прошлая попытка натолкнулась на процессуальные сложности, см. подробнее>>). В документе Гайтукаев был обозначен как "Л-А", а предполагаемый киллер почему – то как "Лом". Семененко сказала, что она будет читать имена как "Лом–Али" и "Рустам", чем вызвала негодование адвоката Ибрагима Махмудова Саидахмеда Арсамерзаева. Тот, как и прежде, требовал, чтобы имена не произносились таким образом. Прокурор, после того как ее попросил судья, нашла компромиссный вариант – зачитывала после обозначений и сами имена.
"Во время шмона телефон забрали – звоню с чужого", "Наши ребята говорят, что им не отдают долги" (разговор об исполнении заказа на убийство, считают следователи), "Закроем дело", – говорил Гайтукаев Рустаму 5 октября. На следующий день, 6 октября, Гайтукаев звонил еще одному племяннику – Беслану Гайтукаеву (он сейчас в розыске).
– Завтра будет нормально, Лом–Али, – говорил, согласно прослушке, Беслан Гайтукаев накануне убийства.
– Если не будет, то те, которые из дома сегодня со мной разговаривали (заказчики, по версии следствия. – "Право.Ru")… И говорили, что если вы с должником ничего не сможете решить, то мы сами с ним решим. Покажите нам должника, говорили. Если с этим долгом не решим, дачку мне передать не на что будет. Уже два месяца прошло (Политковскую по заказу начали искать с лета. – "Право.Ru"), завтра – сегодня надо взять долг [убить, как считает следствие]. Дня может хватить. Даже неудобно осознавать, что это так легко, – говорил из СИЗО Лом – Али Гайтукаев.
В тот же день он созванивался и с Джабраилом Махмудовым.
– Надо же, два месяца вы не могли найти должника, а теперь мы знаем точно, когда он возвращается. Колются себе и ходят оба! Ничего не собираются делать. Пусть полностью объяснят тебе ситуацию, они же знают. Красиво было бы снять видео. Люди бы, клянусь Кораном, что люди бы без проблем пальцем забрали бы долг. Придите к какому – нибудь концу. А то мне эти люди звонят вчера: сами могли бы должника забрать. А если они заберут, то я буду здесь сидеть лет десять. Где он [должник]? – говорил витиевато старший Гайтукаев, согласно прослушке накануне убийства.
– Он навстречу к нам попался. Мы с ним встретились лицом к лицу (как считает следствие, это говорится о том моменте, когда Политковская встретилась в подъезде с киллером 5 октября. – "Право.Ru"), – отвечал Джабраил.
– Надо добиться, чтобы это сделал. Главное – взять должок, остальное не проблема. И лучше поделиться. А то эти будут топтаться. Если не потребовать – никто не вернет, – говорил Гайтукаев-старший.
Затем прокурор начала оглашать разговор между ним и Джабраилом Махмудовым уже после убийства, 12 октября. Семененко подчеркнула, что она оглашать будет весь разговор, но для прений оттуда нужны две важные фразы. Кроме того, она попросила обратить внимание, что речи о должниках в разговоре больше не ведется. Вначале говорили о бытовых вещах, о еде, о передачах, о сокамерниках. Вдруг спустя минут пять оглашения у Мусаева возник процессуальный вопрос. Судья, как и положено, попросил коллегию заседателей удалиться.
"Если бы ты знал, кто заказчик"
– Перед двумя фразами прервал, – вздохнула обвинитель вслед присяжным. Мусаев возмутился.
– Я тихим голосом попросил решить процессуальный вопрос. А здесь базар устраивают! Озвученные две фразы [в прослушке] – это профанация, там нет никаких фраз! – говорил адвокат. Судья в ответ заметил, что Мусаев оборвал представление доказательства не в первый раз.
– Я заявляю процессуальный вопрос тогда, когда он возникает! В любой момент судебного заседания! Вы закон почитайте! Я ни разу не прервал прокурора, когда читались разговоры в части, имеющей отношение к делу. А в данном случае некоторая информация может у присяжных вызвать предубеждение! – говорил адвокат.
Гайтукаев описывал в разговоре, как оказалось, историю сокамерника, который участвовал в межнациональной драке русских с чеченцами. Мусаев ходатайствовал не озвучивать этот фрагмент, поскольку он к делу не относится. Судья стал читать прослушку.
Адвокат Хаджикурбанова Алексей Михальчик попросил, чтобы суд конкретно очертил прокурору то, что можно читать присяжным, а что нет.
– Прошу суд отделить состязательность от ситуации, когда мы связаны по рукам и ногам, а обвинение здесь читает что хочет. И прошу ограничить прокурора – от такого до такого слова. Она не имеет чувства внутреннего контроля, – заметил адвокат.
– То, что они не говорили об убийстве, по мнению прокурора, это доказательства вины? – адвокат Арсамерзаев также возмущался.
– Гособвинение уже выходит за рамки обвинения! – поддержал ходатайство Мусаева адвокат Рустама Махмудова Владимир Степанов.
– Не участники, а суд допускает доказательства. Этот разговор был допущен к оглашению, – возражал прокурор Борис Локтионов, а суд отказал в ходатайстве Мусаеву. Но разговор про сокамерника и его драку был передан Семененко без упоминания национальностей. А две важные для присяжных, по мнению Семененко, фразы звучали так:
– Если бы ты знал, кто заказчик… Главное – знаешь в чем? Незаконно меня, может, и не посадят. Пока я здесь сижу, я ни при чем, – говорил Гайтукаев-старший Джабраилу Махмудову.
– Теперь, что бы ни случилось, есть гарантия, что ты здесь, – соглашался Джабраил Махмудов. А Гайтукаев постоянно напоминал, что разговор ведется для тех, кто его прослушивает – "для слушающих здесь".
Прокурор озвучила также разговор Гайтукаева с его женой от 24 октября 2006 года. "Намекни, денежки есть, которые должны. Пускай он там посмотрит что к чему. Неудобно ему звонить, знает, что я сижу. Он собирается закрыть этот вопрос. Имена не называю я специально. Общаться вообще не хочу. Просто ты Серому скажи, чтобы он узнал. Пусть этот вопрос закроет", – говорил он. То, что Серый – это Хаджикурбанов, ни сам Сергей, ни Лом-Али не отрицали.
– Гайтукаев говорил, чтобы я забрал деньги у Шамиля Бураева (односельчанин Гайтукаева, был подозреваемым по делу об убийстве журналистки, подозрения сняты. – "Право.Ru"), – пояснил Хаджикурбанов.
Вчера обвинение также представляло заседателям экспертизы по автомобилю, на котором киллер был доставлен на место преступления, что подтверждалось видеозаписями с камер наблюдения. Эту машину – темно-зеленую "четверку" – Ибрагим Махмудов 2 сентября 2007 года сам показал следствию, а осмотр производился 3 сентября. Ее особые приметы: отсутствует правый дворник, на крыше – багажник с четырьмя креплениями, частично измазанный в голубовато – серой эмали. На лобовом стекле приклеена радиоантенна Bosch. В момент осмотра отсутствует двигатель. Из автомобиля было изъято: перчатка белого цвета несколько волосков, шелуха от семечек, моток пластыря, грязно-белый кусок ткани, листы бумаги с печатным текстами – переводы денег на телефоны Джабраила и Рустама Махмудовых. В салоне был снят след руки. Прокурор также показала подушки – обивку сидений в машине, изъятые следователем.
Был следственный эксперимент: эвакуатор привозил эту машину на улицу Лесная, туда, где была зафиксирована камерами проезжающая машина с киллером. Их данные совпали, согласно экспертизам. Кроме того, в ГИБДД были изъяты из системы "Поток" (распознавание автомобильных номеров ) кадры с данным автомобилем.
Экспертизы гласили, что в 15.55 в день убийства Политковской, 7 октября 2006 года, у "четверки", стоявшей около улицы Александра Невского (рядом с Лесной) с 14.30, открылась дверь. Из машины вышел человек в темной одежде и удалился от автомобиля в сторону Лесной улицы. Автомобиль был тот самый – изъятый у братьев. Другие "четверки", проезжавшие в то же время по Лесной, эксперты "забраковали".
– Автомобиль, выданный Ибрагимом Махмудовым, а также тот, который мы видим на кадрах с [камер на здании] банка "ВТБ", – один и тот же, – читала заключение Семененко. Следующим доказательством была экспертиза волокон с поверхности накладки рукоятки пистолета, изъятого с места убийства. Материал полностью совпал с тем, которым были обиты сиденья автомобиля.
Затем по просьбе адвоката Мусаева заседание было прервано. Продолжение сегодня.
