Нынешний понедельник оказался слишком тяжелым сразу для двоих присяжных, рассматривающих дело об убийстве журналистки Анны Политковской. Председательствующий судья оснований для выяснения причин случившегося не обнаружил, а защита сильно обеспокоена: ей видится давление на заседателей. Не сошлись участники процесса и в том, насколько обильно надо оглашать расшифровки телефонных переговоров подсудимых. Впрочем, тут адвокатам удалось одержать небольшую победу.
В понедельник, 14 апреля, в Мосгорсуде показания начал давать предполагаемый организатор убийства обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской Лом-Али Гайтукаев, которого называют "чеченским криминальным авторитетом". Он, как считает следствие, получил заказ на убийство от "пока не установленного" лица, оскорбленного публикациями журналистки, и создал преступную группу, распределив роли в исполнении заказа. Его племянники, Джабраил и Ибрагим Махмудовы, должны были, по версии следователей, непосредственно перед убийством, в октябре 2006 года, следить за Политковской, а Рустам стал киллером. Еще один подсудимый, бывший сотрудник ЦРУБОПа ГУВД Москвы Сергей Хаджикурбанов, получил, по версии следователей, "эстафету" от Гайтукаева, когда тот сел в августе 2006 года в СИЗО за покушение на убийство украинского бизнесмена Геннадия Корбана.
На всех, кроме Джабраила и Ибрагима Махмудовых, дал показания уже осужденный за убийство журналистки подполковник милиции, бывший начальник отдела ОПУ ГУВД Москвы Дмитрий Павлюченков. Он, согласно информации следователей и собственным рассказам, получил от Гайтукаева $150 000 на слежку за журналисткой, которую он оплачивал в качестве "халтуры" своим сотрудникам, а также раздобыл для киллера "ствол с тишиной" – так он называл пистолет с глушителем. А после того, как Хаджикурбанов вышел из заключения в сентябре 2006 года (он сидел за превышение должностных полномочий два года), Павлюченков, по его словам, как и требовал Гайтукаев, передал ему оставшиеся деньги – $137 000.
До перерыва: первая запасная ушла
Перед тем как Гайтукаев начал рассказывать свою версию произошедшего, судья Мелехин объявил, что из коллегии заседателей выбыла еще одна присяжная – запасная. По словам судьи, она не может участвовать в процессе "по рабочим обстоятельствам". До этого коллегию покинули уже пять запасных присяжных (подробнее>>). Никто возражать не стал, заседание продолжилось.
Адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев начал зачитывать протоколы допросов Гайтукаева на предварительном следствии. В основном на вопросы его доверитель отвечал "не помню", а знакомство с Павлюченковым признал. По словам Гайтукаева, их познакомил Хаджикурбанов, но что они делали летом–осенью 2006 года, он не знает. Обвиняемый также говорил, что $150 000 Павлюченкову не передавал, слежку за журналисткой не предлагал организовывать и вообще об обстоятельствах убийства Политковской ему ничего не известно. "Об убийстве узнал от сотрудников ФСБ, которые пришли ко мне в изолятор. Они просили меня дать информацию о причастности к ее убийству мэра Грозного", – рассказывал следователю Гайтукаев. А когда следователь беседовал с ним после прослушивания записи телефонных переговоров, которые эксперты определили как его беседы с предполагаемым киллером Рустамом Махмудовым, то Гайтукаев заявил следующее: "Не доверяю следствию и экспертам, голоса не узнаю". И пообещал рассказать все в суде.
Прозвучала в суде вчера и информация об очной ставке между Гайтукаевым и Павлюченковым. Последний рассказывал, как Гайтукаев его знакомил с Наилем (так представлялся Рустам Махмудов) и как рассказывал ему про заказчиков – "больших людей, которые чуть ли не миром правят". Гайтукаев поручил Павлюченкову, по его словам, "найти журналистку" по месту прописки и автомобилю, говорил, что надо закончить операцию к октябрю.
– Это все вранье, – охарактеризовал показания Павлюченкова подсудимый. И в подтверждение своих слов обратил внимание на слова экс-милиционера, который говорил, что они с "Наилем" приехали к нему в 2003 году на темно-зеленой четверке. Этого, по словам Гайтукаева, не могло быть: машина была приобретена в 2005 году. Была у него история и для того, чтобы подвергнуть сомнению слова Павлюченкова о деньгах. Гайтукаев рассказал, что тот взял у его знакомого $30 000 и несколько лет не отдавал. "Встречался и лапшу на уши вешал, завтраками кормил. Сто рублей я бы никогда ему в жизни не дал бы после этой истории. А $150 000 – такую сумму не видел в глаза в жизни. Еще и чтобы передавать Павлюченкову!" – говорил Гайтукаев.
Он подтвердил, что разговаривал из СИЗО по мобильному телефону – "со всеми общался", в том числе с Джабраилом Махмудовым. По словам Гайтукаева, говорили они про "передачи-дачки и про долги". "Просил вернуть то, что брали, никого убивать не собирался. Занимался должниками. Среди них Политковской не было, – уверял в суде Гайтукаев.
7 октября 2006 года, за час до убийства (Политковскую убили примерно в 16 часов), Гайтукаев из СИЗО, согласно детализации и данным прослушки, разговаривал с неизвестным о неких должниках и товаре и советовал своему собеседнику обратиться к Джабраилу Махмудову, чтобы тот помог. Этому неизвестному Гайтукаев пообещал, что позвонит своему племяннику, что и сделал через несколько минут. Но, говорил также Гайтукаев анонимному собеседнику, "Джабраил сможет подъехать не ранее понедельника" (день убйства был субботой). За товар в Турции взяли деньги, а потом человек исчез, объяснил Гайтукаев эти разговоры в суде.
– Ваше телефонное общение с Джабраилом было когда-нибудь связано с убийством? – спроил Мусаев.
– Никогда в жизни! Не то чтобы убить, пощечины кому дать [не говорил Джабраилу]! Он как раз учился. Студентом был, перспективы у него были, – говорил Гайтукаев и пытался убедить присяжных в абсурдности обвинений: – Он [Джабраил] пошел убить кого-то, а я с ним болтаю целый день. Если слежка, убийство, нормальный пойдет со своей симкой, со своим телефоном?
Джабраил Махмудов в свою очередь заявил, что с тех пор, как в сентябре 2006 года приехал в Москву, постоянно созванивался с дядей, ездил по его заданиям и собирал деньги с должников.
"Если мы потеряем эту коллегию, то придется проходить еще круг ада!"
Во время перерыва коллегию покинул еще один запасной присяжный. "Сказал всем "до свидания", отключил телефон и покинул здание Мосгорсуда", – заявил судья. Защиту интересовало, пытался ли Мелехин разобраться, что произошло. "Покинул самовольно, никаких оснований для выяснения обстоятельств нет", – ответил тот.
Адвокаты же подозревают неладное. "Гособвинитель перестает ходить на процесс (прокурор Мария Семененко не была на двух последних заседаниях, работал ее коллега Борис Локтионов. – "Право.Ru"), и тут пропадают заседатели! Если мы потеряем эту коллегию, то придется проходить еще круг ада. Убедительно прошу выяснить, что произошло. Это ненормально – выключить телефон и уйти?! Что случилось? Не было ли оказано давление? – убеждал судью Мусаев. Потери среди присяжных могут быть связаны с тем, что "в последние дни защита просто растоптала обвинение", написал в своем блоге на "Право.Ru" адвокат Хаджикурбанова Алексей Михальчик.
– Представляем дальше доказательства, продолжаем заседание, – сказал в ответ Мелехин.
– Зачем продолжать, если коллегию распустят, – мрачно бросил Ибрагим Махмудов из "аквариума".
Допрос тем не менее продолжился. Гайтукаев сказал, что он ни разу по телефону не говорил слово "журналистка".
"600 листов разговоров ни о чем присяжным хотите показать!"
Тема оглашения стенограмм телефонных переговоров и той "прослушки", которая не попала в материалы дела, возникла еще до перерыва. Сначала Мусаев при присяжных стал выяснять, где находятся переговоры Гайтукаева с Джабраилом Махмудовым и получил замечание за упоминание неисследованных доказательств.
– Аудиозапись была уничтожена как не представляющая интереса для следствия. Об этом есть справка в деле, ходатайствуем о ее оглашении, – стал объяснять Мусаев, когда присяжные вышли. Судья сказал, что это секретные сведения и он не позволит в открытом заседании разглашать гостайну. А прокурор Локтионов заметил, что справка не имеет отношения к делу.
– Гайтукаева прослушивали июнь, июль, август, октябрь. А в деле всего лишь около 30 фонограмм. Справка может пролить свет на то, куда делись остальные, – пояснила адвокат Окушко. Но судья в ходатайстве об оглашении справки отказал.
Мусаев стал возражать на действия председательствующего. "20 минут переговоров в день убийства, и, видимо, там нету ничего об убийстве. Это очень существенный момент", – говорил адвокат. Возражение было занесено в протокол, и судья пригласил присяжных, но и при них пару раз "тайные" стенограммы упоминались. Один раз их вспомнил Мусаев, однажды Гайтукаев. Судья отреагировал на это замечаниями за разглашение перед присяжными неисследованных материалов и отсутствующих доказательств.
После перерыва Мусаев опять затронул этот вопрос. Он заявил ходатайство об оглашении всей прослушки Гайтукаева подсудимого, чтобы опровергнуть показания Павлюченкова. Прокурор Локтионов в ответ сказал, что переговоры не имеют отношения к рассматриваемому делу, и суд отказал. Тогда Мусаев снова заявил ходатайство – об оглашении прослушки за лето–осень 2006 года.
– Может я и вспомню что-нибудь, – заметил Гайтукаев.
– Как мы можем защищаться, если нам ничего нельзя? Поддерживаю ходатайство, – заявила адвокат Гайтукаева Татьяна Окушко.
– Преступления не было – раз, вознаграждения не было – два. Просим огласить все стенограммы телефонных соединений Гайтукаева и Джабраила Махмудова, – подхватил Мусаев. – Гособвинители оглашали беседы, относящиеся к августу 2006 года. А сведения в них не имели никакого значения! Я хочу, чтобы присяжные знали о подсудимых все – как они жили, как они якобы готовились к убийству. Если доказательств тому нет, значит, они непричастны.
– Наши подзащитные обвиняются именно в убийстве по найму. Финансовые вопросы, которые обсуждаются в прослушке, имеют непосредственное отношение к данному уголовному делу. До присяжных необходимо донести эту информацию. Запрет ограничит возможность присяжным получить всю необходимую информацию для вынесения справедливого вердикта, – сказал Михальчик.
– Каким образом мы можем доказать непричастность? Гайтукаев должен был звонить из СИЗО, руководить, об этом говорить. Просим соблюсти равноправие сторон! – поддержал коллег адвокат Гайтукаева Муслим Джамалутдинов.
– Прежде чем меня обвинять во всяких инсинуациях, заметьте, вы попросили исследовать перед присяжными сотни листов! – возразил судья, а Мусаев стал говорить, что это надо сделать лишь в части – некоторые беседы. "По другим пройтись галопом, но так, чтобы присяжные понимали, чем занимались в тот год подсудимые, – продолжал убеждать адвокат судью в необходимости удовлетворения ходатайства.
– Данные телефонные переговоры не несут в себе никакой доказательной нагрузки, – говорил прокурор. По его словам, в опросных листах для присяжных не будет стоять вопроса о долгах, поэтому переговоры не имеют отношения к делу. "До присяжных доносятся лишь фактические обстоятельства. Здесь в отношении указанного обвинения таких нет, – настаивал на отказе Локтионов. Суд снова отказал: ходатайство не конкретизировано и попросил назвать конкретные разговоры.
– Месяц мы уже слушаем сторону защиты! И тут возникает неожиданно [ходатайство]! 600 листов разговоров ни о чем присяжным хотите показать! – сердился Мелехин. Тогда Мусаев назвал несколько разговоров, и суд разрешил зачитать их расшифровки.
В записи от 14 июля 2006 года Гайтукаев разговаривает с неизвестным о банке, о помещении на Сретенском бульваре, а еще с одним анонимом о долгах: "Как платить деньги за дело, которое не сделано, $65 000? Он такой крутой. Пусть он и адмирал – ничего не сделано".
– Разговоров таких было много, подтверждаю, – откликнулся Гайтукаев.
Был разговор и про арбитражный суд. "У некого чеченца помещение забрали", – пояснил Гайтукаев.
15 июля 2006 года Гайтукаев сетовал: "Воды купи, денег нету". И просил некоего Шамиля положить "сто пятьдесят" на телефон. Прокурор заметил, что не указано, чего именно. Подсудимый и адвокаты пояснили: само собой, рублей. "Если бы у меня тогда $150 000 было, меня бы в Москве десять лет не было", – съерничал Гайтукаев.
