Месяц назад вступили в силу поправки в Гражданский кодекс, которые коренным образом меняют основы регулирования корпоративных отношений в России. Чиновники демонстрируют, что довольны положениями, которые появились в ГК, хотя и признают, что без масштабного изменения законов и появления толкований Верховного суда применять их будет сложно. У ученых и практиков на этот счет совершенно иное мнение: они видят массу рисков.
В минувшую пятницу в здании Торгово-промышленной палаты прошла конференция Объединения корпоративных юристов России (ОКЮР) на тему "Перезагрузка" корпоративных отношений в контексте реформы ГК". На ней обсуждались изменения, внесенные в главу четвертую Гражданского кодекса [Юридические лица] и вступившие в силу 1 сентября 2014 года.
Открыла конференцию президент ОКЮР Александра Нестеренко. Правда, слово "конференция" ей пришлось не по душе: мероприятие она предложила называть "продуктом, плодом и творением труда талантливых юристов". Сомодератор конференции Андрей Гольцблат, управляющий партнер юрфирмы "Гольцблат БЛП", в этом ее поддержал, а также выразил свое беспокойство о том, как бы "перезагрузка" корпоративных отношений не превратилась в "перегрузку", элементы которой, по его мнению, явно в новеллах ГК присутствуют.
Первой слово предоставили Ольге Рузаковой, заместителю руководителя аппарата Комитета Государственной думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству. Она, напротив, сделанное только хвалила. По ее словам, вопросы, связанные с юридическими лицами, заняли "совсем немалую" часть "грандиозной работы" по внесению изменений в ГК, которая началась в Госдуме в апреле 2012 года. А особую роль сыграла рабочая группа, действовавшая при ее комитете. "По юридическим лицам было очень много проблемных, сложных вопросов, которые удалось решить, наверное, только благодаря дипломатичности членов рабочей группы!" – говорила Рузакова. И проиллюстрировала это на примере вопроса об аффилированных лицах. "Было два предложения: закрепить унифицированное понятие аффилированных лиц только в ГК либо просто сохранить его в законе о конкуренции, а в ГК не включать, – вспоминала она. – Но мы сумели достигнуть компромисса! Зафиксировали общую норму в ГК, но при этом оставили понятие и в антимонополистическом законе".
Главными новеллами четвертой главы ГК, как считает Рузакова, является усиление ответственности руководителей и членов коллегиальных органов юрлиц, положение о едином учредительном документе для юридических лиц – уставе, новое понятие корпоративного договора, а также разграничение правового статуса публичных и непубличных акционерных обществ. Особое значение, по ее мнению, также имеет создание исчерпывающего перечня организационно-правовых форм как коммерческих, так и некоммерческих организаций.
Несколько раз за свое выступление Рузакова подчеркнула, что целью любого законопроекта является обеспечение балансов интересов как крупных корпоративных организаций, так и интересов их контрагентов, кредиторов. И достичь этого баланса Госдуме, по ее мнению, удалось. А в конце своей речи обратила внимание на то, что не все новые нормы имеют однозначное толкование и механизмы реализации. "Конечно, необходимо принимать изменения в отдельные федеральные законы. Необходимо разрабатывать и постановления Пленума Верховного суда по применению первой части Гражданского кодекса. И обязательно нужно помнить, что главное в этом деле – обеспечение баланса интересов!" – заключила она.
"Полное поражение по небольшим, но важным вопросам"
– Хочу продолжить наше "творение", – поддержал динамику конференции Гольцблат. – И предоставить слово одному из участников этого нашумевшего процесса [реформы ГК] – Евгению Алексеевичу Суханову, который поделится с нами не только видением вопросов, но и расскажет, как действительно происходила работа над поправками, какие были концепции, мнения и как ему удалось одержать пусть не большую, но победу по определенным важным вопросам.
Но Суханов, завкафедрой гражданского права юрфака МГУ и зампред Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при президенте с такой постановкой вопроса не согласился. "Нет, это не победа, это полное поражение", – заметил он.
– Хорошо, как ему удалось одержать поражение по небольшим, но важным вопросам, – пошутил Гольцблат.
– Победу вот одержали они, – огорченно сказал Суханов, указывая на представителей Минэкономразвития, также присутствовавших на конференции, и первым делом поделился новостью. По его словам, буквально несколько дней назад Верховный суд приступил к формированию рабочей группы по разработке постановлений пленума по толкованию изменений, внесенных в первую часть ГК. Суханов знает, что будет целая серия документов, а работа над ними продлится очень долго.
А далее он объяснил, почему пессимистично оценивает изменения в ГК. "Изначально цели-то у нас ставились такие: приведение нашего гражданского права в соответствие с развивающимися рыночными отношениями, а также наведение порядка в законодательстве!" – напомнил он. Однако, судя по словам Суханова, добиться этого не совсем получилось.
Во-первых, он указал на то, что в сфере юрлиц сохранился такой тип, как унитарные предприятия. "Такого странного вида юридических лиц нет ни в одном правопорядке, – говорил Суханов. – Не только в развитых, но и в восточно-европейских. Мы при разработке концепции первого варианта нового ГК полагали, что с момента принятия изменений в главу четвертую новых унитарных предприятий создаваться не будет! И об этом даже было написано в проекте. Но эта запись выпала. И боюсь, что не по воле депутатов, а по воле президентской администрации".
Во-вторых, по словам Суханова, не получилось и надлежащим образом определить исчерпывающий перечень видов юрлиц. "Ну, вот, в два вида удалось свести некоммерческие организации: в общественные объединения граждан и ассоциации (союзы). Но в принципе это одна организационно-правовая форма. Но нам сказали, что никто вам не позволит их объединить!" – привел он пример.
Далее Суханов пояснил присутствующим, какие же цели, по его мнению, преследовал его "главный оппонент" – Минэкономразвития. Единственное, что хотело министерство, как считает докладчик, – повысить позицию России в международных рейтингах и создать ей привлекательный инвестиционный вид. "И вот, собственно, ради этого все и было затеяно, – огорченно говорил Суханов. – Их волнует только то, что есть в англо-американском праве. Они по существу нам сказали: "Для того, чтобы подняться в рейтинге, надо сделать все как в Америке". Все эти публичные и непубличные общества – все это оттуда и идет".
Раскритиковал Суханов и конструкцию корпоративного договора, введенную в четвертую главу ГК. "[Он] позволяет уйти от принципа пропорциональности прав участников, – сетовал Суханов. – Кроме того, это соглашение тайное! Но это еще полбеды. В этом соглашении могут участвовать любые третьи лица! Это значит, что обществом можно тайно управлять, и никто никогда об этом не узнает. Это просто модель "масонской ложи". Теперь мы можем заключить этот самый корпоративный тайный договор и сделать там абсолютно все что угодно. Управление корпорации уже вообще выведено за пределы корпорации! Получается, что и бизнес у нас будет такой "системой масонских лож".
Поэтому теперь, как считает докладчик, вообще нет смысла в спорах об аффилированности. "А вы ее никогда не докажете! Она будет скрыта в этих тайных корпоративных соглашениях. Кто фактически контролирует деятельность компании, вы никогда не узнаете! Поэтому новую редакцию главы четвертой победой или достижением я бы не назвал. На этой безрадостной ноте я и завершаю", – заявил он.
Но так просто уйти с трибуны Суханову не позволили. Из зала сразу прозвучал вопрос: "А неужели ничего хорошего нет в реформе?" Суханов кратко ответил, что, конечно, есть. Например, по его мнению, нормы о реорганизации и ликвидации юрлиц хорошие.
"Не считаю, что мы спрятались в "масонскую ложу""
После этого предоставили слову замдиректора Департамента корпоративного управления Минэкономразвития Ростиславу Кокореву. Начал он с того, что не хотел бы превращать свое выступление в диспут с Сухановым, оправдываться и доказывать, что мы не настолько "черные", что не все зло от нас. Но тем не менее этого он не избежал. "Не совсем верно, конечно, что новый ГК для нас – это способ подняться в рейтингах. Мы считали, что главная задача изменений – это модификация корпоративного законодательства и улучшение условий ведения бизнеса в России, – объяснил он цели Минэкономразвития, а затем признался, что результат получился не идеальный. "Все проблемы не всегда получается решить. Как вы прекрасно знаете, законотворческая политика – это искусство возможного", – сказал он.
Многие новые нормы главы четвертой ГК не имеют прямого действия, и их нужно "уточнять и докручивать", продолжил Кокорев. Он выделил несколько блоков изменений, которые необходимо будет ввести в закон об акционерных обществах. Во-первых, более детально описать публичные и непубличные организации, в частности, как первому стать вторым. Во-вторых, расписать механизм работы новой нормы о "множественности" единоличного исполнительного органа – их теперь может исполнять не один человек, а несколько. В-третьих, конкретизировать новеллы о корпоративном договоре. "Это весьма масштабная работа, которая сейчас осуществляется под эгидой Минэкономразвития на основании поручения правительства", – сообщил Кокорев. И опять в его речи появились оправдательные нотки. "Я не считаю, что мы спрятались в "масонскую ложу" и ведем какую-то кулуарную работу", – заявил он. Впрочем, в этом-то Минэкономразвития никто и не обвинял.
"Разрыв шаблона"
Множественность единоличного исполнительного органа, с которой, судя по словам Кокорева, еще не все пока в порядке, стала темой выступления Сергея Сарбаша, бывшего судьи ликвидированного Высшего арбитражного суда, а ныне преподавателя Российской школы частного права.
– Начнем с того, что здесь есть терминологическая сложность, – говорил Сарбаш. – Единоличный исполнительный орган и несколько лиц – это как? Он же единоличный. Тут просто разрыв шаблона происходит. Но я думаю, что российский юрист – это самый находчивый юрист в мире, он переживет и это. Мы же переживаем бездокументарные ценные бумаги. Бумаги, но бездокументарные. Ничего, нормально. Для нас это естественно. Так что переживем и многоликого единоличного исполнительного органа. Нет проблем.
Далее Сарбаш порассуждал о том, какие могут существовать модели реализации этого принципа. Первая, самая, на его взгляд, простая, – когда в реестре названы два или более лиц и только они вместе могут осуществлять все сделки. Вторая – когда в реестре могут отображаться сочетания. "Ну, например, директор А может заключать сделки [вместе] с директором B или директором С, то есть два из трех, – пояснил Сарбаш. – На практике в тех правопорядках, где принцип "двух ключей" давно реализован, такие модели встречаются".
И третья, "самая опасная", – когда у нескольких лиц в реестре есть разные компетенции: например, один субъект может заключать договоры или определенного вида, или на сумму до определенной границы. Такая модель "настораживает" Сарбаша по двум причинам. Во-первых, отсутствие широкой практики в европейских правопорядках. А во-вторых, эта модель может перегрузить оборот. "Будет достаточно высокая степень издержек, – говорил Сарбаш. – Есть серьезный риск неправильной оценки волеизъявления". Произойти это может из-за разного толкования одних и тех же терминов. "Этот директор имеет право заключать сделки с недвижимостью, – процитировал Сарбаш гипотетическое внутрикорпоративное правило, а затем привел пример, где возникает риск: – Вроде бы все понятно. Но у нас все еще не понятно, что есть недвижимость. Вот столб фонарный – это недвижимость или как? А памятник? Возникает масса рисков дестабилизации оборота из-за неясности в определении компетенции".
Сарбаш также обратил внимание на проблему "двух ключей" в публично-правовых отношениях. Не ясно, по его словам, кто должен быть привлечен к административной ответственности.
"С точки зрения текста ГК я, конечно, сейчас не вижу препятствий реализовывать принцип "двух ключей", – закончил он. – Но я бы посоветовал не применять его до изменений в корпоративном законодательстве. А когда будем его реализовывать – лучше наиболее осторожно использовать вторую модель, когда при совместной компетенции устанавливается, что два или более директоров компетентны только вместе заключить сделку".
"Предчувствовалась некая оппозиция"
Алена Кучер, партнер юрфирмы Debevoise & Plimpton LLP остановилась на проблеме новых прав и обязанностей участников корпорации, которая незаслуженно обойдена вниманием, хотя составляет одну из основ реформы. По ее словам, много вопросов вызывает право требовать ликвидации корпорации. "Оно пугает своей широтой, – рассуждала она. – То есть фактически любой миноритарий может вместо того, чтобы поднимать вопрос о добровольной ликвидации, может сразу идти в суд и говорить, что у корпорации нет смысла существования. И как дальше будет суд разбираться? Будет ли он оценивать, а был ли сначала поставлен вопрос на общем собрании и как общее собрание этот вопрос разрешило? Была ли там действительно тупиковая ситуация?"
Второе право – требовать исключения участников корпорации – не просто пугает, по мнению Кучер, а вызывает недоумение. Как она сказала, корпорация корпорации рознь. Если это товарищество, то все логично: есть лично-доверительные отношения, а также солидарная ответственность. А если это объединение капиталов, а не лиц, то здесь, по ее словам, исключение создает риск дестабилизации отношений. "Вот, например, акционерное общество, где участников много и они могут друг друга не знать! Ну а о каком праве исключать других участников может идти речь? – сетовала Кучер. – Слава богу, в скобочках написали, что не применимо это право к участникам публичной корпорации! Но непубличные АО и ООО остаются под риском таких исков от миноритариев! Кроме того, в ГК прописали, что отказ от этого права или его ограничение – ничтожны. Значит, предчувствовалась некая оппозиция".
Кучер также отметила такую новую корпоративную обязанность, как участие в принятии решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность. Это, судя по ее словам, тоже неудачная норма. "То есть право голоса превратилось в обязанность? А можно ли теперь заставлять одобрять сделки? Вот такое право голоса, конвертируемое в обязанность, вызывает много опасений", – говорила она. В итоге, по сути, чиновники оказались единственными, кто готов был демонстрировать удовлетворение тем, как была изменена "корпоративная" глава ГК.
