Доставленный в суд из колонии свидетель по делу "Оборонсервиса" рассказал, что некоторые компании, претендовавшие на активы Минобороны, были отмечены в списках как приоритетные покупатели недвижимости. Адвокаты на этих словах начали негодовать так, что одному из них пришлось в итоге вынести замечание самому себе, но лишь для того, чтобы потом снова назвать свидетеля лжецом.
Четверых свидетелей по делу "Оборонсервиса" допросили в Пресненском суде 3 декабря. В начале заседания судья Татьяна Васюченко представила участникам процесса нового защитника подсудимого Максима Закутайло Ирину Никулину, а затем вызвала первого свидетеля.
"Вопрос к министру обороны"
Анна Казина с 2008 года была личной помощницей основной фигурантки дела Евгении Васильевой. В начале 2012 года вместе с руководителем Казина неожиданно для себя стала учредителем и замгендиректора ООО "Оценка бизнеса" (компании, которая изготавливала отчеты по оценке объектов "дочек" и субхолдингов "Оборонсервиса"). Долю в ООО за 10 000 руб. она купила по предложению Екатерины Сметановой, учредителя и гендиректора ЦПП "Эксперт", признавшей вину в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы). Весь процесс организовывала Сметанова, передача и регистрация прав учредителя состоялись в переговорке компании.
– Чем вы занимались как учредитель и генеральный директор? – с интересом спросила прокурор Вера Пашковская.
– Ничем, – разочаровала ее свидетель. – Фактически организацией руководил генеральный директор Александр Семеренко [при допросе показал, что все важные вопросы решала Сметанова], а я по-прежнему занималась совещаниями, которые проводила Васильева.
Интерес обвинения вызвал еще один эпизод: по просьбе Сметановой Казина открыла банковский счет, на который предыдущий учредитель перевел дивиденды в размере 30 млн руб. "Впоследствии я заблокировала карту, а доверенность на распоряжение средствами выдала [подсудимой Ирине] Егоровой, и что с ними было дальше – не знаю", – рассказала свидетель. Ее "карьера" учредителя окончилась в августе 2012 года. Тогда Казина все за те же 10 000 руб. продала свою долю в ООО "Оценка бизнеса" Егоровой. Никакой прибыли от выполнения учредительских функций она не получила.
Зато недоумение прокурора вызвали вознаграждения, которые получала Казина, работая в Департамента имущественных отношений. Пашковская продемонстрировала свидетелю выписку по ее лицевому счету на декабрь 2011 года, где в строке "удержано" значилась сумма в 1,022 млн руб., и попросила объяснить, за что в Минобороны платят такие премии.
– Вопрос к министру обороны, который назначает премии, и это не за декабрь, а за год, – уточнила с места Васильева.
Дальше стороны заспорили насчет термина "удержано". Пашковская уверяла, что в этой графе значится сумма, которая перечисляется на карту, поскольку она же стоит в графе "итого начислено". Подсудимые и защита уверяли, что это не так. "Подразумевается сумма, которая перечисляется на карту, плюс НДФЛ", – уточнил защитник Васильевой Хасан-Али Бороков. Судья Васюченко попыталась выяснить, кто прав, у Казиной, но и та не смогла разобраться в бухгалтерских тонкостях. Впрочем, обвинение волновало не это. На вопрос Пашковской о том, перечислялось ли ей это награждение, свидетель ответила: "Раз так написано, значит, перечислялось".
Меж тем судье сообщили, что на допрос прибыл свидетель Николай Любутов. Его доставили из колонии, где он сейчас отбывает наказание. В июле 2013 года он, вместе с руководителем юридической службы ООО "Мира" (бывший ЦПП "Эксперт") Дмитрием Митяевым, за 3 млн руб. пообещал бизнесмену ускорить изготовление директивы министра обороны Анатолия Сердюкова и обеспечить его фирме победу на аукционе по продаже здания Щелковского комбината бытового обслуживания. В результате Любутов получил 2,5 года лишения свободы.
"Извиняюсь и сам выношу себе замечание"
Вспоминая по просьбе прокурора Антуана Богданова о том, чем он занимался на работе, Любутов, возглавлявший отдел продаж в "Эксперте", рассказал, что Васильева поставила перед всеми сотрудниками почти непосильную задачу: до конца 2012 года нужно было продать 9000 объектов Минобороны, находящихся на балансе его субхолдингов. "Я предложил некоторые юридические схемы работы, но понимал, что это невозможно, – говорил свидетель. – Многие из них были довольно специфичными, покупателей найти было сложно, поэтому я старался наладить работу через свои каналы – искал покупателей среди друзей и знакомых".
Как признался Любутов чуть позже, именно на этом он и "погорел". Через знакомых он познакомился с внештатным сотрудником МВД, который якобы хотел купить Щелковский комбинат и предложил взятку. "Так что через ваше распоряжение я и пострадал", – сказал он, глядя на Васильеву. "Ах ты ж мой хороший!" – отозвалась она.
Из компаний-покупателей Любутов смог назвать "Теорему", назвав ее "эксклюзивным приобретателем". Он объяснил, что сделки с "Теоремой" всегда оказывались в списке приоритетных и вести их могли только определенные сотрудники – Полина Веселова и Алексей Панишев.
– А можете вы назвать, что именно покупала "Теорема"? – поинтересовался адвокат Дмитрий Харитонов.
– Перечень дать не могу, – развел руками свидетель.
– На чем тогда основано утверждение об "эксклюзивности" сделок?
– В списке он значился, как приоритетный покупатель, – продолжал настаивать Любутов.
– Молодец, совсем заврался… – эта фраза защитника вызвала всплеск негодования у обвинения. Прокурор Юрий Хализов требовал вынести адвокату замечание. "Он выражает неуважение к самому институту суда!" – мотивировала Пашковская.
– Перед вами лично извиняюсь и сам выношу себе замечание, – сказал Харитонов.
– А передо мной? – поинтересовался свидетель.
– А вы врете, это очевидно!
– И мы это докажем документами, – подключилась Васильева, которую свидетель, кстати, тоже назвал одним из покупателей объектов ДЗО "Оборонсервиса", упомянув, что ей, "кажется, принадлежало здание на Арбате, 21".
Прокурор Андрей Обухов спрашивал свидетеля о том, какое место в "группе компаний", которую он все время упоминал, занимал 31-й ГПИСС. Любутов рассказал, что институт был приобретен "структурами, близкими к компании группы". А также что его, "как и всех сотрудников", в добровольно-принудительном порядке сделали членом совета директоров нескольких ДЗО, в число которых вошел и 31-й институт. "Мы просто подписывали бумажки – в основном решения совета директоров по продаже имущества или назначении на должность – не вникая в суть", – пояснил он. По его словам, всем было понятно, что все это делается по указанию Васильевой.
В Минобороны "закрывают дыры"
Евгения Вечко, который в 2010–2011 годах возглавлял субхолдинг "Военторг", спрашивали преимущественно о продаже двух объектов на Арбате и Большой Серпуховской улице. Следствие считает, что стоимость имущества была занижена более чем на 30 млн руб.
Свидетель рассказывал, что "Военторг" находился в сложном финансовом положении, потому и приходилось продавать объекты, большинство из которых являлись обременительными. "Многие были закрыты, на многие покушались извне", – объяснял он. Покушение состояло в том, что предприниматели, которые хотели заполучить здания по символической цене, пытались организовать процесс банкротства предприятий "Военторга". На вопрос о том, были ли убыточными здания на Арбате и Серпуховской, которые можно было сдавать в аренду для получения прибыли, Вечко толком ответить не смог, сказав, однако, что для "затыкания дыр" в бюджете допустимо было продавать и рентабельные объекты.
Свидетель подтвердил, что министр обороны о реализации активов знал, вспомнив, что на совещаниях Сердюков торопил их с продажей, чтобы появилась возможность поправить "катастрофическое финансовое положение".
– Причинила ли ущерб холдингу продажа зданий на Арбате и Серпуховской? – решила выяснить Васильева.
– Нет, – пожал плечами свидетель. – Какой может быть ущерб, если предприятие в ужасном положении?
"Совет директоров давил, могли не дать зарплату"
Дольше всех в этот день допрашивали Михаила Петрушова, который с марта 2012 года исполнял обязанности гендиректора в 31-м ГПИСС. Сначала, по его воспоминаниям, Васильева визировала лично все расходы организации, а после передала эти полномочия Егоровой, которую Петрушову представили как представителя совета директоров, занимающихся финансовыми вопросами. И если Васильева совет директоров возглавляла до середины 2012 года, то Егорова финансами занималась до самого своего ареста в октябре 2012-го.
Интересовал обвинение вопрос официального трудоустройства Егоровой. Согласно показаниям ранее допрошенных свидетелей, ее приняли на работу в октябре, но оформили августом. "Давала ли Васильева указание трудоустроить Егорову задним числом?" – спрашивали все у свидетеля, который никак не мог вспомнить, как все происходило. Одно он проговорил четко: в августе она получила электронный ключ от платежной системы РЦК и право акцептовать платежи. Расходы она контролировала достаточно жестко. По просьбе Егоровой свидетель вспомнил, что она бескомпромиссно исключала из плана "нецелесообразные" расходы, например на канцтовары.
Прокурор Обухов поднял свою "любимую" тему об оплате авиабилетов Васильевой за счет 31-го ГПИСС. Петрушов подтвердил: "По требованию Егоровой в течение 2012 года мы оплачивали проезд Евгении Николаевны в командировки, включая счета в планы оплаты. Совет директоров давил, если мы не платили за билеты, всякое могло произойти, например, могли не дать зарплату…" – вспомнил он.
– У вас или у бухгалтерии были возражения по поводу этих счетов? – спросил Обухов.
– Если и были, то мы их Егоровой по понятным причинам не высказывали, – отвечал Петрушов.
– А почему вы ко мне с этими нареканиями не подошли? – вступила Васильева. – Могли же!
– Вы нам Егорову представили как человека, отвечающего за финансовые вопросы, вот с ней я и работал.
Были ли эти поездки связаны с деятельностью института, свидетель никогда не интересовался, но сказал, что в Анапе и Краснодаре, куда летала Васильева, никаких интересов у предприятия не было.
– А вам известно, что у филиала 31-го ГПИСС есть филиалы в Сочи и Новороссийске? – попытался опровергнуть это утверждение адвокат Харитонов. – Ваша честь, об этом упоминал еще свидетель Лесников, которого мы допрашивали раньше, – пояснил он судье и стал утверждать, что именно туда летала Васильева как председатель совета директоров.
Допрос все время прерывался стычками между адвокатами и обвинением. Неоднократно обе стороны просили судью сделать замечание оппонентам, вставляющим замечания, мешающим задавать вопросы. Васюченко на эти споры смотрела философски, не забывая напоминать секретарю, чтобы она вносила в протокол все ходатайства.
