Вчера в Мосгорсуде на процессе об убийстве журналистки Анны Политковской адвокаты возмущались скоростью, с которой обвинение зачитывало экспертизы, а им даже не позволяют выделить для присяжных существенные моменты. А вскоре стены "аквариума" задрожали от напора подсудимых. Они кричали, что свидетель, который должен подтвердить законность экспертизы, в сговоре с прокурорами. Судья сделал всем по несколько замечаний и пригрозил, что примет меры и "будет иметь в виду такое поведение". В зале появился ротвейлер, стало тихо, а закончилось все тем, что одно из заключений, которые защита считает недопустимыми доказательствами, осталось в деле, а по второму еще выполняются некоторые формальности.
Группу обвиняемых в этом убийстве судят во второй раз — в 2009 году присяжные их оправдали. Всех, кроме Рустама Махмудова, который в то время находился в розыске. Сейчас же следствие считает, что именно он произвел те пять выстрелов, которые стоили жизни Политковской. Его братья Джабраил и Ибрагим, по мнению обвинения, выслеживали журналистку, их дядя Лом-Али Гайтукаев принимал заказ на убийство журналистки, от "пока", как подчеркивала прокурор Мария Семененко, неустановленного лица, а бывший сотрудник милиции Сергей Хаджикурбанов руководил действиями группы на последнем этапе — в сентябре-октябре 2006 года. Дело в отношении еще одного фигуранта – Дмитрия Павлюченкова, бывшего начальника 4-го отдела Оперативно-поискового управления (ОПУ) ГУВД Москвы, который также входил, по версии обвинения, в преступную группу, было выделено в отдельное производство — он сотрудничал со следствием (сейчас приговорен к 11 годам лишения свободы за соучастие в убийстве журналистки).
Вчера заседание началось с очередной попытки отложить его. До этого потерпевшие по делу – дети Политковской — заявляли несколько ходатайств о переносе в связи с тем, что они не могут присутствовать, но они были отклонены председательствующим судьей Павлом Мелехиным. А на этот раз Татьяна Окушко, адвокат Гайтукаева, попыталась на неделю задержать процесс – она вошла в него с прошлого заседания и успела ознакомиться лишь с четырьмя из 54 томов дела (ранее она просила перенести все на месяц, судья отказал). Теперь обоснованием, чтобы "отложиться", было отсутствие второго защитника Гайтукаева – адвоката Муслима Джамалутдинова, без которого, считает Окушко, ее клиент пока не имеет полноценной защиты. Судья Мелехин и на этот раз отказал, повторив, что знакомиться с материалами дела можно в перерывах между заседаниями.
Затем обвинители Мария Семененко и Борис Локтионов знакомили коллегию заседателей с письменными материалами дела.
- Заключение биологической экспертизы ногтевых пластин, волос Политковской. На ногтях обнаружены клетки эпителия, но невозможно определить, чьего. Образцы с ладоней – пот не обнаружен. Экспертиза крови и слюны Хаджикурбанова не совпали с обнаруженными следами на пистолете, глушителе, очках и четырех окурках, изъятых с места преступления. Также они не совпали с ДНК Ибрагима и Джабраила Махмудовых, — читал Локтионов.
Еще одно исследование сравнивало изъятый с пистолета волос с волосами Ибрагима и Джабраила Махмудовых и Хаджикурбанова — совпадений не обнаружилось. Согласно одной экспертизе, волосы, изъятые из автомобиля ВАЗ-2143 (на нем, по версии следствия, Джабраил Махмудов увозил своего брата Рустама с места преступления — "Право.Ru") – также отличались от волос перечисленных подсудимых. Другое же исследование выявило, что среди 96 объектов, изъятых из автомобиля, есть волосы, схожие с образцами волос Джабраила и Ибрагима Махмудовых. Кроме того, на поверхности обивки спинок сидений "четверки" были обнаружены волокна ткани, аналогичные изъятым с оружия. След ладони, снятый на месте преступления, не совпал, согласно дактилоскопической экспертизе ни с отпечатками Хаджикурбанова, ни с отпечатками Ибрагима и Джабраила.
- На экспертизу представлен пистолет с глушителем, патроны и три пули, изъятые из трупа, — перешел обвинитель к другой порции результатов исследований. — Пистолет является нестандартным короткоствольным оружием, переделанным из газового самодельным способом. Калибр 9 мм. Глушитель также изготовлен самодельно. Представленные пули и гильзы изготовлены на заводах, — оглашал Локтионов. По его словам, на оружии есть только один след ладони, пригодный для исследования, обнаружен также пот, но определить генетические признаки не представляются возможным. В подъезде также были найдены окурки сигарет, две из которых выкурили мужчины, две — женщины. "Обнаруженные на месте преступления образцы не произошли от Павлюченкова", — сказал обвинитель.
В процессе молекулярно-генетической экспертизы проводилось сравнение смывок с боевой пружины пистолета с образцами Политковской. "Эта экспертиза нецелесообразна, согласно заключению, — читал Локтионов, но защитник Хаджикурбанова Алексей Михальчик попросил огласить один пункт из документа.
- Данные по некоторым локусам (местоположение гена на карте хромосомы — "Право.Ru") – неустойчивы и анализы по ним не проводились. Но для локуса амелогенина (один из белков) наблюдается хороший уровень сигнала, который соотвествует женскому полу по генеалогической экспертизе. Но результат был избирательно проигнорирован, — так звучала интересная защите часть.
Полученные образцы крови и слюны Рустама Махмудова эксперты сравнивали со следами с окурков и смывок с пистолета. "Генотипические признаки в указанных следах не совпадают со следами Махмудова. Но исключение идентификации по пистолету нельзя признавать значимым – оно не обусловлено результатами экспертизы, как того требует закон", — читал прокурор с выражением.
Отпечатки пальцев Рустама Махмудова не совпали с оставленными на месте преступления следами рук. Также он не оставил следы в "четверке" преступников. Эта часть оглашения доказательств заняла пару часов. Заснул только один присяжный, но он и пришел сонный.
Затем Михальчик спросил, можно ли ему обратить внимание присяжных на ряд обстоятельств дела, но суд отказал – не та стадия. После этого присяжных на время отпустили, а защитник Хаджикурбанова обратился к судье Мелехину с заявлением, что по УПК он имеет право не оценивать, но обращать внимание на существенные доказательства, а поскольку эти экспертизы были проведены именно по вещественным доказательствам, то и к ним также относится это положение.
- Вы несколько по-своему истолковали закон. Это применяется к суду, но не к другим лицам. Сейчас стадия исследования, а не обращения внимания, — возразил Мелехин.
- Было не исследование доказательств, а "вынос мозга" – 27 экспертиз! А первые девять были оглашены за 10 минут. В голове у присяжных все превратилось в кашу, запомнить все – сверхзадача. Именно этим обусловлено ходатайство коллеги – об акцентировании внимания на конкретной части конкретного исследования доказательств, — сказал адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев. — Что не запрещено, ваша честь, то разрешено.
Но судья даже не понял, что от него хочет адвокат.
- Не надо меня учить, Мурад Алаудинович. Сформулируйте ходатайство, — ответил судья.
Мусаев переформулировал: попросил разрешить делать акценты адвокатам во время предоставления доказательств стороной обвинения. Прокурору Локтионовк это не понравилось. "Это правовая ловушка, — пугал он судью. — Исходя из опыта предыдущих заседаний, авдокат Мусаев не представляет доказательство, не акцентирует на нем внимание, а начинает его комментировать. Мы не вправе комментировать заключение судмедэкспертиз. Ходатайство не основано на нормах УПК, прошу оставить его без удовлетворения".
А его коллега Семененко добавила, что сейчас время предоставления доказательств стороной обвинения и именно она определяет порядок – могут оглашать столько экспертиз, сколько сочтут нужным.
Судья отказал в ходатайстве адвоката. "[Оно] незаконно. После исследования доказательств стороной обвинения, последует сторона защиты, а потом прения", — заметил Мелехин. Комментировать доказательства обвинения защите он даст только на последней стадии процесса.
Вчера обвинение вызвало в процесс в качестве свидетеля эксперта Марка Сониса, завлабораторией судебно-баллистической экспертизы Российского федерального центра судебных экспертиз при Минюсте, проводившего баллистическую экспертизу. Защита ее считает недопустимым доказательством, поскольку на заключении отсутствовала подпись. И теперь адвокат Хаджикурбанова Денис Драгун возражал против допроса. "Обвинение пытается восполнить недостатки доказательства, полученного незаконным способом", — сказал он. А Михальчик сказал, что не понял из ходатайства прокурора, зачем был приглашен эксперт. "Что он будет подтверждать? Отсутствие подписи?" – спрашивал он. Адвокат Окушко добавила, что экспертиза еще не исследовалась, поэтому допрос эксперта пока неуместен.
Подсудимые согласились с защитниками. Но суд постановил, что ходатайство о допросе удовлетворить надо — для проверки доводов защиты о недопустимости доказательства, а Сонис заявил, что предъявленный документ ему знаком.
- Я был одним из исполнителей экспертизы. Не в оправдание, а в объяснение могу сказать, что там было несколько листов и этот единственный лист чисто технически ко мне не попал. Права и обязанности мне разъяснялись, — сказал эксперт. По его словам, экспертиза проводилась на основании предыдущих заключений, протокола осмотра места происшествия и плана БТИ подъезда, в котором произошло убийство.
Хаджикурбанов спросил, беседовал ли ранее эксперт с прокурором. Семененко возмутилась:
- Какое это отношение имеет?! — воскликнула она.
- Имеет, имеет. Вам уже раньше объясняла вот эта женщина ситуацию? – продолжал с напором Хаджикурбанов.
- Мне позвонили и сказали явиться в суд, — ответил Сонис.
- Но почему вы сразу сказали, что это единственный не попавший к вам экземпляр? Какой же вы свидетель, если с вами проводили беседу! – воскликнул Хаджикурбанов и получил замечание от судьи за давление на свидетеля. Тогда подсудимый возмутился и стал стучать кулаком по стенке "аквариума". А прокурор со словами – "не надо агрессии, мы и не такое здесь видели" — вышла, но быстро вернулась, убедившись, что своей очереди ожидает еще один свидетель.
Рустам Махмудов также получил замечание за поведение: вместо вопросов к Сонису он тоже начал возмущаться, что эксперт, видимо, был предупрежден обвинителем. Его поддержали братья — вскочили с мест и начали кричать о бесправии и о том, что свидетель предупрежден, поэтому к нему не может быть вопросов.
- Вести себя в судебном заседании вы не умеете, и это будет учтено. Если вы еще раз позволите себе в таком тоне обращаться к суду, будут приняты меры! – сказал Мелехин. Зашел пристав с ротвейлером. Все затихли.
Затем по просьбе Михальчика эксперт пояснил, что в экспертизе было изучено положение стрелявшего по отношению к потерпевшему. После этого Сониса отпустили.
Следующим свидетелем был Сергей Соколов, сотрудник Российского фонда научно-технической экспертизы (РФНТЭ), один из экспертов, проводивших экспертизу автомобиля — ее защита тоже считает недопустимым доказательством. В ней также отсутствовала подпись. Соколова подсудимые и защита также не хотели слушать — по тем же самым причинам, что и Сониса. "Данная экспертиза вызвала сомнение в достоверности из-за отсутствия подписки эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Подписка забирается перед проведением экспертизы. И я не понимаю, каким образом свидетель нам компенсирует отсутствие подписки об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. На Конституции поклянется? – сказал адвокат Драгун, как раз заявлявший ходатайство об исключении этой экспертизы из доказательств.
- Поскольку указанное лицо явилось в суд, суд не находит оснований для отказа в его допросе, — постановил судья Мелехин, и Семененко предъявила Соколову постановление о назначении экспертизы и указала на подпись некоего Трифонова. Свидетель в ответ пояснил, что это его подчиненный, видимо, получивший постановление.
- В экспертном заключении, немножко нестандартном, нет предупреждения об уголовной ответственности. Предупреждались ли сотрудники о последствиях за дачу заведомо ложного заключения? – спросила прокурор.
- Да, предупреждались. И даже расписывались в бумаге за ответственность. Наверное, я могу вам ее предоставить, — сказал свидетель, залезая в карман. Там оказалась сложенная вчетверо бумага.
Прокурор ходатайствовала об обозрении документа. Защитник Михальчик сомневался, что в этом есть необходимость, но получил замечание от судьи. Адвокат Окушко отказалась брать бумагу в руки.
- Это ксерокопия. А где подлинник? – рассматривал бумагу судья.
- У нас находится, — пояснил эксперт. — Поскольку это дело было интересным, то оно осталось в институте. Оригинал предоставить, наверное, возможно.
- Ксерокопию вы как сделали? — спросила Окушко.
- Я позвонил сотрудникам лаборатории, они мне сделали, — пояснил Соколов, а потом рассказал, что было до этого: — Позавчера из Следственного комитета был звонок, спросили, на каком основании проводили экспертизу и что от нее осталось.
- Эта бумажка появилась неизвестно как, как у фокусника! – стал возмущаться Хаджикурбанов и получил еще одно замечание.
- Макулатура, которую предоставил свидетель, без оригинала не имеет никакой ценности, — заявила в свою очередь Окушко. С ней был согласен и Драгун. Подписка о том, что экспертам были разъяснены последствия за заведомо ложное заключение, должна была находиться в деле ранее, поэтому, по его мнению, ситуация не исправится даже в случае предоставления оригинала.
Суд не стал приобщать к материалам дела ксерокопию подписки об ответственности, поскольку она не заверена должным образом, и постановил направить в РФНТЭ запрос о предоставлении подлинника. А в удовлетворении ходатайства Драгуна о признании баллистической экспертизы недопустимым доказательством было отказано. "Отсутствие подписи не может быть признано существенным нарушением закона", — пояснил судья и объявил перерыв до понедельника.
