Автор: Стелла Мхитарян
Вчера на "Болотном деле" впервые выслушали потерпевшего из числа демонстрантов. Он не хотел прорывать оцепление, но тем не менее, дважды через него проник, пока не получил камнем по затылку. Его товарища по несчастью — 75-летнего участника акции, у которого загорелись брюки, в суд вызывать не стали — вопреки настояниям защиты. В этом и других случаях адвокаты упрекали судью в том, что она игнорирует положение УПК, предусматривающее, что показания свидетелей и потерпевших могут зачитываться только при обоюдном согласии сторон. А в наибольшей степени обстановка в зале обострилась, когда председательствующая отказалась вызвать "скорую" для голодающего подсудимого, а публика вспомнила судьбу погибшего в СИЗО Сергея Магнитского. Приставам понадобилась сила.
6 мая 2012 года согласованная акция оппозиции на Болотной площади в Москве переросла в столкновения с полицией, квалифицированные следствием как массовые беспорядки. Демонстранты винили в конфликте оцепление, которое не давало демонстрантам пройти к месту акции, и провокаторов в масках, которым полиция не мешала. Правоохранители утверждают, что дело в агрессии оппозиционных активистов, которые прорвали цепочку ОМОНа. Сейчас на скамье подсудимых 12 человек: Николая Кавказского, Леонида Ковязина и Владимира Акименкова обвиняют в участии в массовых беспорядках (ч.2 ст.212 УК, до восьми лет лишения свободы), Марию Баронову – в призывах к ним (ч.3 ст.212 УК, до двух лет лишения свободы), а остальных — Андрея Барабанова, Степана Зимина, Дениса Луцкевича, Ярослава Белоусова, Артема Савелова, Сергея Кривова, Александру Наумову и Алексея Полиховича – и в участии в массовых беспорядках, и в применении насилия в отношении представителей власти (ч.1 ст.318 УК, до пяти лет лишения свободы).
Вчера судебное заседание по "делу двенадцати" началось с того, что адвокат Вячеслав Макаров напомнил суду про голодовку своего подзащитного Кривова (он отказывается от пищи уже 61 день, с 19 сентября 2013 года, потому что ему не дают ознакомиться с протоколами судебных заседаний в установленные сроки) и заявил, что возражает против его участия в судебном процессе без медицинского освидетельствования. "Он чувствует себя плохо, падал в обморок вчера и позавчера", — добавил адвокат, попросил представить документы медицинского обследования Кривова, а в случае их отсутствия настаивал на вызове скорой медицинской помощи. А председательствующая судья Наталья Никишина ответила, что из медицинской части СИЗО представлена справка о том, что состояние Сергея Кривова удовлетворительное, и он может участвовать в процессе.
- Ваша честь, я не доверяю данному документу. Мой доверитель Кривов сообщил мне, что врач его не осматривал, а просто выписал справку. Прошу вызвать скорую помощь своему доверителю, — настаивал Макаров.
Все со стороны защиты поддержали ходатайство. Адвокат Дмитрий Айвазян (защищает Владимира Акименкова и Николая Кавказского) отметил, что в своем нынешнем состоянии Кривов не может в полной мере осуществлять свою защиту и не может осознавать то, что слышит от свидетелей. "Необходимо отследить состояние объективно", — заключил защитник. А подсудимый Барабанов попросил Кривова закончить голодовку. "Она ни к чему, кроме потери здоровья, не приводит", — уверен он.
Судья оставила ходатайство без удовлетворения, мотивировав это тем, что справка из СИЗО не вызывает у суда каких-либо сомнений, а выбранная в качестве средства протеста голодовка не является основанием не участвовать в процессе. Кроме того, Никишина заявила, что в том случае, если у Кривова действительно не будет возможности принимать участие в процессе, дело в отношении него может быть выделено в отдельное производство.
Прокурор Ольга Стрекалова, которая на этот раз была в процессе одна, вызвала на допрос очередного потерпевшего – Павла Глазкова. Он рассказал, что 6 мая 2012 года принимал участие в акции на Болотной площади и видел давку, прорыв оцепления (его самого вынесло за цепочку ОМОНовцев) и начало беспорядков.
Потом, спустя примерно 10 минут, после этого двинулся в сторону сцены (она была размещена в начале Болотной набережной, там должен был состояться митинг), но "сразу пройти было невозможно из-за большого скопления людей". Там Глазков обратился к сотруднику полиции, который сказал, что выхода у сцены нет и что нужно идти в обратную сторону, то есть по направлению к кинотеатру "Ударник".
Потерпевшим Глазков стал, потому что получил телесные повреждения – сзади "прилетел" камень и попал ему в затылок. Куда в этот момент он был обращен лицом, и где, соответственно, находился бросавший, он не говорил.
После этого Глазков обратился к бригаде "Скорой помощи", машина которой стояла в оцепленном сквере имени Репина на Болотной площади. Там ему сделали перевязку и направили в больницу.
Никого из подсудимых 6 мая 2012 года потерпевший не видел. Погромов, вооруженного насилия, применения взрывчатых устройств на Болотной площади в тот день он также не наблюдал, призывов идти на Кремль не слышал, на наличие повреждений дорожного покрытия (по версии следствия, демонстранты выламывали асфальт, чтобы затем бросать в полицейских) внимания не обращал. Глазков также сообщил, что выкриков "Фашисты!" не слышал и не видел применения резиновых дубинок ОМОНовцами в отношении митингующих. Но подтвердил, что наблюдал эпизод с металлическими барьерами, которыми "толпа отгораживала себя от сотрудников полиции".
- Считаете себя потерпевшим от действий двенадцати подсудимых? — спросила Екатерина Горяйнова (адвокат Белоусова).
- Нет, — ответил потерпевший, а Макаров поинтересовался, в чем была причина давки?
- По моему мнению, был достаточно узкий проход на Болотную набережную, — сказал Глазков.
Фарита Муртазина (адвоката Савелова) интересовало, как потерпевший попал за цепочку оцепления. "Вы ее прорывали?" — спросил он.
- Нет, — ответил Глазков, а потом рассказал, что не он один оказался в таком положении. По его словам, люди разбегались в стороны, потому что существовала опасность давки. "Очень большое количество людей напирало сзади, — говорил он. Больно во время давки ему не было, но "было тяжело не упасть".
Во время допроса Глазкова адвокат Макаров вызвал скорую помощь для Кривова и дважды просил судью сделать перерыв. "Оснований нет, — отрезала она и поинтересовалась: — Вопросы есть?"
- Есть, но Кривову плохо.
- Вопросов, значит, нет?
- Есть.
- Допрос потерпевшего окончен, — объявила судья, а в зале начался ропот. "Вам что Магнитского мало?!" — вспомнил кто-то юриста фонда Hermitage Capital, который скончался в СИЗО "Матросская тишина" 16 ноября 2009 года. В ответ Никишина велела "удалить нарушителей из зала", а приставы применили силу.
После этого начался допрос представителя потерпевшего юрлица – Управления на транспорте МВД по Центральному федеральному округу. "Мы лишились пяти резиновых палок и двух радиостанций, был причинен ущерб в 43 816 руб.", — говорила она. А затем из-за вопроса прокурора Стрекаловой попала в неудобное положение. Будете подавать гражданский иск, спросили ее, и она ответила утвердительно.
- Почему вы вводите суд в заблуждение? — спросила судья. Иск, как оказалось, уже был в деле.
Плохо представительница полиции была знакома с другими обстоятельствами. Она не смогла четко пояснить, значит ли фраза "мы лишились" — утрату или приведение в негодность имущества. Не знала про документ, где указана его стоимость. Попытки адвоката Макарова выяснить, есть ли акт о списании, остались безуспешными. "Не владею информацией", — последовал ответ.
Сторона обвинения просила огласить показания потерпевшего В. А. Яструбинецкого — 75-летнего мужчины, который не может явиться в суд, так как находится в больнице. Но адвокат Айвазян обратил внимание суда, что в представленной справке указано 11 ноября, а судебное заседание проходит спустя неделю. "Нет оснований полагать, что он не может участвовать в процессе, необходимо повторно вызвать в суд", — возражал защитник, но Никишина удовлетворила ходатайство обвинения. Как и следующее – об оглашении показаний потерпевшего — ОМОНовца Бориса Годына.
Почему-то не сработал аргумент защиты, что ссылка гособвинения на его место жительства — в Челябинске — не является основанием для оглашения протокола, который, помимо прочего, дан в копии. Адвокат Муртазин безуспешно ссылался на ст.281 УПК РФ, согласно которой показания в суде потерпевшего оглашаются в случае его неявки только по согласию сторон.
Слова Годына на предварительном следствии должны были радовать обвинение. Он употреблял термин "массовые беспорядки", упоминал Сергея Удальцова и Бориса Немцова как их инициаторов, а также говорил, что "целью сидячих (группа участников акции во главе с Удальцовым и Алексеем Навальным, которые опустились на асфальт, когда столкнулись с оцеплением ОМОНа близ выхода с Малого Каменного моста), было пройти на Кремль". По его мнению, "акция была спланирована", потому что возле участников "сидячей забастовки" было много журналистов. В числе прочего в тексте показаний была и такая фраза: "Воспринимал происходящее как массовые беспорядки, так как митингующие применяли насилие, выкрикивали антиправительственные лозунги, поджигали, уничтожали имущество".
Слово "поджигали" имеет непосредственное отношение к показаниям Яструбинецкого — это на нем загорелись брюки. Этого 75-летнего мужчину привело на Болотную площадь желание продемонстрировать свою гражданскую позицию, он находился недалеко от выхода с Малого Каменного моста, когда "масса людей начала давить", но сам остался на месте, услышал хлопок, увидел огонь на своей одежде, а потом кто-то закричал "Ложись!" и его повалили. Ранее свидетель, подполковник полиции Игорь Беловодский, вспоминал, что рядом с пожилым мужчиной упал фаер, но "огонь быстро удалось локализовать силами полиции".
На этом прокурор Стрекалова не остановилась и просила огласить показания свидетелей полицейских Попова Р. А., Насонова А. В., Синегубова П. В., которые не могут явиться в суд, так как с 28 августа 2013 года по 23 февраля 2014 года "находятся в служебной командировке в Северокавказском регионе РФ". Руслан Чанидзе (адвокат Леонида Ковязина) возражал, так как в уже упоминавшейся 281-й статье УПК есть исчерпывающий перечень оснований для оглашения показаний, указанный в УПК. А Сергей Бадамшин (адвокат Марии Бароновой) обратил внимание на то, что обвинению было известно об отъезде этих свидетелей, и они могли быть допрошены раньше. В свою очередь Сергей Миненков (адвокат Николая Кавказского) отметил, что защита не может задать интересующие ее вопросы, а это нарушает принцип равноправия сторон в судебном разбирательстве. Тем не менее ходатайство обвинения снова было удовлетворено. Прокурор огласила протоколы допроса этих свидетелей — в них говорилось о летевших в полицию пластиковых бутылках и кусках асфальта, агрессивно настроенных гражданах, усилении оцепления и лозунгах: "Путин — вор!"
Выслушав их, адвокат Чанидзе заявил, что в двух протоколах допроса Синегубова есть противоречия, и ходатайствовал о вызове его в суд. А его коллега Макаров просил признать оглашенные документы недопустимыми доказательствами и исключить из материалов дела, так как они представлены в копии. Эти ходатайства остались без удовлетворения.
