В декабре 2023 года судья городского суда обратился в Адвокатскую палату Москвы с жалобой на адвоката, который защищал обвиняемого в насилии под представителем власти (ч. 1 ст. 318 УК). В процессе рассмотрения дела юрист просил выделить из дела материалы в отношении одного из потерпевших полицейских и проверить его действия при задержании обвиняемого на предмет наличия в них признаков преступления.
Он обосновал это так: «Получается, сейчас мы имеем ситуацию, при которой сотрудники полиции совершают безнаказанные действия и сеют, извините, ужас в городе тем, что могут безнаказанно прийти, любого человека задержать, без наличия на то каких-либо юридических правовых оснований, просто потому, что могут». Следственный комитет, по его словам, при этом бездействовал. Еще юрист приводил примеры негативных последствий безнаказанности полицейских — другие громкие уголовные дела, по которым осужденные силовики, как он считает, «не должны находиться на свободе». И добавил: «Беззаконие не может быть маленьким, каким-то компактным. С беззаконием нужно все-таки бороться».
В ответ на реплику прокурора, который обвинил адвоката в том, что тот «фактически выразил ненависть к сотрудникам полиции с пожеланием им смерти», юрист возразил: он никому не желал смерти, а лишь сказал, что «люди которые совершают чудовищные преступления, должны находиться под стражей до конца своей жизни, то есть должны быть назначены наказания в виде пожизненного лишения свободы». В ходе прений юрист отметил, что если уж и приговаривать его подзащитного к лишению свободы, то делать это нужно на основании надлежаще собранных и оцененных доказательств.
«И если уж мы будем жалеть следователя, говоря, он же всегда так делает, криво, косо, и на этом основании осуждать человека по предложению гособвинения к реальному лишению свободы — это вообще безобразие, это негуманно, — отметил адвокат. — Тогда мы дальше уйдем к тому, к чему, извините, ушел в свое время Гитлер».
Судья решил, что адвокат унижал достоинство полицейских и хотел создать негативное отношение к сотрудникам полиции в целом. Он сравнил потерпевших и свидетелей с экс-правоохранителями, уголовные дела которых получили широкий общественный резонанс, а позицию гособвинителя — «с деятельностью органов нацистской Германии, осужденных Нюрнбергским трибуналом, чем проявил явное неуважение к участникам процесса со стороны обвинения». Адвокат возразил: суд «тенденциозно подошел к рассмотрению дела, открыто демонстрируя свое раздражение от обоснованной критики стороны защиты в адрес сотрудников правоохранительных органов».
Квалификационная комиссия и Совет АП Москвы напомнили: адвокатов нельзя привлечь к ответственности за мнение. Позиция защиты заключалась в том, что и само задержание осужденного, и его поведение при этом спровоцировали незаконные действия полиции. Адвокат лишь пытался сформировать у судьи убеждение в незаконности поведения силовиков. Юрист приводил общеизвестные примеры преступлений полицейских и использовал сравнения и метафоры для придания большей убедительности его доводам. «Риторические приемы были применены адвокатом в корректной форме, без употребления оскорбительных высказываний в отношении кого бы то ни было», — обратил внимание совет.
Ссылку же на исторические примеры судебной несправедливости («отношение к определенной категории людей как к «грязной нации» было характерно для государственных органов нацисткой Германии») адвокат сделал в ответ на критическое замечание гособвинителя о внешнем виде подзащитного. В завершение совет обратил внимание на недопустимость наступления «замораживающего» эффекта в результате преследования адвоката за высказывание мнения и прекратил дисциплинарное производство.