Газета "Московские новости" 20 сентября 1992 года опубликовала статью "Отравленная политика" двух ученых-химиков, один из которых долгие годы участвовал в создании химического оружия. Авторы это самое оружие раскритиковали и указали на его опасность для человечества. Публикация потянула за собой длинную цепь событий, в которые были вовлечены первый президент России Борис Ельцин, глава МИД, Министерство безопасности и Федеральная служба контрразвведки РФ, Генпрокуратура, НИИ органической химии и технологии, столичные суды и даже американский Сенат и Конгресс США и Европарламент.
Возмутителями спокойствия стали авторы публикации доктор химических наук Вил Мирзаянов, многие годы работавший в ГосНИИОХТ, и доктор химических наук Лев Фёдоров, научный сотрудник Института геохимии и аналитической химии Академии наук СССР (затем – РАН), активный организатор и участник экологического движения. Статья в целом была направлена против производства и испытаний химического оружия в РФ, представляющего, по мнению ученых, серьезную экологическую опасность. Руководство ГосНИИОХТ, занимавшегося разработкой боевых отравляющих веществ, обратилось в недавно созданное Министерство безопасности.
Ситуацию подогрели и контакты Мирзаянова с зарубежными СМИ, в частности с московским корреспондентом американской газеты The Baltimore Sun Уильямом Ингландом (William Englund), который 6 сентября 1992 года опубликовал статью о разработке и испытаниях в бывшем СССР нового, значительно более эффективного нервно-паралитического газа. При подготовке публикации Ингланд использовал интервью с Мирзаяновым.
"Мирзаянов не представляет общественной опасности и не может противодействовать следствию"
Реакция пришедшего на смену КГБ министерства, в функции которого входило выявление, предупреждение и пресечение разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб и организаций против России, была прогнозируемой: техническая комиссия, сформированная из сотрудников спецслужбы и НИИ, решила, что инициатор и соавтор публикации Мирзаянов разгласил известные ему по работе в ГосНИИОХТ сведения, составляющие государственную тайну. По мнению членов комиссии, ученый, в частности, разгласил факт проведения в России работ по созданию бинарного (разновидность химического) оружия и назвал места его испытаний и производства. Выводы комиссии легли на стол начальника Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями Министерства безопасности генерал-майора Анатолия Целиковского. Следственное управление МБ 19 октября 1992 года возбудило в отношении Мирзаянова уголовное дело по признакам ст. 75 УК РСФСР (разглашение государственной тайны), а 22 октября его арестовали и поместили в Лефортовский следственный изолятор.
"Органы ГБ выдали себя с головой"
Первое из них, подписанное полковником Григорием Фуныгиным, было подготовлено в Генштабе Вооруженных сил. В нем сообщалось, что оспариваемый подследственным пункт об охране сведений о новых боеприпасах подразумевает и боеприпасы с химическим зарядом. "Органы ГБ [госбезопасности] наконец-то выдали себя с головой", – прокомментировал в прессе это толкование генштабистов Мирзаянов. По его словам, экспертное заключение прямо свидетельствует о том, что в России в нарушение Парижской конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении ведутся работы в этом направлении. Перечни же государственных тайн созданы для предотвращения утечки любой информации об этом факте. (К конвенции, заключенной 13 января 1993 года рядом государств, Российская Федерация присоединилась лишь 5 ноября 1997 года. – Ред.)
Второе экспертное заключение касалось подписанного Председателем Совмина – Правительства Российской Федерации Виктором Черномырдиным постановление от 30 марта 1993 года, в котором уточнялось, что "совершенно секретными являются данные о старых разработках химического оружия". Документ подписан "задним числом", чтобы доказать его вину, отреагировал Мирзаянов.
В дальнейшем, в ходе знакомства с материалами уголовного дела, Мирзаянов и его адвокат Александр Аснис обратили внимание, что следствие не приобщило к ним перечни "главных секретов", а подшитые экспертные заключения искажают содержание этих документров, которые, по словам подследственного, "на самом деле наглядно свидетельствуют о несостоятельности предъявленного обвинения". На стороне ученого оказались и два члена экспертной комиссии – генерал Вадим Смирницкий и полковник Николай Чугунов, которые посчитали, что публикация не содержит сведений секретного характера и не нанесла ущерба обороноспособности страны. Но они оказались в экспертной группе в меньшинстве.
"Суд в данном деле должен руководствоваться Конституцией как законом прямого действия"
Несмотря на то, что следствие опиралось на якобы само собой "подразумевающуюся" государственную тайну по отношению к химическому оружию, а не на конкретные правовые ограничения по ее разглашению, ситуация и дальше развивалась по сценарию спецслужбы. На упоминавшемся выше майском допросе, проводившемся в присутствии начальника управления Генпрокуратуры России по надзору за деятельностью Министерства безопасности Владимира Буйволова, следователь предъявил ученому-химику новое обвинение. Помимо ответственности за "разглашение совершенно секретных сведений о новейших достижениях в науке и технике", ему инкриминировалось распространение сведений о "результатах научных исследований, проводимых в интересах обороны страны, а также работ по созданию бинарного оружия".
В начале 1994 года в деле Мирзаянова наступил кульминационный момент: после окончания следствия уголовное дело было передано для рассмотрения по существу в Мосгорсуд, а самого ученого снова взяли под стражу и поместили на время судебного разбирательства в следственный изолятор № 1, широко известный как "Матросская тишина". Судебный процесс над ним привлек к себе огромное внимание не только в России, но и за рубежом. Так, исполнительный директор Хельсинской группы по наблюдению за соблюдением прав человека Кент Андерсен (Kent Andersen) и Федерация американских ученых предложили подсудимому прислать адвокатов из США, имеющих опыт в подобных процессах, и оплатить их услуги.
Сопредседатель Комитета по правам человека Союза адвокатов России адвокат Дмитрий Штейнберг отмечал в те дни, что, судя по сообщениям СМИ, доказательство вины Мирзаянова основывается на закрытых перечнях и заключении экспертной комиссии. Закон запрещает ставить правовые вопросы на разрешение экспертизы, так как это относится к исключительной компетенции следствия и суда, подчеркивал Штейнберг. Также, по его словам, ст. 15 п. 3 действующей Конституции России запрещает применение любых нормативно-правовых актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения, и "суд в данном деле должен руководствоваться Конституцией как законом прямого действия".
Комитет по правам человека Союза адвокатов России также распространил заявление, в котором говорилось, что "защита сведений, составляющих гостайну, безусловно является необходимой предпосылкой обеспечения безопасности России", вместе с тем "такая защита должна осуществляться в строгом соответствии с законом". Комитет, "не вмешиваясь в ход судебного разбирательства", надеется, что решением по этому делу будет создан прецедент "недопустимости привлечения к уголовной ответственности и осуждения лиц на основании закрытых перечней, инструкций и др. неконституционной атрибутики".
"Без дальнейших проволочек закрыть весь этот неудачный эпизод"
Но до приговора суда дело не дошло. В первой декаде марта материалы Следственного управления Минбезопасности на ученого были переданы в Генеральную прокуратуру на доследование. Адвокат ученого Аснис встретился с начальником одного из отделов Генпрокуратуры Львом Барановым, и, по его словам, они пришли к полному взаимопониманию относительно необходимости прекращения дела. По окончании доследования по делу Мирзаянова, который "предпринял попытки привлечь внимание общественности к возможной экологической опасности при использовании отравляющих веществ и с этой целью подготовил материал для опубликования и дал интервью различным средствам массовой информации о проблемах разработки в России токсических веществ", и. о. Генерального прокурора Алексей Ильюшенко 1 марта 1994 года вынес постановление о прекращении уголовного дела "в связи с отсутствием в действиях Мирзаянова состава преступления". Сам Мирзаянов был освобожден из-под стражи еще 22 февраля.
"Если гражданин, исходя из высоких убеждений, имеет право такую информацию разгласить, то и государство, чьи интересы затронуты, имеет право защитить себя"
Иск Мирзаянова к трем организациям рассмотрел Перовский районный суд Москвы. Истца в гражданском процессе представлял адвокат Александр Аснис, а интересы ФСК – адвокат Юрий Костанов. Его исходная позиция заключалась в том, что моральный вред, в силу действовавших тогда Основ законодательства Союза ССР и союзных республик и Гражданского кодекса РСФСР, должен быть возмещен, но ФСК, по его мнению, нельзя признавать правопреемником Министерства безопасности, и служба не должна нести ответственности по данному иску за действия Следственного управления МБ.
Из выступления Юрия Костанова с возражением на иск к ФСК:
ФСК России не может считаться правопреемником МБ России в части тех действий, которые влекут возмещение морального вреда. Вот законодательный акт <…> это Указ Президента России № 2233 от 21 декабря 1993 года. Как утверждается вполне обоснованно Президентом Российской Федерации, "система органов ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ и МБ оказалась не реформируемой". Вот она, цепочка полного правопреемства, когда функции каждого предыдущего органа передавалась последующему, при этом передавались все абсолютно функции. Президент решил эту цепочку порвать: Министерство безопасности упразднить и создать Федеральную службу контрразведки. Это новая служба. В указе президента об упразднении МБ нет ни слова о правопреемстве. Указ Бориса Ельцина "Об утверждении положения о ФСК" содержит подробное изложение задач, возложенных на службу. В ее структуре нет следственных подразделений, следственный аппарат бывшего Министерства безопасности, дела, которые на тот момент расследовались, неоконченные производством, переданы в ведение прокуратуры. И в этой части правопреемства ФСК в отношении Министерства безопасноти существовать не может.
Вопрос Александра Асниса представителю ФСК:
В документе, направленном УЭБ МБ [Управление экономической безопасности Министерства безопасности] в Следственное управление [Министерства безопасности], указывается, что проведенные мероприятия свидетельствуют о совершении Мирзаяновым преступления, предусмотренного статьей 75 УК. Нигде не говорится о решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Считаете ли вы, что в письме УЭБ МБ России говорится о наличии в действиях Мирзаянова состава преступления?
Ответ Юрия Костанова:
Я не считаю, что письмо содержит указанные положения. Поскольку из того, что вы сейчас прочитали, не следует, что действия Мирзаянова содержат состав преступления. В письме указано, что эти действия содержат признаки состава преступления. Отдельные признаки действительно содержатся, и вот дальше уже дело следствия, образуют ли эти признаки совокупность, которая позволит следователю предъявить обвинение и признать, что в действиях Мирзаянова содержится состав преступления или нет. А признаки эти есть. Чего уж далеко ходить. Есть газетная статья, а в ней написано, какую работу ведет институт, какое оружие создает и т. д. Есть информация, которая ушла, и нужно дать правовую оценку этим действиям. Надо установить, проверить и принять решение. Таков нормальный ход действий в нормальной стране. Оперативные службы не превысили своих полномочий. Они должны были провести эту проверку и провели ее. Очень плохо, что следователь не должным образом оценил эту информацию, судя по тому, что пишет и. о. Генерального прокурора в своем постановлении.
Александр Аснис:
Вы считаете, что следователь незаконно привлек Мирзаянова к уголовной ответственности?
Юрий Костанов:
Я считаю, что постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления автоматически делает незаконными все персонифицированно-обвинительные действия. А то, что следователь возбудил уголовное дело, еще не носит персонифицированно-обвинительного характера. Пока еще нет лучшего способа проверки, чем урегулированное нормами УПК расследование по возбужденному уголовному делу. Дальнейшие действия свидетельствуют о том, что оценка действий Мирзаянова была ненадлежащей. Основанные на этом процессуальные действия, связанные с задержанием, содержанием под стражей, ограничением свободы, арестом, были незаконными. А само по себе возбуждение уголовного дела, мы с вами это знаем, не предрешает вопроса о виновности лица.
Вил Мирзаянов:
Вы признаете, что все было сделано незаконно. Но КГБ в очередной раз сменило кожу. К вам все, и следствие тоже, обратно возвращено. Вы сидите в тех же зданиях, у вас работают те же люди, а вы сваливаете на Прокуратуру и вроде бы и отвечать некому?
Юрий Костанов:
Вы это не совсем так понимаете. Я ни одной минуты не думал и никогда не говорил о том, что ваш ущерб не подлежит возмещению и что вам незачем предъявлять свои требования. Я говорил том, что ФСК не является надлежащим ответчиком. Что касается ваших слов о том <..> что следствие обратно возвращено. Я, во-первых, должен заметить, что никакого нормативного акта о возврате следствия в ФСК пока не существует. Есть какие-то неясные замечания в прессе, что этот вопрос рассматривается. Такого решения не принято и будет ли принято, неизвестно. А исходить из предположений прессы о будущем законе в исковых требованиях нельзя. Есть у вас основания взыскивать все это, но давайте взыскивать с тех, кто виноват…
Из выступления Юрия Костанова в прениях:
Рассматриваемое сегодня дело чрезвычайно многоаспектно. Ставится вопрос о праве человека опубликовать для всеобщего сведения даже секретные сведения с целью предупредить глобальную катастрофу. Имеет ли право гражданин, получив информацию о том, что совершаются действия, посягающие на коллективную безопасность, предупредить общество об этом даже путем разглашения сведений, формально носящих характер государственной тайны? Думаю, что на этот вопрос можно ответить положительно.
Если гражданин, исходя из высоких и очень уважаемых убеждений, имеет право такую информацию разгласить, то и государство, чьи интересы затронуты, имеет право защитить себя. Мы говорим сегодня о равноправии гражданина и государства. Это равноправные субъекты. Государство вправе ставить вопросы о своей защите. Если будет установлено, что гражданин действовал неправомерно, он должен нести ответственность. Кто же должен устанавливать границы этой защиты? Видимо, организация, которая является хозяином разглашенной информации. В нашем процессе институт, в котором работал Мирзаянов, был вправе, более того – обязан обратиться в компетентные органы. Надо было проверить: была ли эта информация секретной или не была, не были ли опубликованы другие данные, исчерпывается ли разглашение только этой статьей или были еще другие. Институт поставил МБ в известность об утечке этой информации. МБ, как орган, несущий ответственность за сохранность государственной тайны, должно было, без сомнения, все это проверить.
Здесь утверждают, что оперативные службы МБ и институт обратились с просьбой возбудить уголовное дело. Помилуйте, ни в одном документе, предоставленным нам истцом ничего подобного нет. Там написано: "Прошу решить вопрос о возбуждении уголовного дела". Открываем УПК – это глава седьмая "Возбуждение уголовного дела" – то есть обращение в следственные органы с просьбой решить вопрос о возбуждении уголовного дела содержит в себе ни что иное, как просьбу решить вопрос: есть основание – возбудите уголовное дело, нет основания – откажите.
Следователь – это лицо процессуально самостоятельное и несет полную ответственность за свои действия. И когда следователь решает вопрос о возбуждении уголовного дела, задерживает лицо, предъявляет обвинение, вся полнота ответственности лежит на нем и на прокуроре, который за этими действиями осуществляет надзор. Тем не менее, когда следователь возбуждает уголовное дело, когда проводит проверку полученных сведений, – это еще действия правомерные и дальнейший ход следствия не предрешают, но когда он неправильно оценивает собранные материалы и заключения экспертизы, арестовывает гражданина, лишая его законных прав и свобод – это уже не правомерно и дает основания для предъявления иска о возмещении морального вреда.
В удовлетворении иска было отказано в полном объеме
В заключение своей речи Костанов просил суд освободить Федеральную службу контрразведки от ответственности по данному иску. Райсуд счел доводы представителя спецслужбы убедительными и в иске к ФСК отказал, а иск к Генпрокуратуре и институту удовлетворил. Согласно его решению, ответчики должны были выплатить ученому в общей сложности 30 млн руб. за моральные и физические страдания, понесенные им в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности.
Но Генпрокуратура посчитала, что перовские судьи недостаточно исследовали материалы дела и неправомерно присудили взыскать часть исковой суммы с надзорного органа, а не из госбюджета. А представители НИИ в своей кассационной жалобе настаивали на том, что "донос" на Мирзаянова в МБ был обусловлен секретными инструкциями закрытого НИИ, которые никто не отменял. Мосгорсуд, рассмотрев прокурорский протест и жалобу НИИ, направил исковое требование Мирзаянова на новое рассмотрение. В результате другим судебным составом Перовского райсуда Мирзаянову в удовлетворении его иска было отказано в полном объеме. Такой исход дела, по мнению адвоката Мирзаянова Асниса, вызван боязнью судебной системы создать прецедент, после которого с аналогичными исками к правоохранительным органам могли бы обратиться сотни тысяч граждан, пострадавших от произвола госорганов.
Что касается дальнейшей судьбы Мирзаянова, то в 1996 году ученый эмигрировал в США.
__________________________________
Цитаты приводятся по книге Юрия Костанова (Костанов Ю. А. "Речи судебные… и не только". 2-е изд., доп.-М.:Р. Валент, 2003 г.–280 с.)
