Бывший воспитанник кадетского корпуса, исключенный в 14 лет из учебного заведения за покушение на убийство любовницы, стал одним из первых серийных убийц, зарегистрированных в начале XX века на территории Российской империи. Присяжные вынесли в отношении петербургского Джека-Потрошителя неожиданно мягкий вердикт, но судьба оказалась более строгим судьей.
1 июля 1909 года в Санкт-Петербурге к Калашниковской набережной Невы прибило труп женщины. В ее одежде полиция нашла "желтый билет" на имя 20-летней Анны Блюментрост, дававший ей право легально заниматься проституцией. Внешний осмотр и вскрытие тела показали, что перед тем, как Блюментрост была сброшена в реку, ей нанесли более десятка колотых и резаных ран, которые и стали причиной смерти.
Петербургские сыщики провели повальный опрос "желтобилетниц", среди которых было немало осведомительниц полиции. Выяснилось, что убитую видели накануне вечером в районе Конного рынка со странным клиентом. Несмотря на теплую погоду, он был одет в длинное черное пальто и широкополую черную же шляпу, скрывавшую верхнюю часть лица. У мужчины была "шкиперская" бородка без усов, он заметно сутулился, но, судя по походке, человек он не старый. Словесный портрет дополнило ценное для полиции сведение, что у спутника проститутки были непропорционально длинные руки. Такую особую примету, в отличие от одежды, осанки, походки, бороды или усов, изменить невозможно. В поисках дополнительной информации полиция прочесала территорию Конного рынка и опросила постоянных торговцев, однако это ничего не дало.
Следствие возглавил создатель первого российского "ОМОНа"
Петербургскую сыскную полицию к тому времени в течение шести лет возглавлял Владимир Филиппов, признанный в профессиональных кругах одним из лучших разыскников России. Выпускник юридического факультета Петербургского университета, он вошел в историю отечественных правоохранительных органов как создатель "летучих отрядов" для борьбы с бандитизмом и нарушениями общественного порядка на улицах города – прообраза современного ОМОНа. Его имя непосредственно связано также с раскрытием первого в России заказного убийства, жертвой которого стал обладатель одной из самых громких российских фамилий поручик Василий Бутурлин, отравленный доктором по заказу помещика Виленской губернии О'Бриена-де-Ласси. Филиппов расследовал и убийство студента Александра Подлуцкого, найденного обезглавленным в меблированных комнатах в Лештуковом переулке, и целый ряд других запутанных уголовных преступлений.
По данным известного питерского краеведа Льва Лурье, в столице Российской империи в начале XX века за год совершалось до 500 и более убийств. Между тем, сыскная полиция города насчитывала всего около двух десятков человек. Главе столь немногочисленного полицейского органа приходилось не только направлять работу подчиненных, но нередко и самому в качестве рядового агента принимать участие в расследовании уголовных дел – выезжать на места преступлений, вести допросы, проводить очные ставки и следственные эксперименты и даже сидеть в засадах.
Беспричинная жестокость, с которой была убита проститутка Блюментрост, встревожила Филиппова. Однако, несмотря на то, что на раскрытии этого дела руководитель сыска сосредоточил все усилия, установить место преступления, личность преступника и мотивы, которые им руководили, по горячим следам не удалось.
А 14 июля жертвой неизвестного убийцы стала еще одна проститутка.
Преступник ушел от собственного стереотипа
Тело женщины обнаружили утром 15 июля на третьем этаже гостиницы "Дунай" на Лиговском проспекте, предоставлявшей номера с почасовой оплатой. Накануне вечером здесь зарегистрировались мужчина и женщина, назвавшиеся Мишутиным и Ивановой. В девять часов вечера коридорный принес в номер заказанные бутылку вина и конфеты. А в восемь часов утра, поднявшись на этаж, он увидел, как мужчина выходил из комнаты один. При виде коридорного неизвестный прижался к двери и проговорил: "Затворись, Ариша… Спи, спи". На первом этаже он расплатился, попросил через час разбудить его спутницу и ушел.
Допрос гостиничной прислуги Филиппов проводил лично. Он установил, что убитую знали здесь в лицо как проститутку со Знаменской площади. Ее спутника свидетели описали как высокого человека в черном пальто и широкополой черной шляпе, надвинутой на глаза так, что видна была только "шкиперская" бородка. А швейцар обратил внимание на необычайно длинные, "как у обезьяны", руки неизвестного.
При осмотре тела Екатерины Герус (ее опознали в морге Мариинской больницы проститутки со Знаменской площади) полицейский врач насчитал 20 колотых и резаных ран и кровоподтеки на шее. Позже вскрытие показало, что смерть наступила непосредственно от удушения. У начальника сыскной полиции уже не оставалось никаких сомнений в том, что убийство Блюментрост и Герус – дело рук одного и того же преступника, по какой-то причине начавшего маниакально охотиться на представительниц "древнейшей профессии".
Однако сам преступник как будто решил поколебать эту версию следствия…
"Смерть красавицам!"
Днем 24 июля среди бела дня на улице было совершено покушение на убийство некой Зинаиды Левиной. По свидетельству многочисленных очевидцев, высокий мужчина в пальто и шляпе с криком "Смерть красавицам!" выскочил из подворотни и несколько раз ударил ножом проходившую Левину. Прохожие подняли шум, взывая к полиции, и неизвестный убежал. Женщину с ранением плеча и живота доставили в больницу.
Левина, как вскоре выяснили полицейские агенты, не имела отношения к публичным женщинам – служанка возвращалась с рынка, когда на нее напал маньяк. Но мимо внимания проницательного начальника петербургского сыска не прошел тот факт, что обе убитые проститутки были миловидными брюнетками, а Левина также оказалась привлекательной черноволосой женщиной. Это уже указывало на правдоподобный мотив преступлений – месть представительницам слабого пола определенной внешности и манер поведения.
Первое вещественно доказательство и новая версия
Нападение на горничную вооружило следствие первым вещественным доказательством: при бегстве с места преступления неизвестный обронил нож. Полицейские эксперты установили, что он соответствует характеру ранений, нанесенных прежним жертвам маньяка. Кроме того, заключили специалисты, такие ножи нередко приобретают в лавке Бажо на Александровском рынке матросы морского коммерческого флота.
Это побудило Филиппова начать разработку еще одной версии, согласно которой преступник, носящий "шкиперскую" бородку и орудующий "матросским" ножом, мог иметь отношение к торговому флоту. Он разослал в ряд крупных портов Балтийского моря запросы с просьбой сообщить о фактах вооруженного нападения на темноволосых и привлекательных проституток.
Первый подозреваемый и неопровержимое алиби
Тем временем в деле появился, было, первый подозреваемый. Полиция задержала сутенера убитой Герус, который попадал под некоторые приметы "длиннорукого" убийцы. Опознал его и швейцар гостиницы "Дунай". Но сутенер, признав на допросе, что бывал в этом "доме свиданий" по "работе", заявил: в день убийства Герус его задержала на станции Малая Вишера полиция и ночь он провел в отделении. После проверки алиби сутенера отпустили.
Первые подвижки в расследовании
На следующий день после нападения на Левину Филиппов и его подчиненные были снова подняты на ноги. В публичном доме Шелли Кодовской на Коломенской улице неизвестный напал с ножом на проститутку Клотильду. Несмотря на ранение, она сумела вырваться. На ее крик подоспели "вышибалы", однако преступник выскочил в окно и скрылся. Его приметы совпадали с разыскиваемым маньяком, а проститутка вписывалась в образ темноволосой женщины-вамп.
Новое преступление обогатило следствие выводом, что действия маньяка не выходят за пределы Знаменской площади и нескольких близлежащих улиц. Филиппов направил в этот район своих лучших агентов. В поисках следов человека, подходящего под приметы преступника, уже прозванного в городе Петербургским Джеком-Потрошителем, сыщики последовательно обходили все без гостиницы, трактиры, меблированные комнаты, ночлежки и дома терпимости, опрашивали дворников, извозчиков и прислугу. И этот кропотливый труд принес свои плоды.
Завсегдатаи трактира "Привисленский край" рассказали сыщикам, что сюда в свое время нередко наведывался мужчина с бросающимися в глаза непомерно длинными руками. Наконец-то начал вырисовываться более подробный словесный портрет преступника: возраст – за 20 лет, высокого роста, лицо – продолговатое, низкий лоб, густые брови и глубоко посаженные глаза, нос широкий, слегка приплюснутый, носит бородку. Он представлялся как Вадим Кровяник, рассказывал о своем дворянском происхождении и о том, что несколько лет был матросом коммерческого флота, а сейчас подрабатывает перепиской бумаг. Как-то он сам завел разговор об убийстве проститутки в гостинице "Дунай" и сказал, что полиции вовек не найти преступника. На ночь Кровяник, по его словам, устраивался в ночлежный дом Макокина на Полтавской улице.
В ночлежке сыщиков ждало разочарование. Им сообщили, что среди обитателей, имеющих паспорт, человека по фамилии Кровяник не числится. А вот мужчина, отвечающий словесному описанию агентов, регулярно ночевал здесь, но вот уже в течение длительного времени не появляется.
Сыщики выходят из тупика
Из тупика следствие вывели сообщения из нескольких балтийских портов о нераскрытых преступлениях в отношении проституток. Все жертвы нападения – темноволосые женщины. Усилия петербургских сыщиков сосредоточились на выяснении, какие суда из Петербурга в дни совершения преступлений заходили в эти порты. Затем в распоряжение полиции были предоставлены списки их команд, которые сыщики сличили со списками обитателей постояльцев ночлежного дома Маконина за последние несколько месяцев в расчете, что "Кровяник" зарегистрировался под своей настоящей фамилией. И трудоемкий поиск увенчался успехом: в обоих списках значился 21-летний Николай Радкевич, бывший матрос с парохода "Мстислав Удалой".
Полиция немедленно установила, что Радкевич учился в Нижегородском губернском кадетском корпусе для малолетних дворян, откуда в 14 лет был изгнан за скандал, связанный с женщиной. Позже он поступил в Одесскую штурманскую школу, из которой также был исключен за "дурное" поведение. А капитан парохода "Мстислав Удалой", узнавший в словесном портрете своего бывшего подчиненного, охарактеризовал его как "исправного" матроса, но человека со "странностями".
В поисках Радкевича столичная полиция раскинула "сеть" по всему городу. В результате удалось выяснить, что человек с такой фамилией снимает жилье на Харьковской улице. Однако маньяк, словно предчувствуя опасность, в очередной раз сменил обиталище. О том, что в покинутой комнате жил именно он, свидетельствовала аршинная надпись на стене "Смерть красавицам".
С тех пор о нем не было слышно почти два месяца. Однако полиция продолжала поиски, а публичные женщины Петербурга по-прежнему находились в напряжении, требуя от сутенеров и владельцев домов терпимости обеспечить их безопасность. Не уходила тема Петербургского Джека-Потрошителя и со страниц газет.
Последняя жертва маньяка
19 сентября 1909 года Радкевич поздним вечером снова вышел из своего тайного убежища на "охоту". Его жертвой стала проститутка Мария Будочникова, которую он привел в гостиницу с почасовой оплатой на Симеоновской улице. Клиент показался портье подозрительным, и он решил под предлогом отсутствия свободных номеров отказать парочке в размещении. Однако Будочникова, хорошо знакомая персоналу гостиницы, настояла, чтобы ей дали ключ от номера, и портье уступил. Настороженно встретил пришедших и коридорный. Сопроводив их в номер, он расположился на стуле напротив входной двери с намерением провести здесь всю ночь.
Утром Радкевич хотел незаметно пройти мимо уснувшего коридорного, но тот мгновенно проснулся. Тогда убийца, который ночью уже расправился с Будниковой, обратился к нему на ходу с просьбой разбудить через час его спутницу, и поспешил к выходу из гостиницы. Коридорный, наслышанный о подробностях происшествии в гостинице "Дунай", попытался задержать Радкевича. Однако тот едва не задушил его. На помощь ему подоспели швейцар и горничная. Вместе им удалось скрутить убийцу, готового уже пустить в ход нож.
Филиппов, приехавший в гостиницу с агентами и доктором, нашел тело Будочниковой в кровати со следами удушения и 35-ю ножевыми ранениями. К изголовью была приколота записка: "Деньги взяты за труд отправки на тот свет и потому, что мертвым они не нужны. Убийца этой женщины и Е. Герус в гостинице "Дунай" – Вадим Кровяник" (у Радкевича были изъяты деньги, которые он взял в сумочке Будочниковой).
Садист или дегенерат?
После нескольких допросов в полиции Радкевича поместили "на испытание" в психиатрическую больницу Святого Николая Чудотворца, расположенную на берегу реки Пряжка (ныне 2-я психиатрическая больница, хорошо знакомая советским диссидентам "Пряжка"), где главным врачом тогда был видный российский психиатр Николай Реформатский. В больнице Радкевич находился более трех лет.
В результате "испытаний" мнения медиков разделились: одни считали, что преступления совершил садист, отдающий себе отчет в своих действиях, другие придерживались мнения, что Радкевич – дегенерат с врожденными дефектами, находящийся в плену ложных сверхидей и не может отвечать за свои поступки.
Победил диагноз о вменяемости пациента психбольницы, и 10 марта 1912 года Радкевич предстал перед судом присяжных. И хотя он огласил перед ними свою "сверхидею", которая заключалась в том, что он рожден для великой миссии – очищения света от продажных женщин, присяжные признали его виновным в убийстве трех человек и нанесении телесных повреждений разной степени тяжести двум пострадавшим. Т.е. про себя согласились с тем, что он вменяемый [вопрос о вменяемости подсудимого разрешается судьей без участия присяжных заседателей].
"Продержите меня хоть 10 лет в лечебнице, я не изменюсь…"
На суде Радкевич рассказал душещипательную историю, что его, тогда еще четырнадцатилетнего кадета, совратила и бросила 30-летняя черноволосая красавица – вдова унтер-офицера. При этом она заразила его сифилисом. Узнав об этом, Радкевич решил убить ее. В один из дней он набросился на нее с ножом, когда она прогуливалась по парку с новым ухажером. Однако спутник вдовы сумел отобрать у него нож и обратился в полицию. Начальство скандал замяло, а Радкевича исключили из корпуса. С того момента он поставил перед собой цель – "очищать мир от скверны".
В своем последнем слове на суде Радкевич заявил: "Продержите меня хоть 10 лет в лечебнице, я не изменюсь. <…> Я не хочу полумер. Я прошу каторги или свободы".
Судьба оказалась более строгим судьей, чем присяжные
Риторика подсудимого, видимо, все же произвела на присяжных впечатление, поскольку на вопрос судьи – достоин ли подсудимый снисхождения, они ответили утвердительно. Сказалось и отрицательное в целом отношение в обществе к проституции. Радкевич был осужден на восемь лет каторжных работ, что по мнению некоторых представителей тогдашнего петербургского юридического сообщества не соответствовало тяжести содеянного.
Впрочем, судьба вынесла Радкевичу свой приговор: осенью 1916 года он был убит заключенными.
При подготовке публикации использовались также материалы сайта ЭБ, изданий КриминаЛ.рф и Версия в Питере
