Определение формы вины в различных составах преступлений – одна из ключевых проблем уголовного права, имеющая большое практическое значение. Особенно острой эта проблема становится, когда выбор между умыслом и неосторожностью должен быть сделан правоприменителем в условиях законодательной неопределенности и различия в позициях высших судов.
Об одном ярком примере таких ситуаций рассуждает профессор юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, главный редактор журнала «Уголовное право», доктор юридических наук П.С. Яни.
Заведомое нарушение правил безопасности на взрывоопасном производстве, повлекшее смерть многих людей, как неосторожное преступление
Часть 1 ст. 217 УК предусматривает ответственность за «нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах или во взрывоопасных цехах, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба». Часть 3 статьи – за «Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». Максимальное наказание по части 3 – семь лет лишения свободы.
Согласно частям 3 и 4 ст. 15 УК «Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, превышает три года лишения свободы», «Тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает десяти лет лишения свободы».
В соответствии со ст. 78 УК «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности» «Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли следующие сроки: … б) шесть лет после совершения преступления средней тяжести; в) десять лет после совершения тяжкого преступления… Сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу…».
Таким образом, вопрос о форме вины: совершено преступление умышленно либо по неосторожности – особенно актуален для тех случаев, когда после совершения преступления истекло шесть лет, а приговор по делу еще не вступил в законную силу. Расследование подобных случаев, однако, требует допроса многочисленных свидетелей, проведения сложных судебно-технических экспертиз, в общем, может вестись долго…
Вопрос о том, с какой формой вины совершается преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 217 УК, не решается одной лишь ссылкой на указание в ней на неосторожность, поскольку если признать, что в части 1 этой статьи ответственность предусмотрена за умышленное преступление, то должны применяться правила ст. 27 УК: «Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно».
Сторонами диспута приводятся доводы в пользу как умышленной, так неосторожной вины при нарушении правил безопасности, повлекшем смерть многих лиц.
В пользу умышленной формы вины
1) Логико-юридический аргумент
Соблюдение правил безопасности осуществления определенных видов деятельности, в том числе производственной, исключает причинение вреда жизни, здоровью, имуществу. Из этого очевидного соображения ряд ученых и практиков делает тот вывод, что, стало быть, несоблюдение, нарушение указанных правил, напротив, приводит к наступлению названных последствий. Причем приводит либо неизбежно, либо с высокой степенью вероятности – иное и не может следовать, полагают они, из собственно факта и смысла существования указанных правил.
Дальше они рассуждают так: лицо, на которое возложено соблюдение правил безопасности, заведомо нарушая требования обеспечения безопасности, не может не понимать, а, значит, безусловно осознает (то есть это, по их мнению, даже не нуждается в доказывании!), что
а) между допущенным нарушением, следующей за ним аварией на производстве и смертью работников имеется прямая причинная связь (и в том случае, когда нарушение – не собственно причина, а необходимое условие для наступления смертельного результата) и
б) вероятность и аварии как результата нарушения правил безопасности, и смерти как следствия аварии очень высока.
Стало быть, уполномоченное лицо никак не могло рассчитывать на то, что авария не произойдет и смерть не наступит. Из чего, заключают эти криминалисты, следует: по отношению к смерти работников, наступившей в результате аварии на производстве, которую обязано было и действительно могло предотвратить уполномоченное на соблюдение правил безопасности на данном производстве лицо, вина является умышленной.
Поскольку же а) целью уполномоченного лица смерть работников не являлась, оно ее не желало и б) их смерть такое лицо не предвидело в качестве неизбежного следствия нарушения им правил безопасности, значит, умысел виновного является косвенным, то есть соответствует содержащемуся в ч. 3 ст. 25 УК описанию: «Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично».
И соответственно, вину уполномоченного лица нельзя трактовать как легкомыслие или небрежность, которые в законе определены так:
а) преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК);
б) преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК).
Повторю главный довод коллег (пусть они его порой только подразумевают, не умея или не считая нужным сформулировать): как сам факт наличия правил безопасности, так и адекватное восприятие уполномоченным лицом (имеющим соответствующее образование, ознакомленным с данными правилами) содержания данных правил в принципе исключают такую оценку его отношения к своему нарушению и его объективным последствиям (в виде аварии и смерти многих лиц), которая включает:
а) расчет на предотвращение этих последствий, и
б) непредвидение возможности их наступления.
2) Формально-юридический аргумент
В поиске формально-юридической поддержки сторонники умышленной формы вины ссылаются на то, что согласно ч. 2 ст. 24 УК «деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса», тогда как в части 1 ст. 217 УК указания на неосторожность нет. А потому деяние может быть совершено, утверждают некоторые из них, и умышленно, и неосторожно, другие же заключают – только умышленно, с косвенным умыслом.
При этом в качестве общественно опасных последствий как признаков объективной стороны деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК, они рассматривают обстановку реальной угрозы человеческой жизни («могло повлечь смерть человека») и причинение крупного ущерба.
В пользу неосторожной формы вины
1) Логико-юридический аргумент
Несмотря на, казалось бы, обоснованность того утверждения, что несоблюдение правил должно приводить к негативным последствиям, для предотвращения которых эти правила и созданы, законодатель придерживается иной логики: в ч. 1 ст. 217 УК деяние признается преступным не при собственно нарушении соответствующих правил, а лишь в том случае, если это могло повлечь смерть человека либо повлекло причинение крупного ущерба. Значит, по мысли законотворцев, само по себе нарушение совсем не обязательно приводит к соответствующим результатам.
Разница между косвенным умыслом, определяемым по отношению к названным в ч. 1 ст. 217 УК последствиям, и преступным легкомыслием состоит лишь в том, что в первом случае последствие пусть не желаемо (как при прямом умысле), но лицом допускается, лицо относится к последствию безразлично. Тогда как во втором случае оно, пусть и без достаточных к тому оснований, и самонадеянно, но все-таки рассчитывает на предотвращение этого последствия.
Можно сказать и так, что при косвенном умысле осознаваемая лицом типичность наступления вредных последствий настолько выше, что это не дает ему оснований рассчитывать на их ненаступление. При легкомыслии же осознаваемая типичность последствий существенно ниже, а потому расчет на ненаступление последствий хотя и оказался очевидно неверным, но нельзя утверждать, будто такого расчета у лица не было вовсе.
Для обсуждаемых нами случаев это выглядит так: если лицо, или другие лица, уже многократно нарушали правила безопасности, но аварии ни разу не происходили, то это убеждает его в том, что "авось и снова не рванет". Уполномоченное лицо, выражаясь языком закона, – как это ни странно звучит для некриминалиста! – хотя и предвидит возможность аварии, но не допускает такой возможности1. Не допускает именно аварии, понимая, однако, что если она все-таки произойдет, то люди, безусловно, погибнут, производство прекратится, а сам он отправится за решетку. Можно поэтому сказать, что уполномоченное лицо рискует одновременно и жизнями работников, и имуществом работодателя, и своей свободой. При этом в силу наличия правил безопасности, которые лицо заведомо нарушает, такой риск недопустим, не является извинительным обстоятельством, исключающим преступность деяния (см. ст. 41 УК).
2) Формально-юридический аргумент
2.1) Содержание ч. 2 ст. 24 УК настолько неопределенно, что в его трактовке не сошлись даже высшие суды.
По мнению Верховного Суда, исходя из положений ч. 2 ст. 24 УК РФ, если в диспозиции статьи форма вины не конкретизирована, то соответствующее преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание деяния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава преступления2.
Конституционный Суд, однако, высказал противоположное суждение, заключив, что если в диспозиции статьи Особенной части УК нет указания на совершение деяния по неосторожности, то предполагается, что оно может быть совершено только с умыслом.
Однако подобная трактовка положений закона, будь она воспринята судами, превратит немало, скажем, экологических преступлений (трактуемых в доктрине и практике исключительно как неосторожные) в умышленные деяния, что произведет серьезные разрушения в уголовно-правовой охране общественных ценностей, создаст очевидный хаос в правоприменении. Например, нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ, повлекшее массовую гибель животных либо иные тяжкие последствия (ст. 246 УК, форма вины не указана, до 5 лет лишения свободы) нельзя будет различить с экоцидом, то есть массовым уничтожением растительного или животного мира и т.д. (ст. 358 УК, форма вины не указана, до 20 лет лишения свободы). Тогда как при полном совпадении всех признаков преступных деяний виновному придется вменять существенно менее тяжкий состав преступления в силу ч. 3 ст. 49 Конституции ("неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого").
Применительно же к нашему случаю признание предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК деяния умышленным в силу того, что здесь отсутствует прямое указание на неосторожность, приведет к неразрешимому формально-логическому противоречию: если лицо, нарушая правила безопасности, создает тем самым состояние реальной угрозы жизни и его отношение к этой угрозе характеризуется умыслом, то и реализация данной угрозы, то есть смерть человека или нескольких лиц не может не охватываться его умыслом, хотя бы косвенным.
Однако законодатель исходит из того, что смерть при совершении предусмотренного ст. 217 УК деяния может наступить только по неосторожности. Значит, признание основного состава обсуждаемого преступления умышленным породит лишенную логики конструкцию: хотя уполномоченное лицо смерти других лиц не желало и не допускало (или допускало, но рассчитывало на предотвращение), тем не менее, желало или вполне допускало создание в результате нарушения им правил безопасности такой ситуации, в которой смерть становилась вполне реальным, непредотвращаемым фактом.
Сказанное означает, что:
- если отношение уполномоченного лица к смерти человека является умышленным, то квалифицирующее то же самое деяние смерть человека, многих лиц (части 2 и 3 статьи) не может быть определена в законе как последствие, которое может наступить только по неосторожности;
- и наоборот, признание в законе смерти человека, многих лиц общественно опасным последствием, причиняемым в результате нарушения правил безопасности только по неосторожности, исключает определение формы вины лица по отношению к созданию обстановки реальной угрозы жизни человека, многих лиц, то есть реальной угрозы наступления их смерти, как умышленной.
То, что законодатель не рассматривает преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, как совершенное с умыслом, пусть и с косвенным, с очевидностью следует из сопоставления санкций этой нормы и тех норм, которые предусматривают ответственность за умышленное (в том числе с косвенным умыслом) причинение последствий, названных в ч. 1 ст. 217 УК.
Общественно опасными последствиями преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 217 УК, являются: а) создание реальной опасности наступления смерти человека либо б) причинение крупного ущерба. Умышленное создание реальной опасности наступления смерти человека может являться признаком, в частности, объективной стороны покушения на убийство, оконченного причинения тяжкого вреда здоровью (по признаку опасности для жизни человека), покушения на причинение такого вреда. Однако даже в последнем случае с учетом требований ст. 66 УК самое нестрогое наказание может достигать 6 лет лишения свободы4, тогда как в качестве санкции за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, лишение свободы вообще не предусмотрено. Умышленное причинение крупного ущерба вне зависимости от вида умысла предусмотрено ст. 167 УК, даже часть первая которой предусматривает лишение свободы.
Таким образом:
а) если бы частью 1 ст. 217 УК ответственность предусматривалась и за совершенное с косвенным умыслом преступление, то,
б) поскольку дополнительным признаком, конкретизирующим действия (бездействие), повлекшие наступление указанных в этой части последствий, является нарушение специальных правил (правил безопасности),
в) это обстоятельство должно было бы влечь установление в ч. 1 ст. 217 УК более строгой (во всяком случае, не менее строгой!) ответственности за причинение таких последствий, нежели это предусмотрено в ст. 105, 111, 167 УК.
В действительности же мы видим прямо противоположное, и это является очевидным свидетельством того, что частью 1 ст. 217 УК ответственность за совершение умышленного преступления, в том числе совершенного с косвенным умыслом, не предусмотрена.
Итак, а) преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 217 УК, может быть только неосторожным, и б) предусмотренное данной статьей преступление является неосторожным вне зависимости от того, было ли собственно нарушение правил безопасности заведомым.
Поскольку же ст. 27 УК рассчитана лишь на те случаи, когда основной состав преступления является умышленным, стало быть, к ст. 217УК содержащиеся в ст. 27 УК положения применены быть не могут. Следовательно, преступления, предусмотренные ч. 2 или ч. 3 ст. 217 УК, в целом относятся к неосторожным преступлениям.
А раз преступления, предусмотренные ч. 3 ст. 217 УК, являются неосторожными, то в силу ч. 3 ст. 15 УК эти преступные деяния относятся к категории преступлений средней тяжести.
Данный вывод соответствует подходу, выраженному в перечне № 5, введенном в действие Указанием Генпрокуратуры России № 797/11, МВД России № 2 от 13.12.2016: преступления, предусмотренные ст. 217 УК, отнесены в этом документе к категории преступлений средней тяжести.
* Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции
