Когда судебное письмо, вернувшееся с юридического адреса, не считается за уведомление? Почему не пропущен срок исковой давности по инвестконтракту 2003 года, дом по которому построили в 2009-м? Как отграничить предпринимательский риск от правонарушения в вопросе привлечения директора к субсидиарной ответственности? Ответы – в ежемесячной подборке самых любопытных дел Арбитражного суда Московского округа.
Дела давно минувших дней
Истек ли срок исковой давности по контракту, который подписан в 2003 году и должен был быть «закрыт» актом в 2010-м – на такой вопрос отвечали суды в деле № А40-63124/16. В 2016 году Правительство Москвы решило обязать ОАО «ВИЛС» подписать акт о результатах реализации инвестиционного проекта. Строительный инвестконтракт они заключили в далеком 2003-м. По его условиям, раздел возведенных зданий между сторонами производится как раз на основании подписанных актов. В частности, в одном из жилых домов, построенных в 2009 году, насчитывалось 1203 кв. м полезной нежилой площади, которую должны были разделить участники инвестконтракта. Вопреки этому все помещения оказались оформлены в собственность третьих лиц. Поэтому городские чиновники в январе 2016 года предложили партнеру подписать акт, а после отказа обратились в Арбитражный суд г. Москвы.
Ответчик заявил о пропуске срока исковой давности, и это сработало. Дом введен в эксплуатацию в декабре 2009-го, по условиям контракта акт нужно было подписать в феврале 2010-го. А значит, срок исковой давности пропущен, заключила судья Виктория Дружинина. Апелляция согласилась с этими выводами, а вот кассация – нет.
Подписание акта – обязательное условие для того, чтобы зарегистрировать права на помещения. И поскольку исполнение контракта завершается подписанием акта, а сам он не завизирован, значит, правоотношения сторон продолжаются, рассудила «тройка» АС МО под председательством Святослава Нечаева. Дело они направили на новое рассмотрение в АСГМ.
Послали
В деле № А40-135151/2015 Арбитражный суд Московского округа исправил 9 Арбитражный апелляционный суд, который отклонил апелляционную жалобу кооператива «Согласие» из-за несоблюдения сроков. Организация должна была направить ее не позднее 24 марта 2015 года, а сделала это на полтора года позже, в сентябре 2016-го. Кооператив пояснил, что не получил вовремя извещение о времени и месте судебного заседания, поэтому узнал о судебном процессе лишь на стадии исполнительного производства в августе 2016-го. Но 9-й ААС возразил, что судебное письмо было отправлено на юридический адрес кооператива, а затем возвращено с пометкой «Истек срок хранения». Компания сама несет риск неполучения корреспонденции по адресу, который указан и в ЕГРЮЛ, и в материалах дела, объяснила свой отказ апелляция.
Не все так просто, возразил АС МО. На самом деле, причина невручения на конверте – «Отсутствие адресата по указанному адресу». Об истечении срока хранения сообщает сайт Почты России. А еще на нем ничего не говорится об извещении и попытках вручить письмо. Поэтому при новом рассмотрении жалобы апелляция должна будет проверить, соблюдались ли правила оказания услуг почтовой связи.
ВАС или ВС?
Цедент, который «продает» цессионарию права требования, отвечает за их действительность, следует из ст. 390 Гражданского кодекса. А еще он несет ответственность за саму возможность передать права, гласит п. 2, который применил АС МО в деле № А40-221586/2015. В нем общество «Миктум» требовало от ЗАО «Персональный взыскатель» 520 тыс. руб. штрафа на основании договора цессии 2012 года. По нему истец приобрел у ответчика права требования к заемщикам банка «Открытие» на общую сумму 325,7 млн руб. за 17,8 млн руб. Но получить хоть что-то с должников не удалось. Суды общей юрисдикции отклонили иски «Миктума», поскольку изначальные кредитные договоры с заемщиками не позволяли «Открытию» продавать их долги компаниям без банковской лицензии – это право должно быть прописано отдельно. Это следует из п. 51 постановления Пленума Верховного Суда от 28 июня 2012 г. № 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", пояснили суды в своих решениях. Получив их, цессионарий отправился в Арбитражный суд Москвы – взыскивать полумиллионный договорной штраф с контрагента. Он жаловался, что не имеет возможности реализовать полученные права требования.
Но это еще не означает, что у самого цедента не было их на момент передачи, возразила судья Ольга Попова. Возможное неполучение денег с заемщиков она отнесла к обычному предпринимательскому риску. К тому же они могли отдать долг добровольно, и тогда «Миктуму» не надо было бы ссылаться на свои доводы. Сам он мог поступить осмотрительно и перед покупкой прав требования ознакомиться с отрицательной судебной практикой [по переводу «кредитных» долгов не-банкам]. Кроме того, отметила судья, истец ссылается только на часть уступленных требований, по которым не удалось получить исполнение – это говорит о том, что судебная практика неоднозначна. Например, уступку без согласия заемщика допускал Президиум ВАС в информационном письме от 13 сентября 2011 г. № 146, привела пример Попова. 9-й ААС оставил это решение без изменений.
Но «тройка» кассации со своими коллегами не согласилась. Суды не учли, что согласно п. 2 ст. 390 цедент должен быть правомочен совершить уступку, то есть отвечает за наличие самой возможности это сделать, отметил АС МО. Нижестоящие инстанции руководствовались разъяснениями ВАС, но оставили без внимания постановление Пленума ВС, на основании которого и принимали решения суды общей юрисдикции. Согласно последнему документу, закон допускает продажу «кредитных» долгов непрофильным компаниям, только если это предусмотрено в соглашении сторон. Соглашались ли заемщики на такие условия в случае «Персонального взыскателя» – суды не проверяли. Заново разобраться в деле предстоит Арбитражному суду Москвы.
Субсидиарная ответственность как бизнес-риск
В деле о банкротстве "Юр-Андж Энд Сти" конкурсный управляющий Иван Штанько решил привлечь к субсидиарной ответственности на 2,4 млн руб. экс-директора компании Раису Танкарян (№ А40-190219/14). Вопросы у управляющего вызвал договор 2013 года с «Адамас-Ювелиром» (он и подал заявление о банкротстве). По этому соглашению "Юр-Андж Энд Сти" получило ювелирных изделий на 656 тыс. руб., но не смогло оплатить эту сумму в срок. Получается, еще в апреле 2014 года компания имела признаки банкротства. Директор обязана была обратиться в суд с заявлением о несостоятельности, однако этого не сделала, настаивал управляющий. Вторая его претензия заключалась в том, что Танкарян не передала финансовые и бухгалтерские документы по сделке, поэтому сложно было найти полученную по ним «ювелирку». Суды двух инстанций согласились с этими аргументами и привлекли экс-директора к субсидиарной ответственности.
Но коллегия АС МО под председательством Любови Михайловой сочла, что известных обстоятельств недостаточно, чтобы обвинить Танкарян. Если долгов больше, чем активов, это еще не значит само по себе, что компания несостоятельна, указывал Конституционный суд в своем Постановлении от 18 июля 2003 года № 14-П. Сама по себе задолженность фирмы еще не говорит о том, что ее руководитель намеренно доводил ее до банкротства. Это может быть обычным предпринимательским риском, а закон не запрещает вести бизнес с убытками, рассудила «тройка» кассации. Она напомнила, что судебный контроль обеспечивает защиту прав юрлиц и учредителей, а не проверяет экономическую целесообразность решений руководителя должника. Что же касается вопроса финансовых документов, здесь суды упустили из виду, что "Юр-Андж Энд Сти" является малым предприятием с упрощенным документооборотом. С такими напутствиями кассация отправила обособленный спор на новое рассмотрение.
