Наряду с бенефициарами и руководителями к уголовной ответственности все чаще привлекают юристов. Эксперты в уголовном праве дали советы коллегам на гражданско-правовом поприще и рассказали, в чем разница между описанием рисков и дачей советов на юридической консультации. Может ли адвокатский статус стать панацеей от нежелательных встреч с правоохранителями? Не все юристы уверены в положительном ответе.
Юридическая работа – это априори уголовно-правовой риск, считает адвокат уголовной практики АБ «Ковалев, Рязанцев и партнеры» Ольга Сидорова. Наряду с руководителями и бенефициарами к ответственности стали чаще привлекать юристов, подтверждает партнер АБ «Коблев и партнеры» Руслан Коблев, хотя, по его наблюдениям, здесь нет системного характера. По словам Сидоровой,
«Оптимизация налоговых выплат», банкротство «с минимальными потерями для бизнеса», создание цепочки фиктивных сделок – самый типичный перечень «просьб», с которыми обращаются клиенты к юристу. Чаще всего последних привлекают к ответственности как раз за совершение так называемых «налоговых» преступлений – их действия могут расценить как пособничество
По словам Сидоровой, доказать причастность юриста обычно несложно, особенно если он общается не только с клиентом-руководителем, но и с другими сотрудниками, которые раскрывают «все карты» перед правоохранительными органами, включая переписку. Руководителей обычно привлекают к ответственности по делам о мошенничестве (ст. 159 Уголовного кодекса), присвоении и растрате (ст. 160 УК), уклонении от уплаты налогов и (или) сборов в организации (ст. 199 УК), а также по делам о злоупотреблении полномочиями (ст. 201 УК), перечисляет Коблев. Он называет и более редкие преступления, практика по которым еще не полностью сформировалась. Это фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации (ст. 172.1 УК), воспрепятствование осуществлению или незаконное ограничение прав владельцев ценных бумаг (ч. 2 ст. 185.4 УК), фальсификация решения общего собрания акционеров (участников) хозяйственного общества или решения совета директоров (наблюдательного совета) хозяйственного общества в целях незаконного захвата управления (185.5 УК). Если их станут чаще использовать – это повлечет проблемы с квалификацией действий юристов, которые были замешаны в подобных схемах, прогнозирует Коблев. Сложности в определении степени соучастия признает и Сидорова.
Зоны риска: от консультаций до переговоров
Консультации – это форма интеллектуального пособничества в преступлении, объясняет директор юргруппы «Яковлев и партнеры» Анастасия Рагулина:
Если юрист понимает, что, следуя его советам, клиент совершит преступление, юрист, безусловно, выступает в роли пособника. Вина обязательна, а установить ее проще тогда, когда консультации существуют в материальном виде (например, в виде заключения или справки). Если же юрист неопытный или просто выполнил работу плохо, его нельзя назвать пособником, потому что соучастие всегда предполагает прямой умысел.
«Зеленый» специалист может позволить вовлечь себя в преступную деятельность – например, стать руководителем «однодневки» или подписать заведомо фиктивный документ, говорит управляющий партнер АБ ЕМПП Сергей Егоров. Но это скорее исключение, и начинающий юрист сам должен понимать, что делает, полагает Егоров. По словам адвоката, такие действия, как дача взяток, обналичивание средств с участием юристов и так далее, не имеют особой уголовной специфики на общем фоне. Зато компанию, в интересах которой выплачена взятка, после уголовного дела сотрудника может ждать огромный административный штраф – до стократной суммы взятки (19.28 КоАП), предупреждает Коблев.
О чем стоит помнить добросовестным юристам
При подписании правового меморандума не помешает бдительность, отмечает Егоров. Если в документе не просто описываются риски, а предлагаются решения, их следует обосновать со ссылками на закон и практику его применения, что особенно касается налоговых консультантов, рекомендует эксперт. Понять, что хочет доверитель, можно еще на стадии предварительных переговоров, говорит Рагулина. «Более того, всегда можно взять тайм-аут, чтобы оценить риски не только для клиента, но и для себя», – советует она.
Если бенефициары или менеджеры требуют от юристов совершить действия, которые образовывают состав преступления, нужно как минимум воздержаться от этого и письменно уведомить руководство о возможности возбуждения уголовного дела, обращает внимание Коблев. Чтобы снять определенные правовые риски, хорошая идея руководствоваться Кодексом профэтики адвоката, даже если у консультанта нет этого статуса, предлагает Сидорова.
Встречаются случаи, когда адвокат передает в суд доказательства, переданные ему клиентом, рассказывает Баганов. Если потом окажется, что они фиктивные, ответственность за это будет нести адвокат (если не докажет первоисточник). Поэтому Баганов рекомендует в таких случаях не пренебрегать актами приема-передачи.
Еще одна «зона риска», помимо правовых консультаций, – это участие в переговорах, продолжает Сидорова. Правоохранители могут расценить его как вымогательство, особенно если оно связано с активной поддержкой позиции доверителя, предупреждает адвокат «Ковалева, Рязанцева и партнеры». Например, осенью 2016 года был задержан юрист Игорь Трунов, который представлял лидера французской группы Space Дидье Маруани. Тот обвинил Филиппа Киркорова в плагиате и потребовал компенсацию 1 млн евро. Киркоров обвинил Трунова и Маруани в вымогательстве, но в конце декабря 2016 г. стало известно, что правоохранители не дали делу ход.
Адекватный консультант всегда найдет, что им ответить, не нарушая ни УПК, ни доверие клиента, твердо убежден Егоров. Ему неизвестны случаи, когда юрист дал бы показания на своего клиента под давлением органов следствия. В теории это возможно, если консультант сам замешан в «темных делах», и следствие предлагает ему заключить сделку и «сдать» клиента, рассуждает управляющий партнер ЕМПП. Также консультант может дать показания на клиента, если тот использовал его «втемную» и скрыл то, что потом вызвало интерес у правоохранителей, предполагает Егоров.
Адвокатский статус – +100 к защите
Адвокатский статус дает своему обладателю массу преимуществ. Большинство экспертов считают его значительным подспорьем в нежелательных столкновениях с правоохранительными органами. «Они понимают, что от адвоката практически невозможно получить свидетельские показания на клиента в силу адвокатской тайны, – рассказывает Егоров. – Немногочисленные случаи вызова на допрос говорят лишь о слабости позиции обвинения». "Простой" юрист при допросе теряет свои регалии и обязан дать показания в ходе расследования или доследственной проверки, что может касаться десятков и сотен специалистов в штате, предупреждает адвокат BGP Litigation Георгий Баганов. Поэтому, по его мнению, корпоративным заказчикам следует дополнять свои юридические подразделения «внешними» адвокатскими (поскольку принять адвоката в штат нельзя).
Впрочем, вызов адвоката на допрос может быть попыткой от него избавиться, замечает Баганов. Если неопытный специалист на него придет (пусть он даже ничего не расскажет) – он будет считаться допрошенным свидетелем и не сможет работать в защите. Адвокатская тайна – это существенная гарантия еще и в случае обыска. Чтобы получить доступ к материалам и документам адвоката, необходимо разрешение суда. Обыски в адвокатских образованиях, конечно, бывают, но это скорее «случай на миллион», а не сформировавшаяся практика, сообщает Сидорова.
Но в целом она оценивает пользу адвокатского статуса немного скептичнее, чем ее коллеги: «Он, конечно, значительно улучшает ситуацию, но не решает вопрос кардинально». В последнее время адвокатские палаты субъектов и суды, в том числе Конституционный, принимают акты, ущемляющие свидетельский иммунитет адвоката, жалуется Сидорова. По ее наблюдениям, еще одна попытка «отколоть кусок от монолита» адвокатской тайны произошла на фоне борьбы с терроризмом.
Правоохранительные органы часто расширительно толкуют свои права, сетует Коблев. По его словам, все чаще следствие находит доказательства преступлений чиновников, топ-менеджеров и бенефициаров в ходе обысков у внутренних и внешних юристов. Им клиенты поручают операции офшорных компаний, контроль за счетами в иностранных банках, поясняет Коблев. «Статус адвоката и гарантии адвокатской тайны не спасают от проведения обысков», – констатирует Коблев. Впрочем, он напоминает о законопроекте, который в середине февраля 2017 года Президент внес в Госдуму. Он позволяет обыски лишь в присутствии наблюдателей от адвокатской палаты, по решению суда и лишь в том случае, если уголовное дело возбуждено против самого защитника. Без этого помещения можно осмотреть – и то лишь в том случае, если там обнаружены признаки совершения преступления (см. «Допуск в СИЗО и запрет обысков: чем адвокатам помогут президентские поправки в УПК»).
