Лоббизм в сфере энергетики, привлечение монгольских консультантов и программные продукты для разгрузки судов. Заместитель генерального директора по юридическим вопросам En+ Group Тимур Валиев рассказал об этом все. А также порассуждал о профессиональном цинизме юристов и внутреннем судье, который должен быть у каждого молодого специалиста.
О структуре
En+ Group – ведущий глобальный вертикально интегрированный производитель гидроэлектроэнергии и алюминия. Он обеспечивает около 90% потребностей производственных мощностей ОК РУСАЛ в Сибири, ключевом операционном регионе компании. Четыре наиболее крупных частных ГЭС – Красноярская, Братская, Усть-Илимская и Иркутская – принадлежат компаниям, подконтрольным En+ Group. У этого холдинга есть и другие бизнесы, например, "Иркутскэнерго", "Востсибуголь", энергетические активы в Нижнем Новгороде и Челябинской области. Так, Иркутская Энергосбытовая компания – фирма, которая продает в розницу тепло, электричество и горячую воду. Среди ее абонентов – сотни тысяч человек, субъекты малого бизнеса и промышленные предприятия.
Тимур Валиев руководит юридической службой En+ Group. Эта служба состоит из шести человек: юриста по международным проектам, юриста по российским проектам, двух юристов по корпоративному управлению, юриста общей практики и юриста по вопросам оформления, регистрации и делопроизводству. Они обслуживают головную компанию и оказывают методическую поддержку нижестоящим подразделениям. В бизнесах имеются самостоятельные юрслужбы, которые работают в интересах своих компаний.
– Тимур, кто у вас принимает решение о привлечении внешних консультантов?
– Нужен консультант или нет – решает юридическая служба. Но, как правило, если такая необходимость есть, то это для всех очевидно и происходит практически автоматически. Кроме того, иногда внутренние клиенты сами просят привлечь для них сторонних юристов, например, при реализации проектов с банками, в которых у нашей финансовой службы имеется интерес.
Выбор консультантов в основном осуществляется на конкурсной основе. Конечно, все не так строго и зарегулировано, как в сфере госзакупок, но, тем не менее, у нас ни разу не было легкого выбора. Помню, мы искали юристов в Монголии, на которых планировали потратить довольно несущественную сумму, но все равно не меньше двух дней обосновывали свой выбор.
Перед конкурсом мы изучаем национальные рейтинги, берем в расчет репутацию фирмы, ее проекты, отзывы коллег. Если мы к тому же лично знаем фирму, подходящую для планируемой работы, то приглашаем ее поучаствовать в тендере. Так у нас образуется пул из 5–6 претендентов. Окончательное решение принимается на тендерном комитете. В него входят сотрудники из служб аудита, безопасности, финансовой и юридической службы. Я, по установленному правилу, воздерживаюсь от голосования по вопросам найма юридических консультантов, чтобы не создавался конфликт интересов и выбор был безупречен с точки зрения процедуры.
Мы отдаем консультантам все, что мы не можем сделать сами. А сами, как правило, мы не можем сделать по двум причинам: мы этого не умеем или у нас нет на это времени. Например, мы точно не занимаемся вопросами технического регулирования, строительными правилами и нормами, экологическим нормативами, уголовным правом, регистрацией товарных знаков, однозначно мы не можем давать консультации по иностранному праву. Времени у нас может не хватать, когда ведем какой-то сложный проект. Такое бывает, но не часто.
– А каких консалтеров обычно нанимаете: российских или международных?
– Если речь идет о судах в России – нанимаем российские фирмы или адвокатов, если нужен совет по иностранному праву – привлекаем фирмы из соответствующей страны. Мне кажется, проще и правильнее взять местного консультанта, чем искать универсальную международную юрфирму. Вообще, иностранные юридические фирмы в России сейчас очень сильно сжимаются, сокращают персонал, им сложно конкурировать с местными игроками, как минимум в части российской работы. Последние, даже те, кто образовался 3–4 года назад, развивают свои практики, привлекают хороших специалистов, повышают стандарты работы, предлагают выгодные ставки и адекватную стоимость услуг. По сравнению с иностранцами они уже объективно неплохи. Может, в Лондоне они смотрелись бы и бледно, но в Москве сильной разницы между иностранными и российскими юристами я не замечаю – в плане профессионализма уж точно. Большую фирму привлечь или бутиковую – зависит от конкретного проекта. Если проект требует "много рук", то мы ищем крупную компанию. И наоборот.
Привлечение внешних консультантов, конечно, дорогое удовольствие. Когда они появляются, наши расходы на юридическое сопровождение сразу значительно повышаются. На мой субъективный взгляд, зачастую дешевле даже иметь в штате "лишних" людей, которые будут время от времени делать очень качественную работу, а в остальное время заниматься непрофильными вопросами или даже быть незагруженными, чем периодически нанимать консультантов. Хотя сейчас у нас таких сотрудников нет, и даже если кто-то увольняется, мы стараемся брать их работу на себя и в целом справляемся. В этом смысле нам есть чем гордиться, мы объективно не являемся для компании тяжким бременем в финансовом смысле.
– Какой работой чаще всего занимается ваша служба?
– В основном инвестициями и отдельными проектами, но до нас доходят и трудовые споры с собственными сотрудниками, и другие, на первый взгляд малозначительные, вопросы, которые тем не менее в юридическом смысле не менее серьезны, чем миллиардные сделки.
У наших бизнесов мало потребительских споров – абоненты редко судятся с поставщиками о том, что вода в кране не той температуры или электричество подается с перебоями. Но они максимально загружены спорами, связанными с задолженностью за неоплату или несвоевременную оплату электричества или тепла. Потому что кто-то забыл оплатить, у кого-то возникла тяжелая жизненная ситуация, большое число потребителей в этой ситуации всё время находится. Существует большая проблема бездоговорного потребления – когда абоненты фактически воруют ресурсы, например, подключаясь к соседям или линиям электропередач, устанавливая жучки и магниты на приборы учета. И таких людей очень много, десятки тысяч. За годы потребления без оплаты за ресурс накапливаются колоссальные суммы.
Процедура взыскания таких долгов во многом унифицирована, закон позволяет делать это в приказном производстве, но фактически получить деньги бывает непросто – иногда с должников буквально нечего взять. С оптовыми потребителями если и возникают проблемные ситуации, то они обычно не безнадежные, ведь оптовики ведут хозяйственную деятельность, имеют на балансе ликвидное имущество. Да и с точки зрения трудозатрат гораздо легче судиться со 100 промышленными потребителями, у которых долг 250 млн руб., чем с 3000 человек с общим долгом 30 млн руб.
– Ваша работа отличается от работы в юрконсалтинге? Назовете пять отличий?
– Во-первых, мы работаем только на одного клиента – на свою корпорацию.
Во-вторых, у нас не бывает конфликта интересов, возможны только ситуации, спорные с этической точки зрения.
В-третьих, внутренние юристы имеют объективные показатели работы, привязанные к основному бизнесу корпорации. Так, иностранные юристы фактически продают часы своего квалифицированного рабочего времени. Россияне тоже стремятся продавать часы, но больше склонны продавать продукт под ключ, на основе фиксированных сумм гонораров. Внутренние юристы отдают работодателю и свое квалифицированное рабочее время, и готовый продукт, и это стоит компании ровно столько, сколько она тратит на их заработную плату. Для любой корпорации это гораздо выгоднее, чем привлекать для рутинной работы внешних консультантов.
В-четвертых, мы по-другому управляемся. Инхаусы действуют только в интересах внутреннего заказчика. У внешних консультантов есть еще обязанности перед профессиональным сообществом, а в ряде юрисдикций (в основном странах общего права) и публичные обязанности – перед судом, регуляторами и прочими.
Наконец, я думаю, что для внешних юристов мы всегда только клиенты и очень редко когда полноценные коллеги – из этого следует наше непреодолимое желание выжать из консультантов все соки. Такой естественный антагонизм.
– Как вы попали в En+ Group?
– В En+ Group было несколько интересных проектов, акционеры мне предложили с ними поработать, и я согласился. Энергетика в России – чрезвычайно регулируемая отрасль, в повседневной жизни которой очень велика роль государства – я говорю о тарифных органах, антимонопольной службе, Ростехнадзоре. Большое место в отрасли занимают государственные компании. Проекты с ними самые интересные, на мой взгляд. Это совокупность права, коммерческих интересов, лоббизма и политики в хорошем смысле этого слова.
По моему мнению, при переходе из компании в компанию даже в рамках одной отрасли требуется около года на адаптацию. Потому что везде работают люди, со своими устоявшимися взаимоотношениями, с разным уровнем коммуникации, симпатиями и антипатиями. Чем больше компания, тем больше в ней сотрудников и тем сложнее выстраивать взаимоотношения с ними. Переход из отрасли в отрасль сложен, на мой взгляд, только в силу разрыва привычных коммуникаций, личных связей. К профессии это прямого отношения не имеет, поскольку изучение специфики отрасли для российского юриста огромной проблемы не представляет. Если человек профессионал в праве, вникнуть в специальное регулирование не так уж и сложно.
– Трудно ли работать в российском законодательстве?
– Большие компании работают в абсолютно понятной нормативной среде и прекрасно знают, с чем сталкиваются или с чем им придется столкнуться. Российское право – это не какая-то terra incognita. Мы либо применяем действующую на сегодня норму, либо пытаемся доказать государству, что эта норма мешает развитию и не соответствует реалиям жизни. И наоборот, государство очень долго готовит нововведения – все имеют возможность участвовать в обсуждении. Поэтому точно можно сказать, что все уже давно научились в такой ситуации жить, и это не бог весть какая сложность для юристов.
– Что вы думаете о современных технологиях в праве?
– Я думаю, что за современными технологиями будущее. Мы все с удовольствием используем такие прекрасные российские продукты, как Casebook, Caselook, Консультант плюс, Гарант, КАД и другие системы. КАД, на мой взгляд, – вообще лучшая в мире база данных судов. Если такая же будет для судов общей юрисдикции – это просто прорыв. Уверен, что через 2–4 года технология блокчейн совершит скачок в ведении реестров и свидетельствовании фактов.
Проблема в том, что внедрение современных технологий должно происходить повсеместно. А сейчас получается, что при помощи этих технологий мы можем подготовить и подать, например, в пять раз больше исков, чем за тот же период несколько лет назад. При этом количество судей осталось прежним, и вот сидит бедный судья, заваленный бумагами, и у него нет инструментария для их быстрой обработки. То есть, улучшая нашу производительность, мы не можем влиять на производительность государственного аппарата. Хотя для вынесения судебных приказов и для возбуждения исполнительных производств вполне можно использовать соответствующие программные продукты. Вот на этих "узких местах", как бывает на дорогах, и создаются заторы. И решить это можно только гармонизацией процедур и технологий у всех участников процесса.
– Чего не хватает молодым специалистам, которые приходят к вам работать?
– Главное, чего не хватает всем молодым специалистам, – это жизненного опыта. Но тут ничего не сделаешь, с этим нужно смириться и понимать, что каждый человек в своем развитии должен пройти определенные ступени. Если ты их начинаешь перескакивать, то, как правило, ничего хорошего из этого не выходит. Отсутствие навыков и умений можно компенсировать – например, почитать что-то, доучиться, сходить на лекцию, проконсультироваться у экспертов. Но когда у тебя нет жизненного опыта, ты это ничем и никогда не компенсируешь.
Я уверен, что молодые специалисты должны быть всегда готовы учиться и развиваться. Молодым людям нужно стараться все новое впитывать в себя как губка. Другое дело, иногда им сложно понять, это хороший пример или плохой. Тут на помощь приходит внутренний судья, чувство профессионального вкуса и здравый смысл.
– Как изменилось ваше отношение к работе за годы карьеры?
– В сторону объективного восприятия реальности. Когда я только начал работать юристом, испытывал просто восторг от работы, идеализировал то, чем я занимаюсь, остро воспринимал какие-то шероховатости. Потом столкнулся с действительностью, и энтузиазм мой притупился, появился профессиональный цинизм, шкура начала грубеть. С течением времени любовь и уважение к профессии зацементировались, появилась невосприимчивость к внешним проявлениям несовершенства, какие-то вещи стали привычными. Так от восторженного состояния я дорос до некоторого смирения и даже иногда до разочарования. Я занимаюсь тем, что умею и люблю делать, и все это составные части целого.
Причина разочарований – не законы, а в основном люди. Закон – это всего лишь текст. А вот действия людей зарегулировать полностью невозможно. Поэтому и приходится сталкиваться с теми, кто ведет себя не в рамках профессиональной и даже общечеловеческой морали и этики, сознательно злоупотребляет законом и манипулирует правом. Как правило, это люди, у которых своеобразные ценности, люди, которые, по моему ощущению, противопоставляют себя обществу, руководствуются принципом "после нас – хоть потоп".
– Кем бы вы стали, если бы все начали заново?
– Я бы, наверное, стал врачом. Хотя я все равно люблю свою нынешнюю работу.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Краткая биография Тимура Валиева
Тимур Валиев с отличием окончил юридический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, а также аспирантуру этого вуза. По окончании учебы Валиев работал в международной юридической фирме Dewey & LeBoeuf, в юридической службе нефтяной компании ТНК-BP, а также в российских консалтинговых компаниях. С 2009 по 2013 год он был директором департамента сопровождения международных проектов в компании "Базовый Элемент" (владеет 20% акций En+). С июля 2013 года Валиев занимает должность заместителя генерального директора по юридическим вопросам En+ Group, руководит ведением судебно-исковой и договорно-правовой работы, а также юридическим сопровождением проектов в области слияний и поглощений и создания совместных предприятий.
