В распоряжении "Право.Ru" оказалось впечатляющее частное определение Мособлсуда. Оно вынесено в связи с кассационной жалобой, поданной на приговор за торговлю наркотиками. Риторика и смысл частного определения удивляют даже в отрыве от обстоятельств самого дела и сути жалобы. Адвокат привел убедительный контраргумент. А судебная коллегия, вместо того чтобы еще раз проверить состоятельность обвинений против "наркоторговца", неожиданно разразилась негодованием в адрес чиновников, которые дали в руки адвоката доказательства якобы "в целях развала дела". Более того, Мособлсуд пожаловался на них в ФСБ…
Что же это за доказательства, оказавшиеся у адвоката Марины Русаковой? Русакова получила по адвокатскому запросу в ФСКН документ — копию расходного кассового ордера. Он свидетельствует о том, что деньги на контрольную закупку героина (благодаря которой обвиняемый в наркоторговле, собственно, и был схвачен) сотрудники Наркоконтроля получили уже после самой закупки. Сотрудники ФСКН провели ее 29 ноября 2007 года. А расходный кассовый ордер, по которому они получали деньги на спецоперацию, датирован 30-м ноября.
Адвокат Русакова расценила это как основание для сомнений в законности всего оперативно-розыскного мероприятия (ОРМ). Если деньги на него были получены задним числом, значит, подозреваемого могли просто подставить, а доказательства его вины — сфабриковать. Ниже мы рассмотрим обстоятельства дела, там еще много подобных "странностей".
Но расходный кассовый ордер совершенно не заинтересовал судебную коллегию по уголовным делам Мособлсуда в составе судей Н.М. Полухова, В.П. Зимина и Е.А. Колпаковой. Вместо того, чтобы сосредоточиться на том, при каких обстоятельствах на самом деле была проведена закупка и выяснил ли этот момент суд нижестоящей инстанции, коллегия в своем частном определении №22-5705 от 14 сентября 2010 г. пишет: "Выдачу на руки адвоката такого рода документа коллегия расценивает со стороны совершившего эти действия должностного лица не только как разглашение сведений, составляющих государственную тайну, но и как предательство интересов службы в связи с очевидным последующим противозаконным использованием такого рода документа, в целях развала уголовного дела".
Подобных аргументов совершенно не ждешь от представителя судебной власти. Непонятно, почему Мособлсуд вдруг проявил такую заботу о служебных интересах одной из сторон спора — Госнаркоконтроля, отчего он так боится развала дела (об этом нужно беспокоиться обвинению) и почему ссылаться в суде на расходник из ФСКН — противозаконно? Ведь задача суда — установление истины и справедливости, а не соблюдение чьих-то интересов.
Если дело разваливается в суде — значит, налицо предательство со стороны правоохранителей и нарушения закона со стороны адвоката
Текст частного определения стоит прочесть целиком (здесь), это меньше двух страниц.
В документе сначала идет речь о том, что адвокат Русакова представила кассационную жалобу на приговор своему подзащитному Андрею Пустовому (ему дали 9,5 лет колонии). В заседании суда она привела доводы в пользу того, что улики по делу сфабрикованы, и представила в качестве одного из доказательств копию расходника из кассы ФСКН. Здесь коллегия отмечает, что копия расходного кассового ордера была приложена к жалобе "в качестве документа открытого доступа, без грифа секретности", в то время как сведения "об организации и используемых при проведении ОРМ средствах" составляют государственную тайну согласно ч.1 ст.12 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности".
Коллегия сочла, что представленный ордер не имеет отношения к ОРМ в отношении осужденного за наркоторговлю Пустового, и на этом основании кассационную жалобу оставила без удовлетворения, а приговор без изменения.
Однако судьи сочли, что выдавать копию ордера адвокату — это нарушение гостайны и предательство со стороны чиновников из ФСКН. Поэтому коллегия определяет: довести информацию о нарушении закона до сведения начальника управления ФСБ по Москве и Московской области с требованием принять меры и сообщить в месячный срок.
Разбор обвинений: и тайны нет, и доступ к ней адвоката вполне законен
Определение коллегии Мособлсуда вызывает ряд вопросов. Прежде всего, неясно, почему конкретный расходный кассовый ордер, по которому оперативники Наркоконтроля получали деньги на проверочную закупку у обвиняемого в наркоторговле Пустового, признан не относящимся к делу. Этот документ подтверждает, что оперативники Наркоконтроля получили деньги на закупку уже после ее проведения. То есть, они допустили серьезное нарушение законной процедуры ОРМ, которое дискредитирует все собранные в ходе него доказательства.
Затем, судьи опираются на буквальное толкование ч.1 ст.12 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности". Согласно этой статье, к гостайне относятся "сведения об используемых или использованных при проведении негласных оперативно-розыскных мероприятий силах, средствах, источниках, методах, планах и результатах оперативно-розыскной деятельности". Что понимать под "средствами"? Технологическое обеспечение операций или их финансирование? Возможны варианты, так как норма неконкретна. Она допускает расширительное толкование, вплоть до того, что вся работа оперативников — сплошная гостайна.
Впрочем, даже если допустить, что порядок финансирования ОРМ — дело секретное, то и здесь претензии суда не безупречны. В ст. 21.1 закона "О государственной тайне" прямо сказано, что как судьи, так и адвокаты по уголовным делам, "связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, допускаются к сведениям, составляющим государственную тайну, без проведения проверочных мероприятий". Так какие могут быть вопросы к чиновнику из ФСКН и тем более к адвокату?
Ответ мы находим во фразе об "очевидном последующем противозаконном использовании такого документа в целях развала уголовного дела". Неужели судьи считают, что разрушать версию обвинения на основе бесспорных доказательств — это заведомо противозаконное деяние? Тогда каждый адвокат — профессиональный преступник…
Точка зрения судей: процессуальные ошибки не играют роли, если на кону — интересы службы
В судебных и правоохранительных кругах распространено мнение, что милиция, следствие и суд делают одно дело: защищают общество от преступников. Поэтому жалобы адвокатов на процессуальные нарушения, допущенные на любом этапе разбирательства, обычно отклоняются. Дескать, ну и что, если в действиях следствия или суда были мелкие недоработки? Это не снимает с подсудимых ответственности и не должно мешать ходу процесса.
Похоже, что частное определение, которое цитировалось выше, основано именно на таких представлениях. Ведь суд прямо указывает сотрудникам ФСКН, что выдавать адвокатам копии внутренних документов — это "предательство интересов службы", потому что адвокат может с их помощью "развалить дело". В то же время подлинный документ, указывающий на подлог при сборе доказательств, остается без внимания как не имеющий отношения к делу.
Совсем не хочется давать оценку официально высказанной позиции суда. Однако есть ощущение, что в частном определении косвенно отразилось представление о "допустимых" и "недопустимых" для правоохранителей служебных ошибках. Получается, что процессуальные нарушения в ходе оперативной работы не имеют особого значения. Настоящая угроза интересам службы — когда об этих нарушениях становится известно адвокатам.
"Преступника Пустового" наркополицейские ловили на голом энтузиазме — на своих машинах, на неизвестно чьи деньги и со стрельбой
Теперь расскажем об уголовном деле, вокруг которого разгорелись такие страсти. Казалось бы, какая разница, когда наркополицейские получили деньги, а когда провели проверочную закупку? Ведь они все-таки поймали наркодилера с поличным! Но все не так просто. Помимо странного расходника из кассы ФСКН в деле есть и другие яркие детали. Эти материалы дают богатую пищу для сомнений не только в законности действий наркополицейских, но и вообще в виновности Пустового.
Напомним, что в кассационной жалобе, на которую Мособлсуд дал свое частное определение, речь идет о приговоре гражданину Андрею Пустовому, ранее дважды судимому за грабеж. Его обвинили в сбыте наркотиков в крупном размере и покушении на сбыт (ч. 2 п. "б" ст. 228-1 УК РФ и ч. 3 ст. 30 УК РФ) и приговорили к 9,5 годам колонии. Судебная коллегия оставила приговор без изменения.
Важно заметить, что мы имеем дело уже со вторым по счету приговором по этому делу. Первый приговор (обвинительный) был вынесен в 2009 году и тогда же отменен Мособлсудом. Легко понять, почему это произошло. Бойцы Наркоконтроля, которые "поймали барыгу" и передали его в руки правосудия, словно специально сделали все, чтобы правосудие не состоялось из-за недостатка улик или их недопустимости. Операцию организовали из рук вон плохо, а доказательства собирали с вопиющими нарушениями.
Согласно показаниям сотрудников ФСКН, они пытались изловить Пустового дважды. При первой контрольной закупке, которая состоялась в тот же день 29 ноября 2007 года, задержать его не удалось, так как его машина "быстро ездила" (цитата из показаний сотрудницы ФСКН, изложенных в приговоре Пустовому). Тогда они организовали вторую закупку, причем приехали задерживать наркодилера на личных машинах. Они заблокировали автомобиль Пустового в каком-то дворе и открыли по нему стрельбу из табельного оружия, лишь чудом никого не убив. При этом полицейские не фиксировали операцию ни на фото, ни на видео, "так как у них этих технических средств нет". Обыск автомобиля, в котором обвиняемый якобы продал дозу закупщику-наркоману, провели спустя полтора часа после задержания, и не на месте, а на территории межрегионального отделения ФСКН. Транспортировалась машина своим ходом, за рулем сидел один из наркополицейских. При ее обыске использовали опытных понятых, участвовавших в десятках подобных мероприятий.
Прямые улики против Пустового отсутствуют, а косвенные собраны с вопиющими нарушениями
Ни на упаковках наркотика, ни на закупочных деньгах, изъятых у Пустового, нет его потожировых следов или отпечатков пальцев. На руках Пустового тоже не нашли ничего подозрительного: оперативники не пометили деньги специальным составом, а только сделали с них ксерокопию. В своих показаниях они объяснили это тем, что наркоторговцы "обладают знаниями" и могут заметить, что деньги помечены. Вообще нужно отметить, что на следствии и в суде сотрудники ФСКН утверждали, что сделали все законным порядком: заранее, то есть 29 ноября, получили деньги на закупку от уполномоченного сотрудника и оформили их передачу закупщику-наркоману. Как вышло, что соответствующий расчетно-кассовый ордер датирован 30 ноября, они не объяснили.
Большие вопросы вызывает также персона закупщика. Всего за неделю до поимки Пустового он сам получил приговор за хранение наркотиков — два года колонии с двумя годами испытательного срока. При необходимости такой свидетель сделает все, что скажут. Например, поможет борцам с наркотиками организовать задержание с поличным "наркодилера", который на самом деле никакой не наркодилер.
Еще одна любопытная деталь: согласно материалам дела, Пустовой продал закупщику ровно 0,51 г героина. Выходит, он хотел продать наркоману полграмма героина, но случайно отсыпал больше? Это странно, ведь "барыге" выгоден недовес зелья. А вот с точки зрения ФСКН вес 0,51 г смотрится вполне логично, потому что именно с него начинается "сбыт в крупном размере" (для героина он определяется как "сбыт более 0,5 г"). Если изъял на одну десятую грамма больше, значит, можно квалифицировать преступление по более тяжкому составу и получить соответствующую "палку" для отчетности.
В общем, доказательная база по делу никуда не годится. Что это вообще за операция: без видео-съемки, без отпечатков пальцев, без меченых денег, с обыском машины через полтора часа и в другом месте, с подставными свидетелями и понятыми? Так "задержать с поличным" можно кого угодно.
По версии защиты, сотрудники ФСКН планировали не официальное задержание, а "подработку"
Как полагает сторона защиты, изначально наркополицейские не собирались никого задерживать, а просто хотели подзаработать. Для этого они организовали провокацию: инсценировали проверочную закупку, чтобы предложить Пустовому откупиться.
Но задержание пошло не по плану: один из наркополицейских выстрелил в Пустового сквозь боковое стекло его машины. В своем рапорте (его копия с фотографиями машины Пустового лежит здесь) полицейский утверждает, что на самом деле стрелял в мотор, чтобы помешать подозреваемому скрыться. Однако в приговоре говорится, что подозреваемый был ранен осколками стекла. Кроме того, на фотографиях машины, прилагаемых к рапорту наркополицейского, видно, что стекло разбито. Следовательно, попал полицейский в стекло.
Применение табельного оружия при задержании — дело серьезное, у начальства наркополицейских неизбежно должны были возникнуть вопросы. Видимо, поэтому им пришлось спешно легализовывать свое мероприятие: задним числом запрашивать финансирование на ОРМ.
Обжалование приговоров по уголовным делам все чаще превращается в бесполезный ритуал
Уголовное судопроизводство — самое больное место всей российской судебной системы. Доля оправдательных приговоров исчезающе мала, а роль адвоката сводится к тому, чтобы по возможности смягчить наказание для своих подзащитных, даже невиновных. О том, что суд должен быть честным состязанием сторон, говорят лишь с горькой усмешкой.
Все это усугубляется тем, что приговоры райсудов часто подтверждаются вышестоящими инстанциями несмотря ни на какие нарушения, допущенные на следствии и в суде. При этом вместо строгой правовой позиции на первый план иной раз выступают загадочные "интересы службы", а работа адвокатов воспринимается как угроза правосудию. Одна надежда, что подобные представления судей — это исключение, а не правило.
Автор: Федор Богдановский, "Право.Ru"
