В 2015 году совет директоров НКО «Лидер» назначил Константина Соловьева исполняющим обязанности председателя правления. Планировалось, что на посту он пробудет до согласования другой кандидатуры Банком России, которую Центробанк так и не утвердил. Поэтому Соловьев находился «в кресле» еще почти три года – до 13 апреля 2018 года.
Тогда у общества отозвали лицензию. ЦБ сообщил, что причиной стали неоднократные нарушения закона в сфере борьбы с финансированием терроризма и отмыванием денег, полученных преступным путем. Согласно данным на сайте Банка России, в отношении общества не раз применяли меры надзорного реагирования. Также исключили из реестра и одноименную платежную систему, сообщала Meduza. Управлять кредитной организацией стала временная администрация, которая выявила еще и операции купли-продажи иностранной валюты на нерыночных условиях. Позже администрация провела инвентаризацию и обнаружила недостачу имущества почти на 35,5 млн руб. Пропали банкоматы и сортировщики банкнот, компьютеры и серверы.
10 июля 2018 года НКО «Лидер» признали банкротом, функции конкурсного управляющего возложили на Агентство по страхованию вкладов. Госкорпорация попыталась вернуть недостающее оборудование, для этого дважды писала Соловьеву письма. Но имущество он не вернул.
Обязан вернуть?
Представитель конкурсного управляющего просил Арбитражный суд города Москвы истребовать у бывшего руководителя технику стоимостью почти 35,5 млн руб. Агентство по страхованию вкладов хотело взыскать еще и неустойку, если председатель правления не исполнит решение суда. Соловьев возражал, что не может вернуть имущество, так как его у него попросту нет.
Но первая инстанция согласилась с госкорпорацией. По мнению суда, ответчик обязан передать недостающие активы, как того требует п. 2 ст. 126 закона о банкротстве. Согласно норме, руководитель должника в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего должен предоставить ему материальные ценности. В итоге суд решил истребовать у Соловьева компьютерную и банковскую технику и присудил неустойку в 1000 руб. за каждый день просрочки исполнения (дело № А40-94278/18-8-104 «Б»).
Не согласившись с решением, Соловьев подал апелляцию. 9-й ААС оказался на стороне экс-руководителя. Суд решил, что конкурсный управляющий не установил фактическое местонахождение имущества. Хотя сбор доказательств – это обязанность участников процесса, а суд может оказать содействие в их получении. Об этом гласит ч. 4 ст. 66 АПК («Представление и истребование доказательств»).
Апелляция посчитала, что, заявляя об истребовании имущества, госкорпорация должна доказать, что оно действительно есть у бывшего председателя правления. Среди недостающих ценностей – специфическая техника, в том числе банкоматы. Для их хранения нужны отдельные помещения, а в материалах дела нет сведений, что они есть у Соловьева. Суд отметил: должность ответчика сама по себе не обязывала хранить все имущество, следить за его сохранностью и нести ответственность за пропажу. Поэтому апелляция отменила определение АСГМ.
Тогда обжаловать решение попыталось уже АСВ. Окружной суд оказался на стороне конкурсного управляющего. Он согласился с первой инстанцией в том, что ответчик отвечал за сохранность имущества должника. Кассация отметила, что руководитель обязан вернуть технику в силу п. 2 ст. 126 закона о банкротстве. И кредитор может потребовать вернуть активы. Поэтому решение первой инстанции «засилили».
Взыскать убытки
Соловьев пожаловался в Верховный суд. Спор рассмотрела тройка судей под председательством Ивана Разумова и согласилась с позицией апелляции, что отнюдь не логично просить вернуть то, чего у стороны нет.
Коллегия разъяснила, что истребовать имущество можно, когда руководитель должника уклоняется от его передачи или препятствует доступу к ценностям. Например, удерживает ключи от кассы, сейфа или склада. По мнению экономколлегии, если спорные активы экс-руководитель получил незаконно и они находятся в его ведении, следует признать сделку по их отчуждению недействительной и вернуть в конкурсную массу. Эти «способы» нельзя применить к ситуации Соловьева.
Если руководитель не сохранил имущество и оно попало к третьим лицам, то защищать конкурсную массу нужно по-другому: предъявлять иск о возмещении убытков или привлекать к «субсидиарке», решил ВС.
Агентство, полагая, что из-за Соловьева пропали банкоматы, сортировщики банкнот, серверы, компьютеры, может потребовать возместить убытки, а не пытаться вернуть саму технику. Поэтому ВС отменил решение кассации и оставил в силе постановление апелляции.
Здравый смысл
Хранить дома банкоматы, серверы и другую технику нецелесообразно, поэтому ВС показал нижестоящим инстанциям, что при рассмотрении дел нужно обращаться к здравому смыслу, считает Ирина Колосова из ПБ .
Позицию о том, что требовать у бывшего руководителя банкрота можно только то, что есть у него фактически, ВС высказывал и ранее, отмечает Станислав Петров, руководитель практики банкротства . Так, в прошлом году по делу № А65-27205/2017 тройка судей под председательством Ивана Разумова отметила, что суды должны оценивать, выбыли ли активы по вине руководителя и может ли он самостоятельно хранить пропавшее имущество.
По мнению Петрова, ВС установил для бывших руководителей пониженный стандарт доказывания при истребовании у них имущества. Для защиты ответчику достаточно представить разумные доводы, что его у него нет. И этого будет достаточно.
Нельзя говорить, что ВС вывел из-под риска ответственности руководителя, он лишь указал, какими механизмами защиты можно пользоваться, а какими нельзя.
Такой подход Петров называет обоснованным, поскольку он защищает от вынесения заведомо неисполнимых решений. По словам эксперта, позицию ВС восприняли и окружные суды. Так, АС Уральского округа по делу № А76-36631/2017 отказал в истребовании у экс-руководителя автомобилей, так как ответчик доказал, что передал машины на ответственное хранение третьему лицу. Аналогичную позицию занял АС Западно-Сибирского округа по делу № А45-14954/2018. Бывший директор должника обосновал, что транспортные средства [должника] находятся у КДЛ.
Схожая судебная практика, по словам Колосовой, складывается и с требованием передать документацию. 12-й ААС по делу № А12-12189/2013 отказал в удовлетворении требований конкурсного управляющего, так как он не доказал факт передачи ответчику документов и печати общества.