Суд признал Дмитрия Стружкина банкротом, а его единственное жилье исключил из конкурсной массы. «Двушку» в 40,3 кв. м в центре Ижевска кредиторы посчитали слишком большой для должника. Он одинок, жены и детей нет, а сам в квартире не живет. Более того, жилплощадь он реконструировал в офисное помещение и сдавал в аренду коммерческим организациям. Поэтому на собрании они решили предоставить ему недвижимость в другом районе города и поменьше (19,6 кв. м). Альтернативное жилье планировал купить Алексей Лебедев, крупнейший кредитор, за 850 000 руб. (рыночная стоимость квартиры 1,6 млн руб.), в то время как единственное жилье стоит 2,2 млн руб. Разницу цен планировали направить на расчет с долгами.
Выселять или нет?
Не согласившись с этим, Стружкин обратился в суд. Должник утверждал, что его квартира имеет «иммунитет» (ст. 446 ГПК – «Имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам»), а размен жилья – нарушение его имущественных прав. В ответ Лебедев заявил, что у должника нет потребности в жилом помещении такой площади, то есть оно является для него «роскошным». АС Удмуртской Республики согласился с заявителем, потому что «двушку» в 40 кв. м никак нельзя признать элитной, поэтому у кредиторов нет оснований «выселять» банкрота из его квартиры. Он указал, что из ст. 213.9 закона о банкротстве («Финансовый управляющий») не следует, что финуправляющий может покупать должнику недвижимость, а иное толкование нормы создает угрозу нарушения прав банкрота, решил суд. Первая инстанция посчитала, что переселение из одной квартиры в другую лишь увеличит расходы в процедуре банкротства.
Не согласившись с этим, Лебедев подал апелляцию. В жалобе он указал, что решением Гордумы Ижевска в 2005 году установлена норма жилплощади – на одного человека полагается 13,3 кв. м. Квартира на замену «вписывается» в эти стандарты, а смена района проживания (с Октябрьского на Ленинский) не скажется на конституционных правах на достойную жизнь. Отказ принимать квартиру меньшей площади кредитор расценивает как злоупотребление, чтобы избежать расчета с кредиторами.
17-й ААС решил, что «иммунитетом» должны обладать только те жилые помещения, которые являются разумно достаточными для проживания.
Суд посчитал, что размен квартиры позволяет соблюсти баланс между интересами сторон: требования кредиторов можно удовлетворить за счет продажи единственного жилья, но при этом у гражданина-банкрота есть место для нормального существования. Апелляция оценила расположение новой квартиры. Она находится в пределах городской черты и рядом с остановками общественного транспорта. Обременений в отношении нее нет. То есть переселить должника в нее можно, решила апелляция. Такую же позицию занял и суд округа. Он отметил, что именно Стружкин допустил задолженность перед кредиторами, поэтому должен претерпевать все негативные последствия, связанные с процедурой банкротства. Рыночная стоимость новой жилплощади меньше, чем единственное жилье должника. Это позволит частично погасить долг, решила кассация.
ВС: навязывать имущество нельзя
Тогда уже банкрот пожаловался в Верховный суд. По его мнению, из-за позиции апелляции и кассации он фактически лишился единственного жилья. В жалобе он отметил, что ст. 446 ГПК (имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам), на которую ссылаются инстанции, не разъясняет, что такое разумно достаточное жилье. Дело рассмотрела тройка судей под председательством Дениса Капкаева (дело № 309-ЭС20-10004).
ВС указал, что кредиторам не запрещено принимать решения, выходящие за рамки вопросов, содержащихся в ст. 12 («Собрание кредиторов») и ст. 213.8 («Собрание кредиторов в случае банкротства гражданина») закона о банкротстве. В то же время, отметили судьи, они не должны нарушать конституционные права должника, включая право на жилище.
Экономколлегия обратилась к позиции, которую занял Конституционный суд в 2012 году (Постановление № 11-П). Он решил, что «иммунитет» нужен не для того, чтобы в любом случае сохранить за должником его жилье, а чтобы не допустить нарушения права на жилище, гарантировать банкроту жилплощадь, необходимую для нормального существования. При этом КС не стал признавать ч. 1 ст. 446 ГПК неконституционной, так как без законодательного регулирования это повлекло бы произвольный выбор критериев «допустимости», отметил ВС. Тройка судей указала, что Конституционный суд исключил возможность предоставления замещающего жилья до внесения изменений в законодательство. При этом кредиторы Стружкина произвольно определили разумно достаточный уровень обеспеченности жильем, хотя имеющуюся у него квартиру нельзя признать для него роскошной, решила экономколлегия.
Если гражданин не живет в единственном жилье, это не значит, что у него нет «иммунитета», отметил ВС. То, что должник переводил спорную квартиру в нежилой фонд для использования в коммерческих целях, не подтверждает того, что у него есть в собственности другое имущество.
Решение собрания кредиторов, поддержанное апелляцией и кассацией, фактически лишило гражданина частной собственности, на которую нельзя обратить взыскание против его воли. Одновременно должнику навязали иное имущество, в приобретении которого он не заинтересован, решил ВС
Поэтому Верховный суд отменил акты апелляции и кассации и оставил в силе решение первой инстанции, то есть запретил кредиторам покупать должнику замещающее жилье.
Что изменит решение ВС?
Кредиторы уже длительное время пытаются «протащить» возможность реализации дорогого жилья с приобретением должнику более дешевого, считает Олег Скляднев, руководитель банкротной практики АК Бородин и Партнеры. По его словам, существующая практика достаточно стабильно сохраняет за должником право на единственное жилье.
Противоположную позицию занимал АС Уральского округа, который позволял кредиторам «выселять» банкрота в квартиру поскромнее. И ВС фактически остановил эту практику. По словам Анны Васильевой из АБ , ВС, с одной стороны, указывает, что только законодатель может установить соответствующие критерии «допустимости» жилья, а с другой – предпринимает попытку установить их в определении и указывает, что квартиру должника нельзя признать для него роскошным жильем. Васильева полагает, что только лишь факт элитности не должен ставиться во главу угла, нужно принимать во внимание совокупность обстоятельств, в том числе злоупотребления со стороны должника. Недобросовестным поведением Васильева считает то, что Стружкин не жил в спорной квартире, а также сдавал ее в аренду.
С ней не соглашается Скляднев. По его мнению, ВС вполне закономерно решил, что даже если должник не проживает в единственном жилье, то он не может быть его лишен без доказательств о наличии прав на другое жилье. Эксперт отмечает: не исключено, что банкрот перестанет жить в другом месте и будет вынужден вернуться в принадлежащую ему квартиру.
В условиях кризиса и финансовой нестабильности радикальное изменение практики может повлечь массовые нарушения прав должников, единственное жилье которых дороже «однушки» на краю города, но явно не может быть отнесено к роскошному. А таких должников большинство.
Скляднев полагает, что можно ожидать расширения практики продажи единственного жилья, но в отношении дорогостоящей недвижимости, а не 40-метровых квартир.