Информация может как продвинуть, так и разрушить бизнес. С этих слов начала конференцию Евгения Червец, руководитель московского офиса КА и модератор онлайн-сессии. Репутацию компании можно расценивать по-разному: как нематериальный или материальный актив. Второго придерживается Гражданский кодекс, считает Марина Рожкова, главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве России. Причем, говорит эксперт, российское законодательство оперирует термином именно «деловая репутация». Сужение понятия Рожкова называет ошибочным. Деловая – это репутация профессиональная – оценка, основанная на анализе компетенций и управленческих способностей тех, кто олицетворяет компанию. Например, Стив Джобс и Apple.
О репутационном вреде продолжил говорить Александр Ягельницкий, советник ЮФ . Если урон репутации понимать материально, как убытки, то истец должен показать, что он потерял. И представить доказательства можно, но моральный вред нельзя продемонстрировать. Эксперт привел банальный спор: компания продавала торты, кто-то написал, что они отравлены. Клиенты перестали их покупать. Почему снизились продажи? Только ли из-за негативного отзыва или совокупности обстоятельств? Суды в таких ситуациях, говорит эксперт, сами оценивают насколько сильно сведения повлияли на работу бизнеса.
Защищаться или смириться?
При всей важности поддержания имиджа компании на практике многие споры не доходят до судов. Так, АС Свердловской области считается одним из самых загруженных в России, начиная с 2014 он рассматривает не больше 60 таких дел в год. Такую статистику Олеся Петроль, партнер ЮФ
объясняет тем, что нельзя установить ответчика, найти автора порочащего репутацию текста. Подобная информация сейчас появляется в Telegram-каналах, то есть анонимно, сказала эксперт. Судья АС Свердловской области Антон Ерин связывает небольшое число удовлетворенных исков с проблемой доказывания, стороны не знают, как это делать. Нужно не только представить саму публикацию, но и доказать, что она повлекла негативные последствия.
Отсюда вытекает и нежелание защищать свои интересы, считает Владимир Ярков, доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского процесса УрГЮУ. Ведь если говорить об общероссийской статистике, то большинству истцов суды отказывают.
Здесь нужно сопоставлять затраты и результат, если это не приносит ожидаемых результатов с точки зрения экономической эффективности, значит этим и не нужно заниматься.
Червец вспомнила о таком социальном феномене, как «эффект Стрейзанд». Попытка изъять информацию из публичного доступа приводит к ее большему распространению. Допустим, статью с порочащей информацией опубликовала не очень популярная газета. А о подаче иска о защите деловой репутации написали сразу несколько изданий. То есть защита прав привела к скандалу, который общество могло и не заметить.
Я как адвокат, как консультант, иногда советую своим клиентам, что называется, забыть и не раздувать скандал дальше, чтобы не повлечь еще большего ущерба.
Слова - оборотни
Александра Лобачева юрист КА отмечает, что в таких делах зачастую суд отказывается привлекать специалистов. Считая, что информация направлена на широкую аудиторию, не имеющую специальные знания. Михаил Осадчий, профессор кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина полагает, что эксперты помогут разобраться во многих спорах. Так, фраза: «Да, я утверждаю, что он жулик» не значит, что человека назвали вором или мошенников. У термина много значений: ловкач, плут. Нужен лингвист, чтобы понять, что имел в виду автор в контексте. Суды зачастую обращают внимание на маркеры мнения: «вероятно», «скорее всего». Осадчий отметил, что «слова-обереги» не всегда помогают уйти от ответственности. « Безопасное» высказывание «очевидно» может сыграть и на руку истцу, все зависит от расставленных запятых.
Эта компания, очевидно, нарушает закон – «очевидно» вносит сомнение
Эта компания очевидно нарушает закон– «очевидно» усиливает позицию
Тот случай, когда хорошие оценки по русскому языку напрямую влияют на успешность в судебном процессе.
Это касается и вопросительных предложений, не каждое из них вопреки общему мнению «безопасно». «Куда ты дел украденные деньги?». Автор уточняет местонахождение средств, а их кража не ставится под сомнение. Негативная оценка компании может быть и скрытой, подчеркивает эксперт: «Призываю компанию наконец-то вести себя добросовестно». Осадчий считает, что в таких сложных моментах разобраться и доказать, что деловая репутация фирмы затронута поможет только лингвист.
Искать баланс
Суду нужно находить тонкий баланс между интересами бизнеса и свободой слова, считает Лобачева. И многое в таких споров зависит от усмотрения суда. Российская практика достаточно консервативна, это показало дело «Розового кролика». Сеть магазинов интимных товаров сочла негативные публикации о своей работе подрывом деловой репутации, обратилась в суд за защитой (дело № А56-68012/2017). Но первая инстанция решила, что репутация фирмы сомнительна, создана «в среде не свойственных культурно-духовным традициям России», а значит и защищать истцу нечего.
Александр Шмагин адвокат АБ « » (Берлин) отметил, что проблемы доказывания есть и в Германии. Но суды ФРГ однозначно соглашаются с истцами, если автор негативного текста – конкурент фирмы. Андрей Переладов, сопредседатель КА затронул еще одну проблему, когда сторона подает массу жалоб в разные органы. В таких ситуациях суды обращаются к личности автора и цели, которую он преследует.
Если автор заведомо знает, что его обращение не будет разрешено, ему важен вопрос опубличивания, заострения общественного мнения на недостоверной информации, то это, на мой взгляд, злоупотребление.
Есть и другая разновидность подрыва репутации, своеобразное паразитирование на имидже, считает Рожкова. Это в том числе использование товарного знака. Вторая сторона не хочет нанести ущерб, но выпуская контрафактный товар плохого качества, он ударяет по репутации компании. Чтобы облегчить доказывание ряд экспертов считает правильным создать единые критерии для таких дел. С ними не согласился Шмагин: «Невозможно выработать общие критерии доказывания. Каждый случай уникален и аргументы у каждого свои: упал оборот, пришлось опровергать информацию, понесли расходы на заключение эксперта», заключил юрист.
- 13 ноября Банкротство-2020: реалии и прогнозы
- 18 ноября Интеллектуальная собственность: судебная практика, будущее IP, сделки с объектами
- 25 ноября Правовые вызовы и возможности в эпоху санкций
Полный список запланированных до конца года мероприятий доступен на сайте https://event.pravo.ru/. Там же можно приобрести материалы с предыдущих конференций.