Арбитражный суд Москвы продолжает рассматривать иск «Открытия» и ЦБ к руководству попавшего под санацию «Бинбанка» (№ А40-175605/2020). Истцы пытаются взыскать солидарно более 71 млрд руб. убытков с Микаила Шишханова (ему принадлежало 70% акций), а также топ-менеджеров Кирилла Любенцова, Петра Морсина, Константина Калагина и Александра Лукина. В отношении еще одного ответчика – Михаила Гуцериева (владел около 24,5% акций) – в марте суд утвердил мировое соглашение. Согласно договоренности, Гуцериев выплатит более 14 млрд руб.
Иск «Открытие» и ЦБ подали по специальной «банковской» норме – абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве. Дел по ней в судах уже восемь на общую сумму около 1,5 трлн рублей, и число таких споров растет (подробнее читайте в статье «Взыскать убытки с менеджеров санированных банков: возможно ли это»).
Предложение мировой и заключения правоведов
Ранее суд предложил сторонам обсудить возможность мирного урегулирования спора, напомнил представитель Морсина Михаил Емельянов на заседании, которое состоялось 28 июня. Юрист рассказал, что Морсин направил председателю ЦБ Эльвире Набиуллиной обращение, предложив исключить его из числа ответчиков и разрешить спор с помощью медиации или посредника. Представитель попросил приобщить к материалам дела этот документ.
– Получали такое письмо? – уточнила председательствующая судья Юлия Литвиненко у представителей регулятора.
– Да, получали. Но мы продолжаем судиться. У нас нет никаких указаний от руководства, чтобы заключать мировое соглашение с Морсиным. Тем более, в этом обращении он, по сути, предлагает просто освободить его от ответственности. В нем нет никаких предложений о мирном урегулировании, – пояснила представитель ЦБ Екатерина Козлачкова.
– В чем заключается ваше предложение по мирному урегулированию? – обратилась судья к Емельянову.
– Начать диалог, – пояснил представитель.
Несмотря на возражения истцов, Литвиненко все же удовлетворила просьбу и приобщила документ, но лишь как «доказательство того, что Морсин предпринимает все меры, чтобы убедить истца в недопустимости применения к нему мер ответственности».
Следующее ходатайство заявил представитель Шишханова Сергей Савельев, партнер . Он попросил приобщить к делу отзыв. В финальную версию документа, по его словам, вошли несколько письменных пояснений, а также два экономических и десять правовых заключений. В первых говорится, что финансовое состояние «Бинбанка» ухудшилось по объективным причинам, а не вследствие виновных действий ответчиков, пояснил Савельев.
Правовые же заключения, по его словам, касаются вопроса действия абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве во времени. Среди авторов:
- партнер Роман Бевзенко;
- директор юринститута М-Логос Артем Карапетов;
- руководитель направления «Правовое развитие» в Фонде «Центр стратегических разработок» Максим Башкатов;
- профессор факультета права НИУ ВШЭ Андрей Егоров;
- профессор факультета права НИУ ВШЭ Оксана Олейник;
- доцент факультета права НИУ ВШЭ Мария Ерохова;
- профессор МГУ Светлана Карелина;
- доцент РШЧП Рустем Мифтахутдинов;
- доцент РШЧП Михаил Церковников;
- сотрудники МГЮА Евгений Суворов, Елена Богданова и Владимир Синюков.
Все эксперты высказались, что абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве является материальной нормой и действует только на будущее. То есть с июня 2018 года.
Представитель Шишханова также напомнил, что в деле уже есть похожее заключение профессора-исследователя факультета права НИУ ВШЭ Константина Скловского. Все эти документы, по мнению Савельева, следует рассматривать как часть правовой позиции ответчика, а не доказательство.
Истцы просили суд отклонить ходатайство о приобщении. «Правовые заключения не являются доказательством. Если представитель Шишханова говорит, что это его правовая позиция, то пусть он это пишет в своих письменных объяснениях и не прикрывается фамилиями других лиц», – возмутилась Козлачкова из Банка России. Она сослалась на рассматриваемое в закрытом режиме дело «Открытия», в котором АС Московского округа, по ее словам, признал обратную силу абз. 2 п. 5 ст. 189.23 Закона о банкротстве (дело № А40-170390/2019). «Данный судебный акт имеет практикообразующее значение», – подчеркнула представитель ЦБ.
Экономические заключения ни регулятор, ни «Открытие» прочитать не успели и попросили дать им время для ознакомления. При этом они добавили, что, исходя из услышанного, заключения подменяют компетенцию суда, поскольку представляют версию событий ответчика. «Именно к компетенции суда относится оценка виновности», – подчеркнула представитель «Открытия» Юлия Зайцева.
Судья решила оставить вопрос о приобщении отзыва открытым, пояснив, что ей необходимо сначала изучить представленные документы.
В целом же ходатайств было немало. В частности, Зайцева просила приобщить к делу копии анкет кандидатов на должность руководителя банка. Из этих бумаг следует, что квалификация ответчиков позволяла им оценивать уровень их ответственности, указала представитель. Но судья отклонила ее просьбу: «Наличие высшего образования и опыта не подтверждает, что лицо субъективно понимает ту ответственность, которая возложена на него в силу занимаемой должности».
Еще два ходатайства заявил представитель Любенцова Алексей Акужинов. Одно касалось объединения рассматриваемого дела с аналогичным спором о взыскании расходов ЦБ от санации Ростбанка (дело № А40-175485/2020). Эти две санации связаны, настаивал Акужинов. «Бинбанк» в свое время санировал Ростбанк. «Плохо просанировал и сам упал в санацию», – пояснил представитель Любенцова. Второе его ходатайство касалось передачи рассматриваемого спора в СОЮ. Истцы фактически взыскивают не убытки, которые понес санируемый банк от действий контролирующих лиц, а расходы ЦБ на эту санацию. То есть спор носит не корпоративный, а деликатный характер и не подпадает под специальную норму, пояснил Акужинов.
Впрочем, оба его ходатайства Литвиненко отклонила, также как и просьбу Савельева о привлечении к участию в деле Банка Траст (правопреемника Ростбанка) в качестве третьего лица.
Кто контролировал банк?
Значительную часть заседания стороны спорили, из какой нормы нужно использовать критерии контролирующих лиц. Истцы настаивали, что следует применять общую ст. 61.10 Закона о банкротстве, поскольку иное не установлено законом. Эта статья вводит презумпцию контроля в отношении некоторых лиц. Среди них – руководитель компании, член исполнительного органа, лицо, которое могло распоряжаться 50 и более процентами акций общества, а также тот, кто мог назначать и избирать руководителя. Все ответчики обладали одним или сразу несколькими перечисленными статусами, указала Зайцева. То есть, согласно презумпции, они были контролирующими лицами «Бинбанка».
Ответчики же настаивают, что применять нужно не общую ст. 61.10, а специальную ст. 189.49 Закона о банкротстве. В ст. 61.10 речь идет о лице, контролирующем должника. Банк, который упал в санацию, должником в смысле Закона о несостоятельности не является – банкротство не наступило. Поэтому должна применяться ст. 189.49, которая говорит о лице, контролирующем кредитную организацию, обратил внимание суда Акужинов. «Более того, учитывая цель ст. 159.23, нам необходимо обратиться к норме, которая определяет возможные меры по предотвращению банкротства. Эти меры содержатся опять же в ст. 189.49», – привел второй аргумент представитель. Таким образом, с позиции грамматического и системного толкования статус контролирующего кредитную организацию лица должен определяться по специальной норме – ст. 189.49 Закона о банкротстве, резюмировал Акужинов.
В настоящее время эта норма признает контролирующими лицами акционеров и бенефициаров, поддержал доводы Акужинова Юрий Томашевский, представитель Калагина. «Ни один из ответчиков по настоящему делу, за исключением Шишханова, ни акционером, ни бенефициаром «Бинбанка» не был», – подчеркнул Томашевский.
Емельянов поинтересовался у Козлачковой, почему не привлечены в качестве ответчиков другие лица, которые были на аналогичных должностях, как и его доверитель Морсин. Но представитель ЦБ отказалась отвечать. Тогда аналогичный вопрос задала уже судья. Козлачкова пояснила, что до обращения в суд ЦБ выясняет степень влияния каждого на деятельность банка и приходит к определенном выводам, которые затем излагает в иске. По этой причине не все вошли в состав ответчиков.
От общих правил определения статуса контролирующих лиц стороны перешли к конкретным личностям. На этом заседании успели обсудить статус лишь двух ответчиков – Шишханова и Лукина.
Представитель Шишханова не отрицал, что его доверитель являлся контролирующим лицом вне зависимости от того, какую норму использовать для определения – ст. 61.10 или ст. 189.49. «Вся полнота власти была сосредоточена в руках Шишханова. Он был единственным контролирующим лицом», – заявил Савельев.
– Если он был единственным контролирующим лицом, зачем были утверждены устав, положения о правлении и совете директоров, выстроены соответствующие органы управления? – спросила Надежда Шаронова, которая также представляла интересы «Открытия».
– Утвердить все эти документы требует закон об АО. Соответствующие органы действительно были созданы, но де-факто система управления была такая, что решения по определенным сделкам принимались непосредственно Шишхановым, – пояснил Савельев.
В отличие от бывшего мажоритария «Бинбанка» Лукин отказался признавать за собой статус контролирующего лица. Об этом сообщил его представитель Илья Покусаев. Он пояснил, что в качестве члена совета директоров Лукин действовал только три месяца. Столько же он был членом правления и врио единоличного исполнительного органа. В совете директоров топ-менеджер занимался планом по улучшению активов. Став врио председателя банка, Лукин продолжил его дорабатывать, а также приступил к поиску преемника на должность, рассказал Покусаев.
Все это время обязательные для исполнения указания по всем спорным вопросам поступали от Шишханова. «Самостоятельных решений Лукин не принимал», – подчеркнул его представитель. Даже когда топ-менеджер стал врио, подписывать документы он мог только с визированного согласия Шишханова. «Сама возможность давать указания или влиять на органы управления не является квалифицирующей для установления статуса контролирующего лица. Необходимы доказательства, что лицо давало такие указания. А в настоящем деле таких доказательств нет», – резюмировал Покусаев.
Следующее заседание по делу назначено на 2 августа 2021 года, 11:00. Суд будет выяснять статус контролирующего лица у Калагина, Любенцова и Морсина.