От санкций до «субсидиарки»: актуальная судебная практика

Если компанию уличили в нарушении антимонопольного законодательства, то к ней можно обратиться с иском о взыскании убытков. Например, произошел картельный сговор по завышению цен, из-за чего контрагенты нарушителей понесли убытки. Пострадавшие фирмы могут их взыскать, но такой возможностью пользуются нечасто, признает Анна Акифьева, старший консультант-аналитик Каменская & партнеры Она проанализировала подобные споры с 2017 по 2021 год, и оказалось, что за это время число дел этой категории сократилось: в 2017-м их было 32, а в прошлом году только 18. Эксперт объясняет ситуацию невысокими шансами на победу: меньше половины исков удовлетворяют. Крайне сложно доказать убытки из-за нарушения антимонопольного законодательства. Истцу нужно рассчитать размер ущерба, а еще показать связь между нарушением и их возникновением. 

Эксперт заключила, что штраф от ФАС для крупных игроков рынка не всегда ощутим. «А вот осознание, что вслед за разбирательством ФАС последует иск о взыскании убытков, будет сдерживающим фактором», — считает Акифьева.

Проблемы есть и в спорах с ФНС. Например, с компании требуют «доплатить» налоги. Но далеко не каждая организация готова пойти в суд, чтобы доказывать свою правоту, говорит Андрей Соломяный, партнер Tax Compliance Эксперт считает, что иногда фирмам проще отдать требуемую сумму, в частности, потому, что судебная практика складывается в пользу органа. По его подсчетам, порядка 90% дел выигрывает налоговая.

Евгений Родин, партнер VEGAS LEX, рассказал о проблемах рассмотрения споров с отраслевым аспектом. Главная проблема, по словам эксперта, это то, какое право применять при разрешении дел. Родин объяснил, что с одной стороны есть специальное законодательство, с другой — общегражданское право. Истина должна быть где-то посередине. Такого подхода долгое время придерживались и суды, но ситуация изменилась.

Корпоративные споры

Застройщик возвел здание, но  не получил разрешение до начала работ. Объект могут признать самовольным и обязать снести. Василий Малинин, партнер Рустам Курмаев и партнеры, рассказал, что с 2010 года такого исхода могли избежать добросовестные компании. Сейчас суды пошли на еще большие послабления: легализовать здание позволяют, если застройщик обратился за разрешением уже во время работ. В конце прошлого года эту позицию применила и гражданская коллегия ВС (дело № 18-КГ21-145-К4).

Стороны могут включить в договор оговорку об ограничении ответственности. Это положение, которое совсем исключает или только ограничивает ответственность стороны договора при определенных обстоятельствах. Например, уменьшение размера неустойки за просрочку оплаты. Олег Колотилов, партнер Кульков, Колотилов и партнеры, рассказал, что на практике суды могут признать оговорку ничтожной. Доказывать отсутствие умысла должно лицо, которое нарушило обязательство. Оно обязано обосновать, что проявило хотя бы минимальную степень осмотрительности и заботливости при исполнении обязательств (п. 7 Постановления Пленума ВС от 24.03.2016 № 7).

Как считает Колотилов, чтобы этого не произошло, работа с такими оговорками должна начинаться еще до заключения договора — с проработки правильных формулировок. Не нужно говорить, что сторона при каких-то условиях «будет освобождена от ответственности», потому что суд заострит на этом внимание.

Александр Терентьев, технический директор Veta, рассказал, как определяют размер упущенной выгоды на примере дела № А41-24226/20. В 2020 году в одном из цехов завода, который Natura Siberica арендовала для производства, произошел пожар. Возгорание случилось из-за сварочных работ, которые проводила косметическая компания. Поэтому собственник помещения «ДОЗАКЛ» обратился с иском к ООО «Первое решение» (основное юридическое лицо Natura Siberica) о взыскании 4,5 млрд руб. Истец указывал, что товары сгорели, а еще он не может использовать пострадавшее от огня помещение для производства и упускает потенциальную выгоду из-за простоя. Чтобы определить размер убытков, суд назначил экспертизу и поручил ее экспертной группе Veta.

Чтобы выяснить сумму ущерба, эксперт не только проверил, какое имущество находилось в сгоревшем здании, но и оценил его состояние, рассказал Терентьев. После этого он приступил к определению упущенной выгоды. Специалист учитывал не только доход, который предприятие могло получить, но и расходы: ведь оно продолжило платить налоги, зарплаты сотрудникам и так далее.

Кристина Пологутина, старший юрист LexProf, рассказала о противостояниях акционеров на примере корпоративного конфликта в АО «Ангиолайн», который вылился больше чем в 20 судебных споров. В основном требования выдвигали миноритарные акционеры. В ряде случаев суды признавали, что сам факт подачи иска — признак злоупотребления правом. В итоге в конце 2021 года основателей «Ангиолайна» исключили из числа акционеров. Это была крайняя мера, чтобы разрешить многолетний корпоративный конфликт. Пологутина соглашается, что миноритарии являются слабой стороной. Но когда основателей бизнеса можно исключить из общества, то создается почва для корпоративного шантажа со стороны миноритарных акционеров.

О спорах из-за товарных знаков рассказала Анна Молчанова, партнер, руководитель практики интеллектуальной собственности АБ Канишевская, Озерский, Кочетов, Четвергов, Кукуев По ее словам, можно лишить правовой охраны товарный знак, который приобрели недобросовестно. Для этого есть несколько путей. Можно сначала получить решение ФАС, что приобретение товарного знака — это акт недобросовестной конкуренции, и обращаться в Роспатент с этим документом. Другой вариант — подать иск в суд, чтобы подтвердить недобросовестную конкуренцию, и затем с этим решением идти в Роспатент.

Банкротные споры

Должники сейчас стараются не дарить и не продавать имущество супругам или детям, так как подобные сделки успешно оспаривают, а активы возвращают в конкурсную массу, считает Ольга Жданова, партнер INTELLECT Эта практика приводит к появлению нетипичных случаев, когда имущество формально никогда не принадлежало должнику. Жданова привела в пример дело о несостоятельности Игоря Сахно (дело № А76-177/2018). В 2017-м он продал два своих участка, а через месяц земля перешла брату Сахно. Тот вскоре получил разрешение на строительство дома, а через три месяца уже зарегистрировал коттедж. «Вот такие чудеса строительства», — иронизировала Жданова. Управляющий решил, что должник изначально продавал не простой участок, а уже с домом и решил вернуть актив в конкурсную массу. Две инстанции отказали, а вот кассация вернула спор на новое рассмотрение. Дело пока еще рассмотрено.

Участники конференции обсудили не только новые основания для оспаривания сделок, но и новые сроки. Денис Быканов, партнер MGP Lawyers, рассказал о деле № А40-250765/2020. Нажмаддин Мирзоев купил здание магазина, но вскоре продавец обанкротился и его управляющий вернул имущество в конкурсную массу. После этого Мирзоев продал уже другой объект своему другу Эльвину Ахмедову. Спустя четыре года суд принял заявление о банкротстве уже Мирзоева. И его финуправляющий решил оспорить продажу имущества Ахмедову. Две инстанции встали на сторону управляющего, ведь сделку совершили в период подозрительности. Они посчитали этот период со дня реституции по первой сделке. Быканов подчеркнул, что на момент продажи актива другу у должника не было долгов перед кредиторами. Но суды указали, что управляющий продавца магазина мог предъявить требование в денежной форме. Значит, гипотетически требование было. 9 марта спор рассмотрит кассация.

Практика последних лет идет по пути расширения роли контролирующего лица, его влияния на процедуру, поделился Дмитрий Бирюлин, адвокат Сотби В пример он привел дело № А56-17680/2017. Рассмотрев спор, ВС указал, что контролирующее лицо может обращаться с жалобой на действия управляющего, в том числе просить о взыскании убытков.

Марк Каретин, старший партнер Юков и Партнеры , прочитал доклад об особенностях взыскания убытков с контролирующих лиц кредитной организации на примере дела № А40-308982/2018, которое длится с 2018 года и пока не разрешено даже в первой инстанции. В споре с бенефициаров и топ-менеджеров «Промсвязьбанка» пытаются взыскать почти 282 млрд руб. Ответчиками проходят 13 человек, среди них и предприниматели братья Дмитрий и Алексей Ананьевы. «Главный вопрос — кто ответит в этой ситуации?» — говорит Каретин. Бенефициары утверждают, что не вмешивались в деятельность банка. А топ-менеджеры ссылаются на новую практику ВС: экономколлегия указала, что в банках всегда много управленцев, но это не значит, что всех их нужно привлекать к ответственности (подробнее — ВС объяснил, когда топ-менеджер банка избежит «субсидиарки»).

В 2021-м ВС не только встал на защиту руководителей кредитных организаций, но и разъяснил возможность привлечения собственников имущества унитарных предприятий к ответственности по их долгам. Этой практикой поделился Иван Коршунов, старший юрист, Ковалев, Тугуши и партнеры ВС указал, что за финансовые проблемы придется отвечать, в первую очередь, учредителю этого предприятия. А вот руководителей банкротящихся МУПов, наоборот, нельзя повально наказывать, если те пытались преодолеть кризис. 

Практика идет на смягчение ответственности для всех контролирующих лиц. Об этом напомнил Ярослав Шицле, руководитель направления в Рустам Курмаев и партнеры Он рассказал о деле № А40-168513/2018, где удалось привлечь к «субсидиарке» 17 контролирующих лиц за создание «центра убытков» (фирмы, не получавшей прибыли). Один из любопытных выводов в деле: отложение заседания не мешает обжаловать назначение экспертизы (подробнее — Когда отложение заседания не мешает обжаловать определение об экспертизе) и частное определение подлежит обжалованию, поделился Шицле.

Позиции иностранных судов

Николай Покрышкин, партнер Кульков, Колотилов и партнеры, открыл сессию, посвященную решениям иностранных судов, кейсом директора и совладельца обанкротившегося холдинга «Генерация» Валерия Лаптева. В 2017-м его признали несостоятельным. Один из кредиторов, банк ВТБ, подал индивидуальное заявление о банкротстве Лаптева еще и в Англии. Ведь у должника там было имущество, записанное на его экс-супругу. Покрышкин говорит, что в этом случае возник вопрос: может ли ВТБ, будучи кредитором должника в его российском банкротстве, требовать взыскания по одному долгу в другом государстве? Английский суд ответил отрицательно. Он решил, что таким правом обладает специально уполномоченное лицо, то есть управляющий. Покрышкин подчеркнул, что этот вывод ограничен ситуацией, когда речь про то же самое требование. Остается вопрос — изменится ли подход, когда в Англии заявляют другое требование.

Артем Анпилогов, консультант Каменская & партнеры, прочитал доклад об особенностях выявления международных картелей. Он рассказал о случае, когда казахстанская компания планировала заказать услугу у российского общества «Дельрус». Оно отказало и предложило обратиться в головное представительство в Казахстане — ТОО «Дельрус РК». Оказалось, что там такая же услуга обходится в 2,5 раза дороже. Евразийская экономическая комиссия усмотрела в этом картель. Тогда общество решило оспорить это решение в суде ЕАЭС, но проиграло спор. Апелляционная палата заняла сторону «Дельруса».

В конце эксперты перешли к «санкционной» тематике. Мария Любимова, руководитель практики международного арбитража и трансграничных споров Регионсервис, представила обзор дела № А60-36897/2020, которое дошло до ВС. Там завод «Уралтрансмаш» требует запретить польскому контрагенту вести разбирательство в Стокгольмском арбитраже, обосновав это тем, что находится под санкциями. ВС признал, что ограничительные меры — действительно достаточное условие, чтобы не применять арбитражную оговорку. Правда, в этом случае отказываться от рассмотрения дела за границей было поздно: иностранный арбитраж уже вынес решение по существу.

Тему продолжил Евгений Крюков, старший юрист практики разрешения споров Лемчик, Крупский и партнеры Он поделился кейсом из практики юркомпании. В 2017 году общество «Камиро групп» закупило товар в Исландии для потребителей Украины. Его перевозили через территорию России. При таможенном досмотре установили, что товар из Исландии, значит, продукция является «санкционной» и подлежит уничтожению. Общество обратилось в суд. Оно объясняло, что юридически не могло оформить «транзит» товара, поэтому в документах значился «экспорт». А продукцию нельзя уничтожить, так как она не выходила на российский рынок. Впоследствии действия таможни признали незаконными (дело № А53-816/2018, устояло в трех инстанциях).