Солидарная ответственность в банкротстве — это когда несколько лиц отвечают за один долг, а кредитор может взыскать всю сумму с любого из них. Заплативший потом требует регресс. Чаще всего это должник, его дочерние компании, бенефициары, директор и поручители. Такой механизм увеличивает шансы вернуть деньги, но в банкротстве превращается в одну из самых конфликтных зон. Эксперты считают, что суды должны прямо указывать, какие требования солидарные, а Верховный суд — закрепить единые критерии. Это снизит риск двойного взыскания и появления споров о том, что именно продали.
Тема солидарной ответственности вновь вышла на первый план из-за накопления параллельных требований по одному ущербу — реституции по оспоренным сделкам, взысканию убытков и субсидиарной ответственности. Это создало системный риск двойного взыскания, поясняет советник судебно-арбитражной практики ЕПАМ Юлия Боброва. Довольно часто в делах о банкротстве к контролирующим должника лицам (КДЛ) одновременно предъявляют требования о признании сделок недействительными и о привлечении к субсидиарной ответственности (взысканию убытков), рассказывает старший юрист группы по банкротству VEGAS LEX Анна Мухина. В итоге, преследуя разумную цель в виде пополнения конкурсной массы, конкурсные управляющие пытаются реализовать оба варианта дебиторской задолженности, что и создает риски двойного взыскания.
Важный принцип солидарных требований — единство погашающего эффекта: при частичном или полном удовлетворении одного из требований размер второго уменьшается соразмерно или исчезает полностью, чтобы не допустить двойной ответственности и возникновения неосновательного обогащения на стороне кредиторов. Формирование такой практики имеет значение и для должника, и для арбитражного управляющего, но наибольший экономический эффект такая практика оказывает на права и обязанности кредиторов.
На практике возникала и другая проблема: солидарные должники отвечали «за весь реестр», хотя они нанесли вред должнику в разных объемах, указывает партнер и руководитель практики «Реструктуризация и банкротство» КА «Регионсервис» Павел Кирсанов. Например, один участник совершил невыгодную сделку на 1 млн руб., а другой параллельно вывел активы и бизнес-процессы на свою новую фирму, но по закону кредитор вправе взыскать всё с любого из них.
Долгое время суды, рассматривая обособленные споры о привлечении к субсидиарной ответственности, не оценивали степень влияния каждого из привлекаемых к ответственности лиц на возникновение у должника признаков неплатежеспособности. Судам проще привлекать «всех и за все», соответственно, и кредиторы и арбитражные управляющие старались выбрать максимально широкий круг ответчиков вне зависимости от того, какие действия они совершили.
Сейчас тренд меняется, и Верховный суд все чаще применяет экономический подход к солидаритету. В определении № 305-ЭС20-23090 (5,6) по делу об уступке требований компанией «Касис» (№ А40-65516/2017) суд указал, что если к одному лицу предъявлены реституционное требование и требование о привлечении к субсидиарной ответственности, то они погашают друг друга, поскольку направлены на возмещение одного и того же ущерба. К такому же выводу экономколлегия ранее приходила в делах № А40-180726/2018, № А40-239410/2016, № А52-1553/2018.
В определении № 310-ЭС19-23978 (12) по делу № А23-2096/2015 ВС расширил этот подход. Он признал, что обязательства конкурсного управляющего по возмещению убытков за несвоевременное оспаривание сделок и обязательство контролирующего лица по возмещению вреда компании также обслуживают единый экономический интерес. То есть даже если требования адресованы разным лицам, то у них одинаковая цель — компенсировать один и тот же ущерб, а значит, двойного взыскания быть не может. Такой подход решает практическую проблему дублирования требований, повышает предсказуемость практики и сокращает риски злоупотреблений со стороны кредиторов, отмечает Мухина. Но применять его нужно аккуратно, чтобы не нарушить принцип имущественной обособленности юридических лиц, подчеркивает Боброва.
В то же время кредиторы пытаются расширять круг ответственных лиц, добиваясь признания связанных лиц, например внутри группы компаний, солидарными содолжниками «по единому экономическому интересу». Это несет риск превращения солидаритета из антидублирующего механизма в инструмент произвольного расширения круга должников.
При этом ВС проводит грань между добросовестным применением экономического подхода и попытками чрезмерно расширить круг должников. По словам Бобровой, в небанкротных делах Citibank (дело № А40-167352/2023) и J.P. Morgan (дело № А40-194447/2023) суд обозначил пределы этого подхода: даже когда есть общий экономический интерес или компании аффилированы, это не создает солидаритета. Чтобы отойти от принципа корпоративной самостоятельности, нужна совокупность признаков, например недобросовестная координация действий между лицами и причинная связь между поведением привлекаемого лица и невозможностью исполнения. Эксперт полагает, что эти критерии будут понятны и банкротным судам, поскольку в целом корреспондируют с инструментами привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Но нижестоящие инстанции не всегда следуют позиции Верховного суда. «Часто они не видят разницы между экономическим интересом и корпоративной самостоятельностью и по привычке привлекают к субсидиарной ответственности всех подряд», — говорит Кирсанов. Например, в его практике не раз встречались ситуации, когда суд, привлекая к субсидиарной ответственности по обязательствам должника юридическое лицо (участника должника, иное лицо, получившее выгоду, и даже кредитора должника), практически автоматически привлекает бенефициара этого лица и даже родственников этого бенефициара.
Положительным примером иного подхода Кирсанов считает дело № А44-1127/2019 о банкротстве компании «Дека». Там суды не допустили солидарного привлечения к ответственности лица, сделку с которым уже оспорили, и иных лиц, не определявших действия должника или не извлекавших прямую выгоду.
Ошибки при продаже и уступке солидарных требований
Главный риск при продаже требований, связанных с субсидиарной ответственностью и оспариванием сделок, в том, что кредитор или управляющий передаст больше прав, чем рассчитывал, потеряет процессуальный контроль и создаст условия для ухода КДЛ от ответственности.
Распространенная ситуация: управляющий реализует право требования по недействительной сделке, а затем подает иск о субсидиарной ответственности директора за те же действия. Суды указывают, что если уступаемое право и требование по субсидиарке компенсируют один и тот же ущерб, то к цессионарию переходит весь комплекс прав. В одном из приведенных Кирсановым дел кассация, отправляя спор на новое рассмотрение, указала: если иное прямо не предусмотрено, то вместе с проданным требованием перешло и право взыскивать убытки с директора. Значит, истцом должен выступать уже цессионарий и, если уступка произошла после подачи иска, суд должен рассмотреть вопрос о замене истца. По словам эксперта, таких ситуаций довольно просто избежать. Для этого нужно четко описывать объем передаваемых прав и в положении о продаже, и в договоре цессии. Тогда у кредиторов и приобретателя права требования не будет недопонимания в вопросе определения объема полученных прав.
Отдельный риск — сделки, где КДЛ одновременно выступает поручителем. В таком случае уступка права требования к нему затрагивает и обязательства по субсидиарке: они различны по природе, но солидарны и обслуживают единый экономический интерес, а потому двойное взыскание исключено. «В силу общего правила о солидарном характере этих обязательств такой кредитор утрачивает право требования из поручительства, которое, сам того не зная, приобрел цессионарий», — отмечает советник судебно-арбитражной практики АБ ЕПАМ Александр Свашенко. Именно такая ситуация возникла в деле Анатолия Сарычева, где суд разбирался, считаются ли требования из поручительства и субсидиарной ответственности солидарными (дело № А22-228/2021).
Риски при уступке солидарных требований, когда кредиторы лишаются большего, чем намеревались продать, действительно высоки. Продажа реституционного требования к участнику должника может привести к отчуждению требования из субсидиарки сразу ко всем контролирующим лицам. Кредитор может потерять требование к поручителю после продажи с торгов требования из субсидиарной ответственности. Суд может констатировать возможность замены кредиторов в реестре основного должника на покупателя требования из субсидиарной ответственности.
Высокий риск ошибки возникает и из-за последовательности действий управляющих. Мухина отмечает, что, как правило, сначала подают заявления о признании сделок недействительными — здесь короче срок исковой давности и проще доказывать. Уже потом — требования о привлечении к субсидиарной ответственности или о взыскании убытков.
К моменту, когда суд доходит до спора о субсидиарной ответственности, дело по оспариванию сделки обычно завершено, акты вступили в силу, а управляющий обязан провести инвентаризацию дебиторской задолженности и реализовать ее. В итоге к моменту рассмотрения спора по существу реституционные требования к КДЛ могут быть уже проданы с торгов, и должник перестает быть материальным истцом по этим солидарным требованиям в связи с состоявшейся уступкой.
По словам Мухиной, цессионарий, выкупивший такое требование, может просто не проявить интереса к дальнейшему спору о субсидиарной ответственности, а без истца рассмотрение дела становится невозможным. Это создает риск, что КДЛ избежит ответственности: заинтересованному лицу проще выкупить реституционное требование (его сумма обычно меньше потенциальной субсидиарной ответственности) и затем просто бездействовать. Эксперт считает, что для снижения таких рисков Верховному суду следует обобщить практику и установить детальные критерии определения солидарности требований с примерами. Кроме того, она предлагает прямо указывать в судебных актах информацию об иных солидарных требованиях, как ВС уже делал в определении по делу № А53-1203/2016.
Суды исходят из того, что продавать требования к солидарным должникам единым лотом безопаснее и что это соответствует логике солидаритета (дело № А23-2096/2015). Верховный суд прямо указывает, что изолированная уступка одного из таких требований может нарушать саму природу солидарной ответственности, где кредитор вправе выбирать, с кого взыскивать долг. Это подтверждают и свежие акты, например постановления АС Московского округа от 2 июня 2025 года по делу № А40-124770/2017 и от 20 июня 2025 года по делу № А40-99793/2023.
Но раздельная продажа все же возможна, если она обоснована и правильно оформлена. Закон этого не запрещает. В таком случае нужно прямо указать, что уступка изолирована, и разъяснить участникам торгов последствия исполнения обязательства в пользу другого цессионария. Кроме того, Мухина подчеркивает, что прозрачность условий и согласие «осознанных» покупателей снижают риски споров. При таком подходе цессионарии смогут добросовестно взаимодействовать между собой и разделение прав не станет проблемой.
Выплата вознаграждения и компенсация расходов арбитражного управляющего относятся к текущим платежам и погашаются за счет имущества должника, а при его недостаточности — за счет заявителя по делу или контролирующих лиц. При привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности эти расходы входят в ее состав.
Такие требования носят солидарный характер: они обслуживают единый экономический интерес — покрытие расходов на процедуру банкротства. Поэтому если субсидиарное требование продано на торгах, а в его составе уже учитывались расходы управляющего, то он теряет возможность повторного взыскания этих сумм с заявителя или КДЛ, поясняет Ларина.
Верховный суд подтвердил, что, уступая требование к КДЛ, кредитор по общему правилу передает и солидарные требования, включая вознаграждение управляющего и расходы на процедуру (дела № А14-15213/2016, № А40-7356/2021).
Чтобы не лишиться права на оплату труда и расходов, управляющему следует заранее оценить цену уступки: она должна покрывать хотя бы первую очередь текущих платежей, советует Ларина. При недостаточности средств управляющий обязан своевременно обратиться с требованием к заявителю по делу. ВС разъяснил, что для такого обращения не требуется завершения исполнительного производства и достаточно обоснованно указать на очевидную недостаточность имущества должника (дело № А21-8559/2016).
Пробелы в практике и регулировании
Сейчас регулирование солидаритета в банкротстве остается разрозненным. Мухина считает, что, несмотря на активное развитие подходов ВС, единой системы критериев до сих пор нет. Ни управляющие, ни кредиторы, ни нижестоящие суды не всегда одинаково понимают, какие требования считать солидарными и как ими распоряжаться. По ее словам, Верховному суду нужен специальный обзор, аналогичный обзору практики по субординации. В нем следует четко прописать признаки солидарных требований и привести конкретные примеры. Сейчас используется критерий «удовлетворения одного экономического интереса», но он не всегда дает однозначный ответ. Например, непонятно, считать ли солидарными требование о взыскании судебной неустойки за отказ директора передать документы и требование о привлечении его к субсидиарной ответственности за ту же непередачу документации.
Думаю, что нас ждет еще целый пласт практики на тему регрессных требований контролирующих лиц друг к другу. Раньше «разборки» КДЛ между собой были никому не интересны, но очевидно, что в перспективе эта тема станет актуальной.
Кроме того, Мухина видит пробелы в регулировании одновременного включения в реестр реституционного требования и требования о субсидиарной ответственности. Практика здесь расходится. Так, в Рекомендациях Научно-консультативного совета при АС Северо-Кавказского округа от 14 июня 2024 года указано, что можно включить в реестр только долю субсидиарного требования в части, превышающей сумму реституции, а остальное производство прекратить.
Мухина считает, что такой подход создает проблемы:
- появляется риск противоречивых выводов судов о размере субсидиарной ответственности;
- формируется видимость частичного погашения субсидиарной ответственности, что может сбивать с толку при продаже дебиторки;
- нарушаются права кредитора и других субсидиарных ответчиков.
По словам эксперта, может возникнуть ситуация, когда дело о банкротстве КДЛ завершается и его освобождают от реституционного долга, а обязанность по субсидиарной ответственности сохраняется, но уже в уменьшенном объеме. При этом обязательства других субсидиарных должников остаются неизменными. Это пример того, как отсутствие единых правил приводит к искажениям и рискам для участников процедур.
