Практика последних лет показывает: Суд ЕС может признать санкции незаконными или необоснованными, но к снятию ограничений это зачастую не приводит. Совет ЕС не исполняет судебные решения, и подсанкционные лица оказываются в вечной гонке, оспаривая все новые и новые продления. Это связано с длительными судебными разбирательствами и общим порядком работы Совета ЕС. При этом есть и успешные примеры делистинга, но на результат часто влияет политический аспект и недостаток доказательств. Разобрали с юристами последние споры и узнали, что делать, если ограничения все же не снимают.
Как проходит оспаривание санкций ЕС
Для оспаривания включения в санкционный список ЕС можно использовать два пути: административный пересмотр и судебное обжалование. В первом случае нужно обращаться в Совет ЕС с запросом об исключении. Но по словам старшего юриста DelcredereАртема Касумяна, как правило, Совет ЕС не склонен пересматривать свою позицию добровольно. Это подтверждает и советник BGP LitigationМария Удодова. «На практике этот механизм часто остается формальностью», — говорит юрист. Но административный порядок иногда нужно запустить для подготовки к судебному обжалованию. Например, можно запросить санкционное досье, указывает советник VERBA LEGALМарат Самарский.
Для начала судебного процесса истцу нужно подать иск в Суд общей юрисдикции ЕС (General Court) в Люксембурге, рассказывает партнер FTL AdvisersИгорь Кузнец. Чтобы сделать это, у лица есть два месяца и десять дней после введения санкций. Судебное обжалование считается основным инструментом оспаривания введенных санкций. Так, Суд ЕС регулярно указывает, что Совет ЕС не обосновал в должной мере решение о введении или продлении санкций, тем самым нарушив нормы о бремени доказывания, рассказывает Удодова.
При этом судебное обжалование нельзя назвать результативным. Согласно статистике Lansky, Ganzger, Goeth & Partner, с 2022 года по 2024 год санкции наложили в отношении 76 российских бизнесменов и членов их семей. Всего 42 из них пытались оспорить соответствующие нормативные правовые акты в Суде ЕС. И только по 16 делам решения были в пользу заявителя (по первой инстанции). Еще меньше человек исключили из санкционного списка. Всего с 2022 года по 2024 год из 42 человек, обжаловавших санкции Евросоюза, Совет ЕС исключил из списков восемь: Никиту Мазепина, Сергея Мдоянца, Аркадия Воложа, Фархада Ахмедова, Александра Шульгина, Григория Березкина, Ольгу Айзиман и Саодат Нарзиеву. При этом, например, Мазепину пришлось получить шесть решений Суда ЕС в свою пользу, прежде чем Совет исключил его из санкционного списка.
Даже успешное судебное оспаривание персональных санкций ЕС все чаще оказывается пирровой победой. Система демонстрирует глубокий кризис, при котором решения Суда ЕС систематически игнорируются, а лица годами остаются в «санкционном лимбе».
Судебное решение не значит снятие санкций
Судебный процесс и решение в пользу заявителя не ставят точку в снятии санкций — часто лица остаются в санкционных списках, а Совет ЕС не исполняет решения Суда ЕС, продлевая санкции снова и снова. Например, Дмитрий и Галина Пумпянские успешно оспаривали санкционные акты ЕС три раза (дела № T-737/22, № T-740/22, № T‑272/24, № T‑1108/23, № T-541/24). Но Совет ЕС продолжает включать супругов в санкционные списки. С подобной проблемой столкнулась и дочь главы «Транснефти» Майя Токарева, хотя Суд ЕС также три раза отменял санкции в отношении нее (дела № T-744/22, № T-269/24 и № Т‑295/25). По состоянию на 12 сентября она до сих пор в санкционных списках.
Дело в том, что решения Суда ЕС не предусматривают автоматического исключения из санкционных списков — это остается в компетенции Совета ЕС, указывает Удодова. Суд может лишь постановить, что уже наложенные санкции признаются ничтожными постфактум и отменяются за прошедший или текущий период, объясняет глобальный партнер, руководитель отдела по работе с Россией и странами СНГ Lansky, Ganzger, Goeth & Partner Анна Цайтлингер. То есть Суд ЕС не может запретить Совету ЕС вводить новые ограничения против конкретного лица, а его решения отменяют, по сути, старые акты. И в этом случае проявляется еще одна проблема — сроки.
Судебное рассмотрение длится 18–24 месяца, а санкции обновляются каждые полгода. Поэтому Совет ЕС часто успевает принять новый акт, который не был предметом рассмотрения суда. Таким образом, к моменту аннулирования старого акта санкции уже действуют на основании нового акта.
По словам юристов, Совет ЕС часто продлевает санкции, особо даже не меняя аргументацию или добавляя минимальные дополнительные обоснования. «Это позволяет формально не нарушать решение суда, но фактически сохранить санкции в силе», — говорит Удодова. Но Самарский уточняет: если это сделано искусственно, а в протоколе заседания Совета и в санкционном досье просто нет новых оснований, то это будет предметом разбирательства в Суде ЕС в новом процессе. Более того, при оспаривании санкций Совет ЕС выступает в двух ипостасях: как сторона судебного разбирательства и одновременно как законодатель. «Условно, один и тот же человек делает заметки на судебном заседании, а потом оформляет их в новые санкции», — объясняет Цайтлингер. Кроме правовых оснований продления санкций, Совет ЕС может искусственно затягивать отмену санкций через снятие этого вопроса с повестки дня и ссылаться на нехватку времени для рассмотрения, рассказывает Самарский. И всегда есть политический аспект.
Санкционная политика ЕС — это не только юридический, но и политический инструмент. Судебная и политическая логика не всегда совпадают: если, по мнению Совета ЕС, политический контекст остается прежним, он может затягивать с исполнением решений суда или формально обходить их.
Так, для снятия санкций нужно решение всех 27 стран — членов ЕС. В некоторых случаях принятие решений блокируют отдельные страны. Например, Латвия не раз выступала против снятия санкций с бизнесменов Петра Авена и Михаила Фридмана.
Последние положительные примеры оспаривания санкций
Хотя, как указывает Цайтлингер, в ЕС есть «вечный двигатель» санкций, некоторым удается добиться окончательного исключения из санкционных списков. Одним из таких недавних примеров стало дело Павла Езубова.
Езубов — бизнесмен и двоюродный брат Олега Дерипаски. У него было два успешных разбирательства, где Суд ЕС отменил нормативные правовые акты о продлении санкций. В первом деле Суд ЕС указал, что для введения санкций недостаточно только родственных связей и нужны доказательства, что человек получает настоящую и значительную выгоду от другого подсанкционного лица (дело № T-741/22). А Совет ЕС это не доказал. В июне Суд ЕС пришел к такому же выводу, указав, что Совет просто повторил те же доводы, что и в первом деле, хотя должен был предоставить новые убедительные доказательства (дело № T-273/24). Спустя несколько месяцев, в сентябре, Езубова исключили из европейских санкционных списков.
По словам управляющего партнера Campa Avvocati Массимо Кампа, который вместе с коллегами представлял интересы Езубова в Суде ЕС, решающим фактором для делистинга стали именно судебные решения в пользу заявителя. «Они подорвали юридическую основу включения Езубова в санкционные списки», — говорит юрист. Кузнец тоже обратил внимание на несостоятельность доказательственной базы Совета ЕС. «В отличие от других случаев Совету ЕС, вероятно, не удалось оперативно найти достаточно убедительных новых доказательств того, что Езубов продолжает активно поддерживать российское правительство или получает от него выгоду», — предположил юрист.
Наша стратегия заключалась в последовательном и систематическом опровержении каждого из аргументов Совета ЕС. В итоге в его доказательной базе обнаружились пробелы, а простого повторения одного и того же недостаточно. Без новых и убедительных доказательств санкции нельзя вводить — отсюда и исключение из списка. Иначе говоря, санкции подлежат судебному контролю, носят временный характер, и это не вечный политический ярлык.
Но Касумян предполагает, что ключевое значение в деле Езубова имеет политический, а не юридический аспект санкций. А по мнению Цайтлингер, для делистинга важны оба фактора: значимость снятия санкций с отдельных лиц для санкционного режима и слабая доказательная база.
Другой успешный пример — это делистинг из санкционных списков бывшего генерального директора, председателя правления «Еврохима» и руководителя «Сибирской угольной энергетической компании» Владимира Рашевского. Он оспорил сразу несколько листингов, сумев доказать, что больше не занимает руководящие должности в указанных компаниях (дело № T-739/22). По словам Цайтлингер, которая вместе с коллегами сопровождала Рашевского, здесь Совет ЕС отказался от продления санкций тоже из-за истощения аргументов и доказательств в процессе обжалования.
Как показывает практика, чаще всего Совет принимает решение об исключении лиц из санкционного списка, если приходит к выводу о слабости его дела с юридической точки зрения. Причины, по которым исключения из списков — это нечастый сценарий, заключаются в широком праве усмотрения Совета и в достаточно узком количестве факторов, способных убедить Суд ЕС признать решение Совета ошибочным.
Учитывая такую тенденцию, юристы обращают внимание на изменения в санкционных регламентах, которые, по сути, перекладывают бремя доказывания с Совета ЕС на истцов. Пока неясно, как будет развиваться практика обжалования с учетом нового правила. «Но если Суд ЕС поддержит смену концепции со стороны Совета ЕС, то оспаривание санкций станет существенно сложнее», — предупреждает Касумян.
Какие варианты остаются, если санкции не сняли
Если лицо получило судебное решение в свою пользу, но его все равно не исключают из санкционных списков, то есть несколько вариантов дальнейших действий. Первый — это повторное судебное обжалование. «Часто стратегия заключается именно в последовательных исках, в результате чего Совету ЕС становится сложнее игнорировать решения», — говорит Удодова. А по мнению Самарского, это и вовсе неизбежно в текущих реалиях. С этим согласен и Кампа. По его словам, стоит оспаривать каждый листинг и продление санкций как через Совет ЕС, так и через Суд ЕС. Но в таком случае заявителям нужно быть готовыми к растягиванию судебного процесса и серьезным судебным издержкам. «Качественное представительство начинается от €500 000, и это без учета расходов на сторонних экспертов и прочее», — рассказывает Самарский.
Кроме этого, можно добиваться исполнения решений Суда ЕС через обращения к Совету ЕС. По мнению Кампа, взаимодействие с Советом — это ключевой инструмент. Во-первых, органу можно подсветить правовое и практическое значение судебного решения и попробовать убедить его, что нет большого смысла спорить дальше, объясняет юрист. Во-вторых, дополняет Самарский, есть возможность оспаривать факты из досье подсанкционного лица с помощью исков о защите чести и достоинства.
Еще один вариант — это работа со странами ЕС. Одни страны блокируют делистинг, а другие могут, наоборот, выступать против продления санкций и предлагать исключение из санкционных списков. Например, Венгрия, Словакия и Люксембург не раз предлагали снять санкции с Авена и Фридмана. Но такой вариант требует очень много усилий и применим не во всех случаях.
Текущая практика и складывающиеся тенденции не могут не вызывать ощущение бессмысленности — юридическая победа часто разбивается о политические реалии. «Тем не менее, других выходов, кроме этой методичной и системной работы, просто нет. И упорство в итоге вознаграждается уже реальной победой — снятием санкционных ограничений Советом ЕС», — заключает Самарский.
