Россия активно развивает торговые и инвестиционные отношения со странами Ближнего Востока и Северной Африки. И юристы, сопровождающие такие соглашения, задаются вопросами о том, как правильно составить договор, какие положения туда стоит включить и к чему нужно быть готовым, если дело дойдет до арбитражного разбирательства. Эксперты из разных стран, в том числе из России, поделились практическими советами и рассказали, на что обратить внимание в первую очередь, как влияет английское право и как суды рассматривают санкции.
На сессии «Разрешение споров, связанных с энергетическими интересами России на Ближнем Востоке: практические стратегии для юристов и экспертов», организованной международной экспертной группой Masin на Дубайской арбитражной неделе, юристы рассказали об особенностях разрешения споров в энергетическом секторе с участием России.
Начал дискуссию глава практики арбитражных разбирательств Crescent Petroleum Фарис Насралла. Он отметил, что сейчас Россия заключает множество инвестиционных соглашений и сотрудничает с ведущими арабскими государствами, особенно с теми, кто переживает переходный период. Некоторые из таких соглашений привели к созданию нескольких совместных предприятий с участием российских и арабских компаний. Кроме этого, есть меморандумы о взаимопонимании, в частности касающиеся ядерной энергетики, с Марокко, Алжиром, государствами Северной Африки. Такая ситуация и стремление России найти новых партнеров и рынки сбыта понятна, учитывая условия, в которых страна находится на международной арене, заявил Насралла. Но рано или поздно некоторые из этих соглашений приведут к спорам. Поэтому нужно учитывать очень многие нюансы как при заключении договоров, так и при подготовке к арбитражу.
О некоторых из них рассказал партнер Дякин, Горцунян и Партнеры Дмитрий Дякин. По его словам, первый вопрос, который нужно решить, — это санкционный комплаенс. И сделать это стоит уже на этапе составления договора. «Каждый контракт должен начинаться с четкого понимания того, что мы называем российской связью, то есть кто участвует в сделке, куда будут поставляться товары, как будут производиться платежи», — объяснил Дякин.
Недостаточно полагаться на общие формулировки в договоре, которые касаются действий правительства или каких-либо юридических препятствий. Сторонам необходимо включать в соглашения четкие положения о санкциях, которые прямо отражали бы их риск и в сделке.
Вторая проблема — это платежные ограничения. Для ее решения стоит искать альтернативные маршруты, которые исключали бы проблемные элементы из всей цепочки операции. Кроме этого, много вопросов вызывает сам механизм разрешения споров. «Например, российский суд теперь может отказаться признавать арбитражное решение, поскольку один из арбитров в трибунале был из недружественной страны. Поэтому если вы хотите, чтобы арбитражное решение признали и исполнили в России, то нужно дважды подумать, прежде чем кого-то назначать в качестве арбитра», — объяснил Дякин.
Затем эксперты обсудили, какие положения стоит включать в соглашения об энергетическом проекте с участием российских сторон и компаний из региона MENA. По словам партнера Адвокатское Бюро ЕПАМ Евгения Ращевского, все будет зависеть от опыта, который есть у юристов в разных юрисдикциях. «Учитывая то, что сейчас известно о регионе MENA и его правовых системах, конечно, мы бы выбрали в качестве приоритетных юрисдикций DIFC и ADGM. Они были бы в нашем шорт-листе, как и Гонконг», — поделился спикер.
После этого Пол Ки, член Essex Court Chambers, отметил, что до сих пор есть много договоров, которые регулируются английским правом. И даже когда стороны не выбирают английское право напрямую, они выбирают правовые системы, близкие к нему, например законодательство Сингапура или Гонконга. В таких случаях арбитраж может быть больше связан с людьми, чем с регулированием, а потому нужно понимать, как мыслят английские юристы. То же самое относится и к арбитрам.
Пока в арбитражах участвует большое количество английских арбитров, это косвенно влияет на разбирательства и иногда требует участия кого-то, кто знает, как английское право подходит к решению определенных вопросов, даже если это не применимое право.
Эту тему продолжил Насралла, затронув проблему выбора и назначения арбитров. Он подтвердил, что российские стороны по-прежнему тяготеют к английскому правопорядку, что может быть связано с тем, как исторически развивались связи между Россией и Великобританией. Он уточнил: «И даже когда российские стороны приезжают в Дубай и ОАЭ, они все равно отдают предпочтение DIFC и ADGM — юрисдикциям общего права». Но по его словам, в такой ситуации важно понимать, какой арбитр не будет настроен против российской стороны.
Несмотря на высокий уровень враждебности по отношению к ним, российские стороны по-прежнему хотят назначать арбитров, которые разбираются в английском праве. Поэтому они готовы буквально «копаться в их мусоре», чтобы исключить какую-либо предвзятость, чем пробовать что-то новое.
Дальше спикеры обсудили, как суды понимают и оценивают санкции. Дякин обратил внимание, что стороны из западных стран ссылаются на санкции как на форс-мажор, но российские суды такой аргумент не принимают, потому что санкции в целом считаются незаконными. В зависимости от юрисдикции неисполнение договора из-за санкций также может рассматриваться как фрустрация, невозможность или незаконность исполнения, добавил Ки. Более того, российские стороны могут сослаться на ст. 248.1 АПК, и дело будет рассмотрено российским государственным судом, а не арбитражем. Но Ки подчеркнул, что большинство трибуналов следуют идее, что слушания должны проводиться там, где российским сторонам было бы удобно присутствовать лично. Один из возможных вариантов — это страны региона MENA.
Я еще не встречал примеров, когда суды региона MENA приводили бы в исполнение решения, вынесенные расположенными в ЕС трибуналами в отношении российских сторон и затрагивающие санкции. Это дает надежду, особенно российским сторонам, и подтверждает общее представление об этом регионе как о беспристрастной и сбалансированной юрисдикции.
