Действующий председатель (или иначе — президент) Европейского суда по правам человека Дин Шпильман родился в Люксембурге, изучал право в Католическом университете Лувена в Бельгии, а потом продолжил свои штудии в Фитцуильям-колледже британского студенческого городка Кембридж. Получив диплом, молодой специалист вернулся в Люксембург, где стал работать в адвокатской конторе, а через несколько лет начал читать лекции в университете — том, где прежде сам был студентом. До 2004 года он занимался адвокатской практикой и преподавал в университетах Бельгии, Люксембурга и Франции.
24 июня 2004 года Шпильман стал судьей ЕСПЧ от Люксембурга, и с тех пор звезды европейского флага благосклонно наблюдали за тем, как он уверенно поднимался все выше. В 2011 он стал председателем Пятой секции Страсбургского суда, в 2012 году был избран вице-президентом, а немногим позже, в том же году, — президентом Европейского суда по правам человека.
О прошлом
В университете я изучал публичное международное право. А в международном праве одним из самых важных соглашений является, конечно, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. В качестве практикующего адвоката я занимался уголовным правом, я преподавал уголовное право в университетах. Словом, совершенно естественно, что защита прав человека стала для меня одной из наиважнейших сфер, которой я всегда оставался предан. Возможно, это одна из причин, почему я стал судьей в Европейском суде по правам человека.
Мой отец был судьей здесь, в Европейском суде по правам человека, а до этого работал генеральным прокурором [Люксембурга]. Он всегда рьяно защищал права заключенных, арестантов. Очевидно, что в какой-то мере на меня повлияла семейная традиция.
На самом деле я довольно скоро понял, что основные права занимают междисциплинарное положение и они имеют отношение ко всем отраслям права. Так что, вполне закономерно, мои научные исследования сконцентрировались на этом предмете.
О ЕСПЧ
Очевидно, что суть прав и свобод, отраженная в Конвенции, не высечена в камне на века. Она должна эволюционировать в гармонии с юридическим, социальным и научным прогрессом. Такая гибкая интерпретация конвенции позволяет запечатленным в ней нормам соответствовать потребностям, которые порождает сложный процесс развития европейских стран. Иными словами, суд не может изобретать новые права. В его компетенции лишь модернизировать права, обеспеченные Конвенцией и ее протоколами.
Граждане должны уважать основные права человека в обыденной жизни. В странах, которые недавно присоединились к конвенции, еще предстоит проделать большую работу, состоящую в первую очередь в выработке нового мышления. Необходимо укрепить культуру защиты прав человека. Но это долгий процесс.
Работа [Страсбургского] суда это, несомненно, история успеха. Наши решения изменили европейское право. Ни одна сфера не избежала влияния Конвенции.
Мы никогда не применяли двойные стандарты.
Сложно выделить какой-то один случай [среди дел ЕСПЧ]. Было множество очень важных дел, в принятии решений по которым я имел честь участвовать. Просто чтобы продемонстрировать вам один-два примера — "Салдуз против Турции". Это было одно из самых важных дел, касающихся права на предоставление защитника в суде и на присутствие адвоката во время первого допроса. Другое знаковое дело касается, конечно, антитеррористического законодательства — дело "Саади против Италии". В данном случае суд обратил внимание на то, что ни при каких условиях человек не должен подвергаться жестокому обращению, даже в контексте борьбы с терроризмом.
Если страны — участники конвенции будут с большим рвением выполнять свои функции, в будущем к нам будет поступать меньше жалоб.
В незначительных вопросах проявляется обратная пропорциональность в отношениях между свободой усмотрения государства в той или иной сфере и степенью готовности к консенсусу, которая может быть определена при помощи сравнительного и/или международного права. Этот подход не лишен противоречий, но я настаиваю, что стремление к консенсусу может узаконить новое прочтение судом конвенции и упростить ее адаптацию к внутригосударственной правовой системе.
Мы принимаем усиленные меры предосторожности и абсолютно уверены, молодые юристы преданы работе в суде и привержены выработанным принципам. Результаты исключительно положительные. У нас не бывает проблем, связанных с неподобающим поведением, напротив, мы счастливы, что у нас в суде такие результативные сотрудники.
Как бывший адвокат, я особенно болезненно реагирую на критику в отношении немотивированных отказов в рассмотрении дел. Но даже если ситуация не вполне удовлетворительная, думаю, что эта та цена, которую приходится платить за дальнейшее функционирование системы. Средства, которыми располагает суд, не позволяют нам мотивировать десятки тысяч решений об отказе, которые мы принимаем каждый год.
Упрек в том, что суд "недалеко ушел", часто столь же необоснован, как упрек в том, что суд "зашел слишком далеко".
О сделанном
Наша система защиты прав человека уникальна, это очень могущественная система.
Я думаю о правах обвиняемых, я думаю о правах заключенных, о правах меньшинств. Во всех этих разнообразных сферах суд изменил повседневную жизнь. Это главное достижение нашего суда.
Наш суд, в соответствии с нашим прецедентным правом, применяет конвенцию как живое и развивающееся средство. Конвенцию нужно интерпретировать в свете изменяющихся в Европе событий. Понятно, что наши решения порой вызывают критику, но это неизбежно.
О правах человека и музыке
Я думаю, между музыкой и правами человека прослеживается отчетливая связь. Свобода самовыражения, пожалуй, наиболее подходящая статья Конвенции в том, что касается музыки. Но музыка может создавать угрозу правам человека, например когда ее недостойно используют для пыток. Это уже создает определенные сложности.
Я, разумеется, предпочитаю органную музыку, ведь я сам играю на органе. Один из моих любимых композиторов — Бах, но мне также очень нравится английская органная музыка.
Я ни в коем случае не считаю себя первой скрипкой. В действительности, как вы знаете, когда большой оркестр собирается играть произведение, первая скрипка задает тон, позволяя другим участникам оркестра настроить инструменты. Здесь, в суде, председатель не задает это настраивающее на общий лад "ля". В ходе разбирательства он берет слово последним, выслушав всех своих коллег. Зато председатель руководит аудиторией и прениями, в звучании которых первым вступает судья-докладчик — наш солист, некоторым образом, — за ним национальный судья, а потом и все остальные судьи, которые по очереди исполняют свою партию.
О себе
Это правда, что я хочу включить мои председательские полномочия в общую непрерывную цепочку. Это в порядке вещей. Международное право покоится на непрерывности и традиции. Со всем смирением председатель должен помнить, что ему предшествовали выдающиеся личности и что за ним последуют другие судьи, которые займут это престижное место. Его хлопоты, таким образом, должны быть в первую очередь направлены на то, чтобы содержать суд в настолько совершенном порядке, насколько это в его силах. Суд был и останется прежним, это и есть непрерывность. Снова обращаясь к музыкальной метафоре, можно сказать, что авторитет оркестра создается за счет поддержания его исполнительского мастерства в течение долгого времени, а не благодаря одному только дирижеру, которого может сменить другой через несколько лет.
Использованы материалы BBC, Deutsche Welle, Le Quotidian, CREDOF, а также Европейского суда по правам человека.
