Жак Вержес — вероятно, самый противоречивый юрист в мире. Выбирая в качестве клиентов кровавых диктаторов, террористов и нацистских преступников, он заслужил от прессы прозвище "адвокат дьявола", а свою автобиография назвал при этом "гениальный ублюдок".
Вержес родился во Вьетнаме в 1925 году. Его мать была вьетнамкой, а отец — французом. Во время Второй мировой войны он уехал в Европу сражаться в рядах французского сопротивления. Право Вержес изучал в Сорбоне, где, что интересно, учился вместе с Пол Потом, а адвокатом стал в 30 лет. На весь мир его прославило дело Джамили Бухиред, алжирской террористки, взорвавшей кафе, переполненное французами, которых она считала оккупантами. Бухиред приговорили к смертной казни, но позже, после развернутой Вержесом кампании в СМИ, помиловали, а спустя несколько лет и вовсе освободили. В итоге террористка и адвокат поженились.
В начале 1970-х Вержес исчез, а объявился лишь спустя 8 лет. Никто так и не выяснил, где он был и чем занимался. Самая популярная версия — участвовал в построении режима "красных кхмеров" в Камбодже вместе с Пол Потом, но были и другие, например, — проходил в КГБ курс по дестабилизации политической обстановки.
Вернувшись из небытия, Вержес продолжил защищать террористов (самым известным из них стал Ильич Рамирес Санчес — "Карлос Шакал"), палестинских сепаратистов, а также нацистского преступника Клауса Барбье, известного под прозвищем "лионский мясник".
В последние годы большими делами адвоката стали консультации Саддама Хусейна и Слободана Милошевича, а также участие в процессе все тех же "красных кхмеров".
О детстве, армии и начале карьеры
Мои детские воспоминания связаны со страной, где цветные люди должны были отходить в сторону, когда по улице шли европейцы.
Воевать мне казалось делом более чем рискованным, но того стоящим, тем более война велась под командованием генерала, приговоренного к смерти. [Вержес сражался под командованием Шарля Де Голля.]
Я мог наскочить на мину и остаться кастрированным – это был один самых больших моих страхов.
Единственное ранение во время войны я нанес себе сам, когда открывал ножом устриц.
Когда я в первый раз был общественным защитником, передо мной оказался мелкий преступник. Я сказал себе: "Этот тип – это я. Могу ли я сделать тоже самое, что и он, окажись я в схожей ситуации?" Тогда я понял, что это мое призвание.
О деле Джамили Бухиред
Они [обвинение] были не способны понять нас [защиту], но мы могли понять их, видеть как поворачиваются их маленькие мозги.
Когда в суде французская публика начала кричать мне: "Китаец! Китаец!", я обратился к судье: "Ваша честь, должен ли сказать этим людям, что когда их предки ели желуди в лесу, мои уже строили дворцы?"
На том суде у меня родилась идея "разрушительной защиты". То есть судья, например, скажет "вы француз", а обвиняемый скажет "я алжирец", судья скажет "вы член банды злоумышленников", обвиняемый скажет "я член ассоциации сопротивления", судья скажет "вы совершили преступление", а ему в ответ — "я казнил предателя". Тогда становится ясно, что никакой диалог невозможен.
Один из французских адвокатов спросил меня, дорожу ли я жизнью своей доверительницы. Я сказал, что больше, чем своей. Тогда он посоветовал мне всколыхнуть общественность.
Если бы хотя бы один из подсудимых был казнен, я бы мстил. Я мог добиться встречи с одним из высокопоставленных французских чиновников, и я воспользовался бы моментом и убил его. Только тогда я мог бы жить в мире с самим собой.
О сути судебного разбирательства
В суде далеко не всегда нужно говорить правду, вы и сами это знаете.
Хороший процесс, он как пьеса Шекспира – произведение искусства.
Красоту судебного процесса можно оценить только спустя некоторое время после приговора. По шлейфу, который будет тянуться за ним.
В каждом процессе перед публикой разворачивается драма, дуэль между защитой и обвинением. Каждая сторона рассказывает историю, которая не обязательно является правдой, но теоретически возможна. В конце кого-то признают победителем, но это не имеет никакого отношения к справедливости.
Суд – это магическое место, это коробка с сюрпризами.
Я верю, что у каждого есть право на справедливый суд вне зависимости от совершенных преступлений.
Судьи похожи на поваров, которые не любят, когда другие смотрят, как они готовят.
О своих знаменитых клиентах
Между нами возникли чувства, но мы целомудренно скрывали это до освобождения Джамили.
В студенческие годы я дружил с Салотом Саром, который позже начал звать себя Пол Потом. Он обожал поэзию Артюра Рэмбо, его до глубины души трогали его стихи. А еще он не был лишен чувства юмора.
Если бы Клаус Барбье попросил меня заявить о превосходстве арийской расы во время последнего слова, я бы отказался. Я же мэтр Вержес, а не оберштурмфюрер.
Я ношу память о каждом клиенте внутри себя.
Алкоголь запрещен в тюрьмах, но я нашел способ передавать его тем клиентам, кто просил меня об этом. Мороженное в передаче я поливал арманьяком.
Публика любит развешивать ярлыки "монстр". Но монстров не существует, так же как и абсолютного зла. Мои клиенты – такие же люди с двумя руками, двумя глазами и своими эмоциями. Именно это делает их столь зловещими.
Что отличает человека от животного, так это способность говорить от лица зла. Преступление – это символ нашей свободы.
О политике
Для меня Франция – это не колонисты, это – Монтень, Дидро и французская революция.
Власти США и Ирака связаны настолько, что нельзя судить одного правителя и не судить другого.
Я бы согласился защищать Гитлера, я бы согласился защищать бен Ладена. Я бы согласился даже защищать Буша-младшего, но только если он признает себя виновным.
В Камбодже не было никакого геноцида.
О профессии адвоката
Если вы попадете к доктору, который не выносил бы кровь, гной и раны, то это будет не тот человек, что вам нужен. То же самое и с адвокатом, который не любит преступников и диктаторов.
Спасибо моему ремеслу, я теперь знаю точку зрения террориста и полицейского, преступника и идиота, девственницы и нимфоманки. Это расширило мой кругозор.
Как адвокаты мы имеем огромное преимущество перед врачами – можем сказать человеку: "Я не хочу тебя защищать". Но если мы соглашаемся, то должны сражаться когтями, чтобы защитить его, используя закон и весь наш опыт.
О себе
Выбирая между псами и волком, я всегда буду на стороне волка, особенно, если он ранен.
От меня невозможно избавиться, начав против меня судебное разбирательство.
Весело, что в современном полицейском государстве никто не смог меня найти на протяжении 10 лет.
Когда уходишь в подполье, нужно прервать все связи, особенно с самыми близкими людьми. Я уничтожил все документы, срезал бирки с одежды и отказался от своей привычки курить трубку.
Вы знаете, я против судов Линча, хотя линчевание – свойственная людям вещь.
Я не способен ненавидеть.
Когда зовешь собаку, она приходит. Но я принадлежу к семейству кошачьих.
Использованы материалы Independent, Der Spiegel, Quotidien d’Oran, France24, Foreign Policy, Front Page Magazine, BBC, а также документального фильма "Адвокат Террора".
