Бывшая директор Департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева, главная фигурантка дела о хищении 3 млрд руб. во время продажи непрофильного имущества военного ведомства, на уходящей неделе закончила давать показания и отвечать на вопросы. Своей вины она не признала. Напротив, по ее словам, следователи нарушили закон, когда готовили доказательную базу обвинения.
Сегодня, 13 марта, в Пресненском райсуде Москвы закончила давать показания и отвечать на вопросы основная фигурантка по делу "Оборонсервиса" – бывший руководитель Департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева. Как считают следователи, именно она создала организованную преступную группу, которая в 2010-2012 годах в ходе распродажи непрофильных активов военного ведомства похитила из казны приблизительно 3 млрд руб. Васильевой инкриминируются 12 эпизодов преступлений: восемь по ч. 4 ст. 159 УК (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере – до 10 лет лишения свободы), один эпизод с тем же составом, но с учетом ст. 30 (покушение), а также по ч. 1 ст. 201 УК (злоупотребление полномочиями – до четырех лет лишения свободы), п. "в" ч. 3 ст. 286 (превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий – до 10 лет лишения свободы) и п. "а" ч. 3 ст. 174.1 (отмывание денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления – до пяти лет лишения свободы).
10 марта Васильева вышла за кафедру с внушительной стопкой бумаг, заявив, как признает предъявленные ей обвинения, и "хотела бы продемонстрировать, что нет не только состава, но и события преступления". По ее словам, она всего лишь защищала государственные интересы в полном соответствии с законом. "Обвинение вымышлено и надумано, основано на недостоверных свидетельских показаниях, полученных незаконным путем, на псевдоэкспертизах, касающихся проверки отчетов об оценке, якобы связанных с понижением стоимости имущества", – заявила она.
Васильева, как и бывший министр обороны Анатолий Сердюков, допрошенный ранее, много говорила о бедственном положении предприятий Минобороны. В июне 2007 года их суммарная кредиторская задолженность составляла 27 млрд руб. при "дебиторке" в 10 млрд руб. и фонде оплаты труда в 6 млрд. руб. Четверть всех предприятий, продолжала Васильева, обладали неудовлетворительной платежеспособностью, более 16 % находились на разных стадиях банкротства, около 8 % – в предбанкротном состоянии. По ее словам, дотационные вливания о стороны государства "бесконтрольно и нерационально" расходовались руководителями предприятий Минобороны, а чтобы исправить положение, они были акционированы, а "Оборонсервис" создан как управляющая компания, которая должна была руководить дочерними и зависимыми обществами (ДЗО) через советы директоров как это делалось в Росимуществе.
Но и это, если верить Васильевой, не помогло. "Минобороны на местах столкнулось с нежеланием выполнять решения советов директоров, их саботированием, заключением договоров без согласования и вопреки решениям советов. Такая ситуация, наносящая ущерб государству, сложилась почти везде", – говорила она. По ее словам, сложившееся положение дел неоднократно обсуждалось на совещаниях у Сердюкова и в итоге было принято решение о продаже активов. А перед Васильевой и ДИО поставили задачу "максимально быстро и эффективно проконтролировать [этот] процесс". При этом, подчеркнула она, решения о том, какие активы будут проданы, принимал министр обороны, но после внимательного изучения всех документов, среди которых был отчет об оценке и справка по окупаемости объекта, а также заключение правового управления Минобороны о соответствии всех документов действующему законодательству.
Она также сказала, что Сердюков торопил подчиненных и просил ускорить продажи, поскольку Вооруженным силам катастрофически не хватало финансирования. Только за электро- и теплоэнергию Минобороны задолжало больше 12 млрд руб., напоминала Васильева. "Это был единственно верный путь развития ситуации", – говорила она.
Прокурора Юрия Обухова интересовало, насколько целесообразной была сама идея реализации активов ДЗО. Васильева ответила, что, сокращение обслуживающих армию структур было рациональным, так как в результате военной реформы численность армии сократилась в пять раз. "На совещаниях Сердюков говорил, что в связи с реформой порядка 80 % объектов недвижимости, принадлежащих Минобороны, должно быть продано", – сказала она.
– Рассматривались ли другие способы использования имущества? – интересовало судью Татьяну Васюченко.
– Нам ставили задачу продавать активы ДЗО, за исключением тех, которые не подлежали продаже по личному распоряжению министра, – ответила Васильева до обеденного перерыва в первый "свой" день. А после него заявила, что ее неверно понимают. "СМИ предоставляют неверную информацию о том, что переношу свою вину на Сердюкова. Это не соответствует действительности, поскольку я не признаю свою вину. Значит, и переносить нечего. Его указания были законны. Все решения министра были обоснованы и разумны с юридической и экономической точки зрения. Я считаю Сердюкова одним из лучших министров обороны за всю историю Советского Союза и Российской Федерации", – провозгласила она.
"Я не была владельцем этих компаний"
Следствие считает, что Васильева была фактическим выгодоприобретателем по целому ряду сделок с активами "Оборонсервиса", которые продавались по заниженным ценам. Это недвижимость пансионата "Эллада" в местечке Пересыпь Темрюкского района Краснодарского края (3,12 га и строения, позднее снесенные), которая была продана ООО "СитиИнжиниринг" за 92 млн руб. – на 7,3 млн руб. дешевле реальной стоимости, комплекс 31-го государственного проектного института спецстроительства на Смоленском бульваре, купленный ООО "Теорема" за 1,6 млрд руб., по заниженной на 505 млн руб. цене, 70 % акций этого учреждения, которые ушли ООО "Вита Проджект" за 99,4 млн руб. вместо 1,58 млрд руб., а также здание магазина "Военторг" на Арбате, приобретенное этой же компанией за 115 млн руб. – на 27 млн руб. меньше реальной цены.
Васильева отвергает эти обвинения. Она назвала "абсурдной" версию следствия о том, что ей принадлежат фирмы "Теорема", "СитиИнжиниринг" и "Вита Проджект". "Свидетельские показания доказывают, что я не была знакома с акционерами и сотрудниками этих компаний, не была их владельцем", – не один раз сказала она.
Отрицала она знакомство и с ныне покойным бизнесменом Сергеем Амелиным, приятелем Сердюкова, которому принадлежала "Теорема". Известна ли подсудимой эта компания, интересовалась Васюченко.
– Она была на слуху в Минобороны, поскольку работала по строительным подрядам Департамента капитального строительства, – ответила Васильева и уточнила, что с Амелиным знакома не была, ни в каких отношениях с ним не состояла и не помогала в приобретении здания на Смоленском бульваре.
Единственная компания, задействованная в спорных операциях с активами Минобороны, к которой Васильева имела формальное отношение, – это ООО "Центр правовой поддержки "Эксперт", который выступал в роли агента при заключении сделок купли-продажи и получал за это комиссионные. Все суммы, которые были выплачены (более 100 млн руб. в общей сложности) следствие называет похищенными, поскольку, по его мнению, все покупатели были известны заранее.
Решение о том, что "Эксперт" будет выполнять эту функцию, по словам Васильевой, принял Сердюков, а затем оно было оформлено решением совета директоров "Оборонсервиса". Случилось это после того, как подсудимая представила бывшему министру обороны в качестве кандидата на пост гендиректора в какое-нибудь ДЗО гендиректора это компании Екатерину Сметанову, свою близкую подругу. Сейчас та тоже является фигурантом дела "Оборонсервиса", обвиняется в мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы), но, в отличие от Васильевой, свою вину признала, дала важные для следствия показания и ждет суда. По информации Сметановой, в ее обязанности входило только заключение договоров, а контролировала всю деятельность "Эксперта" и решала вопросы распределения прибыли Васильева.
Рассказать о своей роли в "Эксперте" главную фигурантку дела "Оборонсервиса" попросила прокурор Вера Пашковская, и подсудимая поведала, что в 2011 году Сердюков дал ей поручение рассмотреть возможность покупки этой компании "Оборонсервисом", а для понимания перспектив развития, профессионализма сотрудников и количества контрагентов – осуществить аудит. Первым делом Васильева, по ее словам, провела ряд собеседований с сотрудниками "Эксперта", после которых некоторые из них были уволены как "не имеющие необходимых для агентской работы базовых знаний".
Закончить аудит она не смогла из-за ареста Сметановой. По той же причине у Васильевой состоялся, по ее выражению, "неприятный разговор" с Сердюковым, так как "Эксперт" на момент отправки своего гендиректора в СИЗО имел в работе несколько десятков сделок и финансисты "Оборонсервиса" уже начали разрабатывать схему распределения будущей прибыли. Васильева сказала, что отчасти считала себя ответственной за произошедшее, несмотря на то, что предупреждала Сметанову о полковнике в отставке Борисе Мирошникове, который "проник на территорию Генштаба" и предпринимал "попытки провокаций". Именно от него гендиректор получила 6 млн руб., с которыми и была задержана.
Мирошников осужден. Преображенский райсуд Москвы приговорил его в особом порядке к трем с половиной годам колонии общего режима со штрафом в размере 300 000 руб. за покушение на мошенничество (ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК). По версии следствия, он и его подельник, другой отставной полковник, Александр Амбаров, также повинившийся и получивший аналогичное наказание, "заработали" на продаже четырех зданий "Военторга" по заниженной стоимости 16 млн руб., а 6 млн руб. передали Сметановой.
Только из-за "ответственности" Васильева, по ее словам, и осталась в "Эксперте" на правах консультанта. Гендиректором, владельцем или бенефициаром "Эксперта" она никогда не была, говорила подсудимая, и не вмешивалась в его хозяйственную деятельность, а просто координировала работу. И сразу же ушла из компании, когда та стала работать прозрачно, начав использовать для продаж электронную торговую площадку.
Отрицала она и то, что якобы давала Сметановой, как утверждает та, указания по реализации активов "Оборонсервиса". Как ДИО в целом, так и лично Васильеву в деятельности "Эксперта" главным образом интересовали сроки осуществления сделок, а в остальном, по ее словам, компания-агент сохраняла независимость от департамента, при этом работала эффективно – объем совершенных "Экспертом" сделок по реализации активов "значительно превышал аналогичные показатели ООО "МПС", второго агента "Оборонсервиса".
Подсудимая несколько раз сказала, что именно Сметанова искала покупателей и получала за это заслуженное агентское вознаграждение. "То что деятельность "Эксперта" не была фиктивной, подтверждается показаниями многих свидетелей!" – заявила Васильева и зачитала длинный список бывших сотрудников этой организации и тех, кто с ней работал.
А Сметанова в своих "обвинительных" показаниях, по словам Васильевой, сама себе противоречит, одновременно заявляя о том, что самостоятельно искала покупателей, и что "Васильева, наверное, сама назначала покупателя". "Так она лавирует между защитой и обвинением в рамках досудебного соглашения, – уверена обвиняемая. – В материалах дела нет ни одного доказательства, того, что документы по сделкам существовали до их заключения".
– Вы когда-нибудь планировали приобрести "Эксперт?" – спросила Васюченко.
– Когда Сметанова хотела продать "Эксперт" и вернуться в Петербург, я спросила, могу ли быть приобретателем. Та ответила "да, конечно", а потом взяла и продала компанию третьим лицам, – обиженно ответила Васильева. А по поводу того, что "Вита" была дочерней структурой "Эксперта", Васильева сообщила Васюченко, что узнала об этом только во время аудита, а на момент покупки акций 31-го ГПИСС и здания военторга не была в курсе. "Она, наравне с остальными приобретателями, покупала активы по цене, установленной оценщиками", – добавила она.
– Но Сметанова говорила вам, что собирается приобрести некоторые объекты? – уточнила Васюченко.
– Да, я на всякий случай сказала об этом Анатолию Эдуардовичу [Сердюкову], он не возражал. Главное, чтобы цена соответствовала рыночной.
Васильева говорила также, что по распоряжению министра для "стратегических инвесторов" – тех, кто заключал крупные сделки и был готов был купить больше одного объекта, мог предоставляться дисконт от рыночной оценки в 15 %. "Теорема", "СитиИнжиниринг" и "Эксперт" могли рассчитывать на эту скидку, но по отношению к ним дисконт не применялся, что, по мнению Васильевой, свидетельствует об отсутствии умысла при продаже им активов.
На вопрос Пашковской, давала ли она в феврале 2011 года распоряжение Сметановой составить список наиболее прибыльных активов "Оборонсервиса", Васильева ответила отрицательно. По ее словам, существовал только список всего имущества Минобороны, в рамках которого ДИО выделял ликвидные объекты. При этом "определение объекта как ликвидного" не означает, что он необходим для использования в целях министерства", подчеркнула подсудимая.
Приватизация "Эллады"
Особое место в обвинительном заключении в части Васильевой занимает продажа земли в Пересыпи. Следователи говорят, что он предназначался для отдыха Васильевой "с близкими друзьями". Подсудимая это пылко отрицала. "Я в санаториях Миноборон не отдыхаю, предпочитаю отдыхать в других местах", – заявила она. Не интересовалась она, по ее словам, и "конкретной стройкой", которая, по выражению одного из свидетелей, развернулись в Пересыпи еще до оформления документов. "О строительных работах мне, возможно, что-то говорили, но информации о каких-то нарушениях там не было, – рассказала она, отвечая на вопрос Васюченко. – Ничего о реальном положении дел с объектами недвижимости в Пересыпи я не знала".
И вообще на всех этапах приватизации "Эллады", по мнению Васильевой, все было совершенно законно. Российская Федерация действительно утратила право собственности на ее участок, однако ущерб ей нанесен не был, поскольку земля была включена в имущество ФГУП "Окружной материальный склад Московского округа ВВС и ПВО" (ОМС, позднее акционировано), и государство получило эквивалентый актив в виде соответствющей доли в уставном капитале. "Меня обвиняют в том, что государство перестало владеть участком, и этим ему был нанесен ущерб. Дальше можно ничего не объяснять!" – заявила она.
И дальнейшая продажа участка с баланса ОМС, по словам Васильевой, правомерна, так как Минобороны, после приобретения этой компанией прав на распоряжение участком, также могло поступить с ним по своему усмотрению. Приказ о продаже земли Васильева получила за подписью министра и с визой правового управления военного ведомства. "Это значит, что я обязана была подписать договор купли-продажи", – подчеркнула она.
Прокурора Антуана Богданова интересовало, по чьей инициативе проводилась передача недвижимости "Эллады" с баланса на баланс. Она ответила, что решение принимал лично Сердюков.
"Налицо фальсификация доказательств"
Следствие утверждает, что стоимость активов Минобороны, проданных в рамках сделок, фигурирующих в деле "Оборонсервиса", была занижена в результате давления на оценщиков. Васильева постаралась опровергнуть эти претензии. Судью Васюченко интересовало, как строились взаимоотношения подсудимой с оценщиками. Васильева ответила, что она лично с ними в своей деятельности никак не пересекалась. Все отчеты направлялись в отдел оценки ДИО, который проверял их. По словам Васильевой, она не оказывала, да и не могла оказывать никакого влияния на оценщиков, поскольку те несут ответственность за результаты своей работы – вплоть до уголовной.
Единственным случаем, когда оценщики получили указания, следовало из слов подсудимой, была оценка акций 31-го ГПИСС без учета имевшихся на счетах 942,9 млн руб., предназначавшихся для выплаты дивидендов акционеру – "Оборонстрою". По словам Васильевой, по решению министра дочерние и зависимые общества не должны были продаваться с остатками средств на счетах, так как в них всегда нуждались материнские компании. Однако вывод средств не влиял на рыночную стоимость актива, только на предмет продажи, подчеркнула она. "Других указаний, изменяющих цену, я не давала, на оценщиков не влияла, – уверяла Васильева. – Сметанова могла упоминать мое имя, используя авторитет, чтобы повлиять на скорость работы и увеличить эффективность продаж. Это является обычной практикой и на законность не влияет".
А вот следствие, по ее мнению, нарушило закон. По мнению Васильевой, при оценке стоимости акций 31-го ГПИСС, проведенной следствием, "налицо фальсификация доказательств и подготовка ложных заключений". "Рыночная" цена в 2,25 млрд руб. за 100 % минус одну акцию – это "среднее арифметическое значение стоимости акций, определенных экспертами доходным и расходным методами". Причем, оба метода, как считает подсудимая, применены с нарушениями массы правил, среди которых применение документов, отсутствующих в материалах дела, завышение прогноза доходов института, несоответствие анализируемых документов первичным документам бухучета, отражение в балансе средств и активов, уже не принадлежащих предприятию, игнорирование кредиторской задолженности, оценка не существующих нематериальных активов и так далее. Да и вообще оценщики, услугами которых пользовалось следствие, вызывают у Васильевой сомнения, поскольку их заключения "содержат множество фактических, логических, арифметических ошибок, что свидетельствует о некомпетентности, безграмотности и банальной заинтересованности оценщиков".
Она обратила внимание суда на то, что соответствие цен, по которым продавались объекты, рыночным, косвенно доказывает оценка, проведенная защитой. Компания Colliers International – мировой бренд №2 в области коммерческой недвижимости – провела оценку всех имеющихся в деле объектов и подготовила по ним заключения, которые есть в деле. По мнению экспертов, цены сделок завышены по отношению к рыночным.
"О нашей тесной связи речи быть не может"
Еще один из эпизодов, по которому обвиняют Васильеву, это хищении 102,5 млн руб. из 123,5 млн комиссионных за сделку по продаже филиалов ОАО "Главное управление обеспечения войск" ЗАО "Инвестстрой-15" в январе-феврале 2012 года. Якобы по указанию экс-директора ДИО они были легализованы с помощью фирм "Форс" и "Роникс-Плюс", купленных на имя Ирины Егоровой. Та соседствует на скамье подсудимых с Васильевой, обвиняется по п. "а" ч. 3 ст. 174.1 УК РФ (отмывание похищенных денежных средств – до пяти лет лишения свободы) и ч. 4 ст. 159 (мошенничество – до 10 лет). Следствие называет ее "казначеем преступной группы" Васильевой.
Эту версию подтверждают показания Сметановой и Динары Биляловой, еще одного экс-директора "Эксперта", которая стала сотрудничать со следователями. "[Егорова] снимала деньги для Васильевой, – заявила в суде последняя, а когда у нее спросили, почему она так решила, добавила: – Это подразумевалось. Егорова не могла для себя брать деньги. Все задания ей давала Васильева".
Егорова отрицает, что эти деньги шли Васильевой, и называет оговором показания Биляловой. А Васильева утверждает, что 123,5 млн руб., полученных от ГУОВ, оставались на расчетном счете "Эксперта". А на счета фирм "Форс" и "Роникс-Плюс" направлялись деньги из других источников. "Это было внутреннее дело "Эксперта", никаких указаний о перечислении средств я не давала", – заявила подсудимая. А отвечая на вопросы прокуроров о своей связи с "казначеем", Васильева напомнила, что Егорова устроилась на работу через интернет и к Минобороны не имела никакого отношения. "Поэтому о нашей тесной связи речи быть не может", – отрезала Васильева.
Обвинение в воровстве такой суммы абсурдно
Наряду с миллиардными обвинениями следствие предъявляет Васильевой и небольшие. По его версии, использование подсудимой служебного положения состояло в том, 31-й ГПИСС, председателем совета директоров которого она являлась, оплачивал личные авиаперелеты Васильевой и ее матери из Москвы в Санкт-Петербург, полеты в Анапу и Краснодар как служебные командировки. С марта по сентябрь 2012 года на это было потрачено более 650 000 руб.
Васильева не согласна. Она рассказала, что 16 марта 2012 года ее избрали председателем совета директоров 31-го ГПИСС, она узнала об этом постфактум и сообщила, что готова работать при условии ежемесячного вознаграждения в 200 000 рублей и компенсации всех связанных с работой расходов. Ее условия приняли. "После принятия такого решения собранием акционеров, платежи стали обоснованными!" – сказала подсудимая. По ее мнению, это подтвердил в суде и гендиректор института Михаил Петрушов. "В течение 2012 года мы оплачивали проезд Евгении Николаевны в командировки, включая счета в планы оплаты. Совет директоров давил, если мы не платили за билеты, всякое могло произойти, например, могли не дать зарплату…" – говорил тогда гендиректор, не упоминая о законности решения.
Стоимость билетов Васильевой включалась в планы оплаты, которые она сама, по ее словам, не подписывала и не согласовывала. "Там стоят подписи [руководителя планово-финансового отдела института Игоря] Чистякова и Петрушова", – говорила Васильева, утверждая, что это своими показаниями подтверждает главбух Ольга Польских. Между тем, та говорила не совсем так: "На нескольких планах оплаты после утверждения стояла подпись, предположительно, Васильевой, но об этом прямо не говорилось, так что, утверждала ли она такие планы, я сказать не могу". Также Васильева утверждает, что все перелеты совершала по делам 31-го института, тогда как тот же Петрушов говорил, что в Анапе и Краснодаре у предприятия интересов не было.
Что же касается билета стоимостью в 6000 рублей, купленного на имя матери Васильевой, она назвала эту покупку "технической ошибкой". По ее словам, она всегда оплачивала проезд для матери наличными, а уровень ее заработка делает обвинение в воровстве такой суммы абсурдным.
"Надеюсь, что суд вынесет единственно верное решение – оправдательный приговор. Очевидно, что только он сможет правильно решить судьбу дела!" – такими словами подсудимая завершила свою речь.
