В преддверии рассмотрения кассационной жалобы на приговор Pussy Riot Ассоциация юристов России провела очередное заседание своего "дискуссионного клуба" — чтобы обсудить правовые аспекты этого дела. Но дискуссии не получилось: если прокурора позвали высказаться, то адвокатов и не планировали.
Бывший адвокат, а ныне представитель правительства в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский, открывая прошедший в четверг в здании государственного информагентства РИА "Новости" "дискуссионный клуб" АЮР, первым делом заявил о том, что оно ни в коем случае "не является давлением на суд" (1 октября в Мосгорсуде назначено обжалование приговора участницам Pussy Riot Надежде Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерине Самуцевич). А затем дал возможность прокурору по их делу, Александру Никифорову, в очередной раз процитировать обвинительное заключение. "Действия Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич с точки зрения верующего человека являются кощунственными и богохульными, а с точки зрения нормального гражданина – это грубое нарушение общественного порядка", — сказал он.
Далее, правда, в речи Никифорова обнаружилось отступление от изначальной линии гособвинения. В суде прокуратура утверждала, что женщины не должны находиться на солее и амвоне (именно там в храме Христа Спасителя провели свой "панк-молебен" Pussy Riot) ни при каких обстоятельствах, но теперь прозвучала другая фраза: "Они проникли на солею и амвон, где могут находиться только священнослужители, а женщины – только во время венчания или по благословению" (возможно, свою просветительскую функцию сыграли показания в суде казначея Богоявленского собора Итери Ионашвили). Затем прокурор рассказал, что осужденные "активно сопротивлялись попыткам вывести [себя] с амвона и солеи, продолжая выкрикивать нецензурную брань". Откуда он получил эту информацию — не известно. По крайней мере, свидетели в суде об этом не говорили.
Потом Барщевский на правах ведущего прервал речь Никифорова, сообщив собравшимся, что 25 лет работы адвокатом мечтал задать вопрос прокурору.
- Место совершения преступления (напомним, что обвинительный приговор не вступил в законную силу — прим. ред.) – это xрам Христа Спасителя и время 21-е число. Сколько времени они выступали? – осуществил-таки свою мечту выступить в роли судьи Барщевский.
- Не больше двух минут, — ответил Никифоров.
- 1 минуту и 22 секунды они находились на солее, таким образом петь они могли не больше 30 секунд. А почему в процессе такое внимание уделялось тексту песни, когда мы только что установили, что они петь ее не могли?
- Текстам песен уделяла внимание сторона защиты, — парировал Никифоров.
- А экспертизу кто назначал?
- Следователь. Это вообще первый случай в моей практике, когда по этой статье проводилась экспертиза, — признался прокурор, — то, что было в xраме Христа Спасителя на самом деле не соответствует тому, что было показано в ролике.
- В тексте приговора очень много времени уделено анализу оскорбительности текста, — продолжал играть роль судьи Барщевский. — Если бы их судили за ролик – нет вопросов. Но у меня не стыкуется. Вы сейчас сказали, что они вообще эту песню не пели…
- Это [оскорбительность — прим. ред.] подтверждается материалами, которые они разместили на своих сайтах. Подсудимые не скрывали своего негативного отношения к Русской православной церкви, — ответил прокурор.
- Этот элемент влечет уголовную ответственность?
- Нет, все в совокупности.
После этого диалога слово было предоставлено члену Независимого экспертно-правового совета Юрию Костанову, адвокату, бывшему сотруднику прокуратуры СССР, который, не читав приговор, смог оценить только постановление о привлечении в качестве обвиняемых. "Чтобы попасть в число осужденных по ст.213, нужно не просто грубо нарушить общественный порядок, а сделать это с применением оружия или по мотивам ненависти и вражды к социальной группе, — констатировал он, а затем выразил сомнение в том, что такой состав можно было применить к Pussy Riot: — Я там усмотрел выражение ненависти к конкретным лицам – имеется в виду наш президент и наш патриарх, но этих людей приравнивать к целой группе людей все-таки нельзя".
А потому, по его словам, постановление следователя является "безграмотным с процессуальной точки зрения". По мнению, Костанова, посетовавшего на "дефект закона" (он имел в виду то, что законодатели "выкинули из УК статьи об оскорблении и клевете" [статья о клевете возвращена — прим, авт.]) в деле Pussy Riot "есть состав оскорбления, и год назад [их] можно было судить" по этой уголовной статье, ведь граждан нужно "защищать от таких буйных людей".
Последний официальный участник дискуссии, председатель Мосгордумы Владимир Платонов обвинил общественность и СМИ в "беспрецедентном давлении на судебную систему" путем соцопросов и условным "не забудем – не простим". "Судья становится перед такой дилеммой: или вынести решение с учетом такого искусственно созданного общественного мнения, которое обманывают публикациями, не базирующимися на материалах того, что произошло на самом деле"… — начал описывать он ситуацию судьи Марины Сыровой, но затем забыл о том, что хотел говорить о дилемме, и второго "или" услышать от него не удалось. Зато вспомнил он о "совокуплении в музее" [имеется в виду акция арт-группы "Война" с участием Толоконниковой и ее мужа Петра Верзилова – прим. авт.], которое, по его мнению, вкупе с другими акциями, не получившими правовой оценки, и "боязнью говорить об этом" в итоге и привело к событиям в ХХС. "Люди, которые так поступают, ненавидят то место и ту религию", — оценил мотивы Pussy Riot Платонов, а затем вдруг заявил он том, что "предварительное следствие – это анахронизм", а если бы "было судебное разбирательство, то все было бы выявлено в суде, не было бы домыслов".
Но концовка "дискуссионного клуба" была еще более эффектной. Барщевский, который, напомним, выступал в роли судьи, решил сделать невиданное для уголовного процесса: переквалифицировать обвинение Pussy Riot на статью с еще более строгим наказанием. "Я считаю, что здесь нет состава 213-й, поскольку я не случайно спросил о месте и времени, — сказал он. — То, что они успели сделать в храме, не проявляет мотива. А не было ли здесь длящегося состава преступления? — и назвал, какого именно: — Экстремизм. Если взять последовательно: музей, метро, Лобное место, Елоховский собор – все фиксируется, репетируется. Я насчитал восемь эпизодов".
На этом, собственно, можно было бы и закончить, однако Барщевский обратился к находившемуся в зале профессору юридического факультета СПбГУ Алексею Александрову, чтобы услышать его правовую оценку. А тот выразил уверенность в "продуманности и профессиональной подготовленности переживаний в обществе", а в действиях правоохранителей нашел ошибку мягкости: событие произошло "в главном православном храме страны", но они этого не учли — "не так проанализировали объемность злодеяния".
Отвечая на вопрос корреспондента "Право.Ru", почему к обсуждению не пригласили адвокатов осужденных и не считает ли он, что нарушен принцип состязательности, Барщевский заявил, что этого и не планировалось и отослал к выступлению Костанова.
