На допросе в Тверском райсуде лечащий врач Сергея Магнитского в "Бутырке" Лариса Литвинова, сама чуть не ставшая фигурантом дела о его гибели, заявила, что ее шокировало ухудшение самочувствия пациента в день его смерти. Юрист, утверждала она, чувствовал себя так хорошо, что его уже две недели как нужно было выписать из терапевтического отделения. Диагнозы сахарный диабет и хронический гепатит также поставили ее в тупик.
В деле о смерти Сергея Магнитского Лариса Литвинова поначалу фигурировала в качестве подозреваемой, но к началу процесса обвиняемым стал только бывший начальник медчасти "Бутырки" Дмитрий Кратов, и сегодня Ливтинова выступала в качестве свидетеля. По ее словам, резкое ухудшение самочувствия Магнитского было вызвано стрессом из-за судебного заседания 12 ноября – после него юриста не только не отпустили из-под ареста (на что он надеялся), он еще пожаловался врачу, что его "дело подменили". Она, правда, призналась, что слушала его жалобу невнимательно. Еще Литвинову удивил диагноз "сахарный диабет" и "хронический гепатит", поставленные Магнитскому – "даже близко нет, я не верю этому диагнозу". Когда же речь зашла об отказах при переводе больных в стационар, Литвинова ответила, что ей посоветовали "нос свой не совать" в это дело. Узнать, кто дал ей этот совет, не позволила судья. Она сняла вопрос Горохова как не относящийся к делу.
- Я должна только подчеркнуть… — начала было Литвинова.
- Лариса Анатольевна, спокойно, не нервничайте, вопрос снят, — прервала ее судья Татьяна Неверова.
Врач-эпидемиолог Лариса Литвинова узнала о вакансии в "Бутырке" из объявления в газете. После собеседования во ФСИН, ее, вопреки диплому, назначили врачом-лаборантом медсанчасти СИЗО, где никакой лаборатории не было. Зато был очень нужен санитарный врач, "но этой ставки как раз не было". Таким врачом и стала Лариса Литвинова. Она "счастливо работала девять месяцев на своем месте и по своей специальности", но потом из СИЗО уволился "последний терапевт". Исполнять его обязанности пришлось фельдшеру. Когда же в сентябре 2009 года ушла и фельдшер, эту "общественную нагрузку" пришлось взять на себя Литвиновой. "Я оказывала помощь, хотя я не специалист в этой области, — несколько раз по ходу заседания заявила Литвинова, — [в терапевтическом отделении] не было никакой материально-технической базы, не было специалистов". Фактически, лечение хронических больных сводилось к "элементарному присмотру, уходу". На попечении Литвиновой и Дмитрия Кратова (на тот момент ее непосредственного начальника, а ныне подсудимого) – единственных врачей, оставшихся в СИЗО, — находилось около 2000 больных. Тогда был недокомплект медперсонала (17 ставок), большая часть из них – врачи.
Судя по медкарте Магнитского, его выписали из терапевтического отделения 12 ноября в 23.45 (обозреть карту судья позволила только со второго раза). Однако ранее в суде Литвинова говорила про 11 ноября. Она также не смогла объяснить, зачем понадобилось выписывать его так поздно – врач "ставила только дату". Кто распорядился о его переводе в обычную камеру около полуночи, выяснить не удалось. В этот же день — 12 ноября — у юриста прошло очередное судебное заседание, ставшее, как оказалось, последним. Через четыре дня, 16 ноября 2009 года, он скончался в СИЗО "Матросская тишина", куда его перевели для операции.
После заседания, по словам Литвиновой, он надеялся выйти на свободу, поэтому и просил ее не выписывать его раньше. "Уже за две недели до этого по медицинским стандартам надо было его выписывать, — настаивала Литвинова. — 16-го утром я была поражена, при стабильном двухнедельном хорошем самочувствии вдруг такое обострение".
- Об этом нам ничего не известно, что его должны были выписать, — поставила ее слова под сомнение мать Магнитского Наталья.
- Хочу сказать, что на меня не было ни одной жалобы, мы с ним даже шутили по этому поводу, — сказала потом Литвинова.
- Потому что ему хоть какое-то лечение оказывалось, он был очень объективный человек, — ответила мать Магнитского.
Несмотря на "хорошее" самочувствие, юрист просил Литвинову подготовить справку о том, что по состоянию здоровья он не может участвовать в судебном заседании. Она эту просьбу выполнила, но на справке, предоставленной суду 12 ноября, почему-то не оказалось ее подписи и печати. Правильно заполненная бумага пришла адвокатам Сергея Магнитского уже после его смерти 16 ноября.
Литвинову допрашивали почти четыре часа. На стадии следствия ее рассматривали в качестве подозреваемой, но обвинение в халатности (ч.2 ст. 293 УК) было предъявлено только начальнику медчасти изолятора Дмитрию Кратову.
Двое других свидетелей мало чем помогли суду в деле выяснения обстоятельств смерти Сергея Магнитского. Старший инспектор организационно-аналитического отдела "Бутырки" Ольга Примак на все вопросы отвечала "нет" и "не входит в мои обязанности". Как выяснилось, она не имела никакого отношения ни к медчасти, ни к организации переводов арестованных из одной камеры в другую. Но выяснить, почему следователь Ломоносова включила ее в список свидетелей обвинения, Горохову не удалось – судья сняла этот вопрос.
Третий сегодняшний свидетель, начальник медицинского управления ФСИН по Москве Алексей Левин, оказался чуть более полезен. Он заявил, что начальник медслужбы СИЗО был вправе делегировать врачебные функции любому врачу и даже фельдшеру, — "а Литвинова все же врач". Объяснил он это катастрофической нехваткой кадров. "После ее лечения Сергей Магнитский умер", — прокомментировал Горохов. О том, что в СИЗО содержится тяжелобольной заключенный по фамилии Магнитский, Левин узнал на следующий день после его гибели – до этого никто ему о Магнитском не говорил. Жалоб он не получал. Он признал, что врачу Александре Гаусс из "Матросской тишины" не следовало оставлять Магнитского одного в камере до приезда "скорой", конвой не должен был применять к нему спецсредства (резиновые палки и наручники — на том, что их применяли, настаивает Наталья Магнитская и ее адвокат), а саму "скорую" необходимо было пустить в здание, а не заставлять около часа ждать у входа.
