Шестое заседание по делу о гибели в СИЗО юриста Hermitage Capital Сергея Магнитского заставило флегматичную судью потерять терпение и препираться с адвокатом матери погибшего. Экс-сотрудник ФСИН Ольга Григорьева заявила, что ей угрожали, чтобы она не болтала лишнего в суде. Под ударом может оказаться и обвиняемый в халатности замглавы "Бутырки" по медчасти Дмитрий Кратов - его, по словам Григорьевой, могут убить.
Тверской суд допросил очередную партию свидетелей по делу о гибели в СИЗО Сергея Магнитского, в том числе, его адвоката и начальника "Бутырки" в 2009 году, но самые неожиданные показания дала бывший замначальника медицинского управления УФСИН по Москве Ольга Григорьева. Она заявила, что через два дня после вызова на допрос в суд ей угрожали. Григорьевой, по ее словам, позвонил экс-глава психиатрической больницы "Бутырки" Михаил Тремасов и посоветовал "не болтать" в суде. "Смотри не болтай. Дело заказное, все уже известно, все уже решено. Виновного [Кратова, — Право.Ru] нашли, на машине не езди. Опасайся за сына, за маму", — так Григорьева передала слова Тремасова. При этом он почему-то сказал, что "Кратова будут убивать в изоляторе", хотя он не содержится в СИЗО — Григорьева оговорилась, что это "может быть бредом". Кратов после этих слов выглядел подавленно. Адвокат матери Магнитской — Натальи — Николай Горохов попытался прояснить этот момент, но судья Татьяна Неверова сняла вопрос как не относящийся к делу. "Сообщение об убийстве Кратова не относится к делу?", — удивленно спросил ее адвокат. "Вопрос снят", — несколько раз повторила судья.
Ольга Григорьева заявила в суде, что больше не работает в ФСИН, и поэтому может говорить свободно. По ее словам, история болезни юриста "велась формально", за что она "ругала" Ларису Литвинову (лечащего врача Магнитского в "Бутырке") и Кратова. На стадии следствия Литвинова также рассматривалась в качестве подозреваемой по 293 ст. УК (халатность). При этом Григорьева не исключила, что кто-то мог давать "устные распоряжения" по поводу лечения Сергея Магнитского даже в обход Кратова. "Это мог быть любой вышестоящий сотрудник, мы, медицинская служба, стоим в самом конце [системы]", — сказала врач. Когда же адвокат Горохов спросил ее о применении наручников при психозе, она сообщила, что по правилам применяются мягкие жгуты, но тут же оговорилась, что когда конвой "настаивает на наручниках", врачи "вынуждены подчиниться". Еще врач-психиатр пояснила, что природа психоза – не психическая, а телесная и прежде всего необходимо устранить "болевой синдром" — тогда и психоз уйдет, [чего врач "Матросской тишины" Александра Гаусс не сделала].
Что касается ее допроса следователем Мариной Ломоносовой (она дважды с нажимом повторила это имя), то Григорьева назвала это "вопиющим случаем": "10 часов ни о чем спрашивали, я пришла с адвокатом, мне сказали, что если бы пришла без него, разговор был бы другой". Когда же адвокат подсудимого попросил ее охарактеризовать Кратова, она ответила, что "более порядочного человека не встречала". Ее допрос длился более двух часов.
Адвокат Магнитского Елена Орешникова (ее допрашивали первой) заявила в суде, что все просьбы ее клиента получить медицинскую помощь в "Бутырке" игнорировались ("он жаловался, что никто не приходил, ему отвечали: вы здесь не на воле, там надо было лечиться"), а попасть на прием к начальнику изолятора было "практически невозможно". "Я несколько раз приезжала, но принимали его заместители. В других изоляторах таких сложностей не было", — отметила Орешникова. Ее слова подтвердила мать юриста Наталья Магнитская. По словам защитника, внутри "Бутырки" юриста "переводили очень часто (девять раз за три с половиной месяца), "камеры становились все хуже и хуже", а в последних трех, уточнил Горохов, условия были настолько ужасны, что оттуда заключенный отправился прямиком в терапевтическое отделение.
В ходе часового допроса адвокат рассказала и о последнем судебном заседании 12 ноября 2009 года, в перерыве которого Магнитский знакомился с неожиданно появившимся томом дела, будучи пристегнутым наручниками к батарее. Сам процесс проходил "в достаточно жесткой форме", с чем адвокат столкнулась впервые. "Как-то все это заведомо, любые заявления не выслушивались судом, позиция была очень однобокая, хотелось, наверное, быстрее провести суд, — рассказала Орешникова, — Не давалось возможности обсудить дальнейшую позицию [после появление нового тома], прокурор и следователь не хотели уходить из зала".
Правозащитник Зоя Светова, в составе наблюдательной комиссии Москвы инспектировавшая "Бутырку" и "Матросскую Тишину" после гибели Магнитского, заявила, что показания врачей из "Матросской тишины" были очень противоречивыми, а сами они вели себя очень странно. Комиссия указала это в своем докладе на тот момент президенту Дмитрию Медведеву. Тогда правозащитники предположили, что 16 ноября Магнитскому как минимум не оказали медпомощь, как максимум — "могли просто убить". "Для меня нет сомнения, что ему помогли умереть в "Матросской Тишине", — заявила Светова. Она же пояснила причину частых переводов в худшие условия содержания – "это стресс, новые сокамерники, чтобы оказывать на него давление, так нам объяснили бывшие сотрудники и заключенные". "В заключении комиссии мы назвали условия содержания пыточными. Мы читали его жалобы, разговаривали с сокамерниками. Из того, что мы увидели, эти камеры…", — говорила Светова, но тут судья ее прервала.
- До смерти Магнитского проверяли эти камеры? – неожиданно жестко спросила судья Неверова (обычно она говорит расслабленно, даже монотонно).
- Нет. И лично с Магнитским не общалась.
- Правильно я понимаю, что в акте комиссии субъективная оценка?
- Нет, не субъективная, оценка на основании свидетельств людей. В данном случае мы работали как следователи.
- У вас нет юридического образования?
- Нет.
- Всего хорошего.
Однако к показаниям Зои Световой вернулись чуть позже – когда допрашивали Ольгу Григорьеву. На встрече в СИЗО в 2009 году она, по словам правозащитницы, не дала Литвиновой ответить на прямой вопрос о Магнитском и увела ее под предлогом усталости.
- У нас было ощущение, что вы не хотели, чтобы она говорила, — сказала Светова.
- Оценочные суждения здесь не принимаются, — парировала Григорьева. – Если человек плакал, я увела ее, чтобы она успокоилась.
Светлана Дунаева, фельдшер "скорой помощи", перевозившей Магнитского в "Матросскую тишину", не обнаружила на его руках следов от наручников (они появились позже), а сам он "был в нормальном эмоциональном состоянии" и без признаков сахарного диабета. Ставили Магнитскому и такой диагноз, удививший его лечащего врача Литвинову. Допрос Дунаевой был самым коротким – около 20 минут.
Зато последнего свидетеля, бывшего начальника СИЗО "Бутырка" Дмитрия Комнова, допрашивали почти два часа, правда, не особенно результативно. Он отрицал, что ему знакомо такое понятие, как "наделить заключенного особым статусом", и что это применялось к Магнитскому. По заверению Горохова, на следствии Комнов говорил обратное, но судья не разрешила огласить показания свидетеля и сняла все вопросы по этой теме. Поэтому выяснить, что под этим понимается, знали ли оперативники об "особом статусе" юриста и как частые переводы отражаются на статусе заключенного, не удалось. В ходе этих выяснений обычно флегматичная судья начала заметно раздражаться. Возможно, этому способствовали возражения Горохова на действия председательствующего. В начале процесса он вообще заявил отвод судье, который она отклонила буквально за три минуты.
- Известна ли вам такая форма истязания заключенных как "карусель"? – спросил Горохов.
- Мне не известна вообще ни одна форма истязания заключенных.
- Такое понятие как "карусель"?
- Да, известно, в детском саду, больше ничего не знаю, — разозлился свидетель.
- Есть ли в СИЗО "пресс-камеры", называемые заключенными "пресс-хатами", для оказания давления? – спросил тогда Горохов.
- Вопрос снят, — вмешалась судья, — задавайте вопросы не по понятиям. Ее также возмутило, что Горохов читал свои вопросы. – Я знаю, зачем он это делает, но здесь не Европейский суд по условиям содержания Магнитского [после вопроса о том, почему в камере неделю не вставляли окна].
- Ну и что, что [Магнитский был] в стационаре? Он же не лежачий, — так Комнов отреагировал на вопрос, почему подсудимого не освободили от участия в заседаниях.
- Были случаи и на носилках доставляли в судебное заседание, — поддержала его судья.
Под конец Комнов заявил, что 47 нерассмотренных жалоб от Магнитского – "такого быть не может". На этом его допрос закончился.
