Вчера в Москве начался процесс по делу генерала Валерия Шемякина, обвиняемого в мошенничестве с получением лишней квартиры. Прокурор просил запретить подсудимому "клеветнические измышления" о том, что в отношении него не возбуждалось уголовное дело, а защита сомневалась в том, что обвинительное заключение имеющегося качества вообще нужно суду.
Бывший заместитель командующего Военно-транспортной авиации Шемякин обвиняется в мошенничестве в особо крупном размере (ч.4 ст.159 УК РФ) и превышении должностных полномочий (ст.286 УК РФ). Генерал проживал в подмосковном Щелково-3, но в 2007 году, после перевода из подмосковной воинской части в московскую, был признан нуждающимся в служебном жилье. А чтобы получить его в собственность, он подарил трехкомнатную щелковскую квартиру дочери (3/4 средств на ее покупку предоставило государство еще в конце 1990-х годов). Затем Шемякин снялся с учета и зарегистрировался по новому месту службы, а в 2010 году получил-таки в собственность двухкомнатную квартиру в Южном Бутово, являясь, кстати, к тому моменту председателем жилищной комиссии своей новой части. Следствие считает, что права на это он не имел, так как в соответствии с положениями п.4 ст.15 закона "О статусе военнослужащих" и п.9 инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ, утвержденной приказом министра обороны №80 от 15 февраля 2000 года, Шемякину и его семье могло быть предоставлено только служебное жилье либо общежитие. Генерал считает, что имел право оставить подмосковную квартиру детям, а сам получить отдельную.
Когда начался процесс, генерал, отвечая на вопросы судьи 235-го гарнизонного суда Сергея Сердюкова, рассказал, что в 1976 году поступил в военное училище, с тех пор состоит на военной службе и имеет 37 лет выслуги в календарном исчислении, награжден орденом "За военные заслуги" и имеет звание "Заслуженный военный летчик". По словам Шемякина, он побывал на двух войнах в Югославии, на двух — в Чечне, в Душанбе, и в августе 2008 года — в Грузии. Интересовало суд и состояние здоровья подсудимого, находящегося под подпиской о невыезде. Генерал не жаловался: "Удовлетворительное".
После этого судья Сердюков назвал участников процесса и спросил, есть ли в отношении них отводы. И Шемякин захотел отвести военного прокурора, полковника юстиции Андрея Обухова. "Товарищ полковник — прямой подчиненный человека, который вынес мне обвинение без всяких постановлений (генерал имел в виду замглавного военного прокурора Владимира Мельникова – прим. авт.)", — сказал подсудимый генерал. Затем адвокат Шемякина Лариса Константинова облекла это желание в форму ходатайства об отводе в связи с заинтересованностью, где среди прочего говорилось о том, что об этом говорит отказ Обухова в приобщении к материалам дела заключения Института сравнительного законодательства при Правительстве РФ по документам о предоставлении Шемякину квартиры. "Отказал, даже не открыв его", — сказала адвокат, а затем рассказала суду о своей уверенности в том, что Обухов не воспользуется чч.7,8 ст.246 УПК, согласно которым он "как самостоятельная фигура" может решать вопросы в судебном заседании. "Никаких решений не принимает, постоянно звонит своему начальнику, с ним советуется", — вставил реплику Шемякин.
Прокурор ожидаемо возражал против отвода. Доводы оппонентов он нашел не основанными на УПК. "Мнение гособвинителя, отличное от мнения стороны защиты, являет собой принцип состязательности процесса", — отметил он.
Затем судья выяснил у прокурора, что Мельников, подписавший обвинительное заключение, не является его непосредственным начальником. Обухов подчиняется начальнику отдела Евгению Белоусову, тот — главе 4-го управления Главной военной прокуратуры Игорю Шаболтанову. "Заинтересован не потому, что прямой или непрямой начальник, а потому, что карьерная служба", — сказала на это Константинова, но суд решил, что защита не смогла доказать, в чем заключается заинтересованность гособвинителя.
Следующим было ходатайство защиты о возвращении дела прокурору. Основанием для этого, по мнению адвокатов генерала, является тот факт, что в материалах дела нет постановления о возбуждении уголовного дела именно в отношении Шемякина. Константинова обратила внимание суда на то, что первый замглавного военного прокурора Андрей Никулищин указывал следствию на этот недостаток, однако прокурор не увидел здесь процессуального нарушения.
Но особенно адвоката удивляло то, как Обухов мог поддержать "безадресное" и поэтому противоречащее судебной практике обвинение по статье о превышении должностных полномочий. "Обвинение очень неконкретно, мы не можем избрать линию защиты. Гособвинение должно было указать, какими документами установлены права и обязанности [Шемякина], и конкретные должностные организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции, которые он нарушил", — заявила адвокат со ссылкой на постановление пленума Верховного суда РФ от 16 октября 2009 года №19. Вместо этого в обвинительном заключении (копия есть у "Право.Ru") говорится о том, что Шемякин выполнял свои функции согласно ст.26-27 закона "О статусе военнослужащих", уставу внутренней службы военных сил РФ, их дисциплинарному уставу, а также то, что "командир […] должен быть примером нравственности, честности, скромности и справедливости".
Говорила Константинова и о том, что в деле нет вообще какого-либо постановления о возбуждении уголовного дела по ст.286 УК РФ и о том, что обвинение предъявлено Шемякину по ч.4 ст.159 УК РФ, а не по ч.3 ст.159 УК РФ, по которой следователь возбудил дело. "Сначала возбудитесь, потом соединитесь, потом продолжайте расследование, — просила она. — И это говорю не я, а Конституционный суд".
Прокурор посчитал довод о неправильно возбужденном уголовном деле необоснованным и даже не стал его комментировать. Что же касается доводов защиты "о несоответствии описания вменяемых Шемякину деяний фактическим обстоятельствам дела", то, по словам Обухова, "они не могут получать оценку на данной стадии судопроизводства, поскольку требуют исследования доказательств по существу". Не увидел прокурор и того, что обвинение не соответствует требованиям ст.220 УПК РФ. "В нем указаны существо, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели и последствия", — сказал он.
Защита, однако, настаивала на обратном. "Может быть, есть еще одно заключение, хотелось бы почитать, — сказала Константинова. — [А в этом] не указаны события преступления".
—[Прокурор] уже сказал, что в ходе судебного следствия это надо выяснять, а не сейчас, — отреагировал на эту реплику судья.
— В данной ситуации мы все обстоятельства будем выяснять в ходе судебного следствия. Тогда я бы хотела задать один вопрос: а зачем вообще нужно обвинительное заключение? Передайте дело в суд без него, и мы все будем выяснять в суде, — парировал адвокат, а исполненный эмоций Шемякин снова заговорил о постановлении о возбуждении уголовного дела. "На каком основании я нахожусь на скамье подсудимых? Мне совершенно непонятно мое обвинение. Почему никто не слышит об этом? Что нужно еще сделать? Кому как объяснить: нет постановления о возбуждении уголовного дела?" — бросал он один за другим вопросы. Но суд, отметив, что доводы защиты о возвращении дела прокурору уже были рассмотрены на предварительном заседании, отклонил это ходатайство.
Было ходатайство и прокурора. Он просил сделать Шемякину предупреждение о недопустимости распространять в средствах массовой информации не соответствующие действительности сведения и "клеветнические измышления" (к ним Обухов отнес слова генерала о том, что против него не возбуждено уголовное дело), и "оскорбительные оценки" в адрес следователя (как в "Известиях"). По мнению прокурора, подсудимый пользуется тем, что находится под подпиской о невыезде, и злоупотребляет правом на защиту и оказывает давление на обвинение и суд.
— Вы считаете, что Шемякин воздействует на суд, то есть на меня, и на вас? – уточнил Сердюков у прокурора. Один из слушателей, пришедший поддержать подсудимого, негромко засмеялся, что не понравилось судье.
— Что за хи-хи—ха-ха?
— Я улыбнулся.
— Держите свои эмоции, —попросил судья, предварительно пригрозив удалить нарушителя из зала.
Также прокурор Обухов пожаловался суду, что Шемякин затягивает процесс, потому что отказывается от госпитализации и "умышленно затягивает свое выздоровление". Но сочувствия у судьи Сердюкова не нашел — тот отклонил ходатайство гособвинителя.
