Эксперты раскритиковали законопроект, позволяющий потерпевшим влиять на решение вопроса об УДО осужденных. Он противоречит международному праву, коррупциогенен, юридически ущербен и вообще нереализуем, считает судья Конституционного суда РФ в отставке Тамара Морщакова. Потерпевшего или ввергают в пучину переживаний, или дают отомстить.
Вчера в Центре социально-консервативной политики законодатели, представители судейского сообщества, а также ряда общественных организаций обсуждали законопроект единороссов Владимира Плигина и Дмитрия Вяткина, которые решили зафиксировать в УПК право потерпевших участвовать в судебных заседаниях по поводу УДО или смягчения наказаний для осужденным по их делам. Такая новелла, считают авторы документа, позволит потерпевшему максимально эффективно отстаивать свои интересы.
В Госдуме есть еще один похожий проект, внесенный правительством, напомнил собравшимся в начале заседания единоросс, член думского комитета по законодательству Рафаэль Марданшин. В нем говорится о введении обязательного условия для УДО — "полное или частичное" возмещение вреда потерпевшему. Однако этот проект встретил серьезный отпор: многие заговорили о коммерциализации уголовного законодательства, поскольку на условно-досрочное освобождение смогли бы тогда рассчитывать только те, у кого есть деньги, а осужденные по экономическим статьям с многомиллионными суммами ущерба в приговорах такого права фактически бы лишились. Но хода ему, пока, по крайней мере, не дали. "Правительственный [проект] в неопределенном положении", – сказал парламентарий. Он и не отозван, но и в графике рассмотрения его нет.
"Не в первый раз в Госдуму пробиваются поправки, которые дают возможность потерпевшим мстить осужденным, — сказала лидер движения "Бизнес-Солидарность" Яна Яковлева, сама побывавшая за решеткой по экономическому делу. - Один раз мы уже законопроект по участию потерпевшего в УДО приостановили, и вот он теперь снова возвращается. Мы как люди с тапочком — бьем тараканов". Что касается самого законопроекта Плигина-Вяткина, то, по мнению Яковлевой, его порок в том, что он "развязывает руки судам" - они будут либо откладывать процесс до бесконечности, ожидая прибытия потерпевшего, либо воспользуются его мнением, чтобы не освободить человека. "Если потерпевший начинает влиять на судьбу осужденного, то, получается, государство снимает с себя функцию обвинения и передает ее потерпевшему, который явно будет руководствоваться местью", — удивлялась она.
Потерпевшего или ввергают в пучину переживаний, или дают отомстить
С юридической точки зрения камня на камне в законопроекте не оставила судья КС РФ в отставке Тамара Морщакова. Прежде всего, она обратила внимание на аспект, который, скорее всего, вообще не учитывался разработчиками законопроекта. "Этот законопроект будет мотивировать преступные группировки к тому, чтобы находить дополнительные незаконные механизмы воздействия на потерпевшего, принуждая его приехать, явиться и выразить согласие с УДО", — сказала она.
По ее мнению, новеллы ставят потерпевшего под дополнительный удар, тогда как по международным нормам процессуальные права потерпевшего должны реализовываться так, чтобы не причинять ему дополнительных страданий и переживаний, психологической нагрузки, не ставить его самого под угрозу. "[Он] хочет забыть, освободиться от ужаса положения жертвы. А тут его выдергивают через много лет и ввергают вновь в пучину этих переживаний", — говорила Морщакова. Особенно это может ранить жертв преступлений против половой неприкосновенности.
Затем депутатов Плигина и Вяткина, по сути, уличили в передергивании. Морщакова заметила, что ооновская Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений цитируется в пояснительной записке к проекту выборочно, только в той части, где говорится об их правах и гарантиях. Но, по словам судьи КС в отставке, не упоминается норма о том, что все меры в защиту прав потерпевшего должны применяться, только если в момент применения затрагивается его какой-то личный интерес. И должно это происходить без ущерба для обвиняемых.
Затем Морщакова прямо поддержала Яколеву — в трактовке о мести. Она напомнила, что во многих международных документах закреплен принцип, запрещающий предоставлять потерпевшему право преследования и на этой же позиции стоит КС РФ. "[Законопроект] не может улучшить защиту прав потерпевшего. Он формулирует закон о мести, закон "ока за око", — подытожила она.
"Накачать мускулы и получить крышу"
Под другим углом на законопроект посмотрел правозащитник, руководитель Gulagu.net Владимир Осечкин, так же как и Яковлева подвергавшийся уголовному преследованию. В случае его принятия он прогнозирует колоссальный рост преступлений среди осужденных, так как, находясь в колонии, заработать на компенсацию ущерба нереально. "Сегодня более 50% заключенных не обеспечены вообще никакой работой. В тех учреждениях ФСИН, где по статистике 60-70% якобы работает, реально работает не более 20-30%, — рассказал он, и объяснил, где лукавство статистики: — Одна ставка и один трудодень расписывается на трех-четырех заключенных". При этом, по его данным, средняя зарплата у заключенных не превышает 1000 руб.
"Преступники будут не исправляться, а мотивироваться. Их задача будет накачать мускулы и получить крышу среди оперативных сотрудников, а дальше они приступят к вымогательству, аферам, наркоторговле", — предрек он. При этом, по его мнению, в первую очередь это коснется предпринимателей, осужденных по экономическим статьям — им нередко вменяют многомиллионный ущерб.
"То, что дается во благо, обращается во вред"
Затронули участники обсуждения и поправку в ст.83 УК, дополняющую ее новым пунктом о приостановке срока в случае предоставления осужденному отсрочки отбывания наказания. "Пункт ужасный, — возмущалась Морщакова. — Отсрочка дается часто как некая положительная реакция суда на поведение [осужденного], обстоятельства. А из-за этой отстрочки срок давности преследования за преступление и срок судимости увеличивается. То, что дается во благо, обращается во вред". В частности, они обратила внимание на то, что в законопроекте ничего не говорится о случаях, когда женщинам дается отсрочка в исполнении приговора до достижения детьми 14 лет.
На это обратили внимание и в Правовом управлении Госдумы, раскритиковав эту новеллу. "В соответствии с ч.3 ст.82 УК РФ по достижении ребенком 14 возраста суд может не только заменить оставшуюся часть наказания более мягким видом наказания, но и вообще освободить осужденного от отбывания наказания или оставшейся части наказания со снятием судимости, что само по себе исключает возобновление течения сроков давности обвинительного приговора по окончании срока отсрочки отбывания наказания", — говорится в заключении.
"Законопроект юридически ущербен"
Собравшиеся эксперты решили обратиться к Плигину и Вяткину, а также непосредственно в думские комитеты по законодательству, госстроительству, безопасности и регламенту — по мнению участников обсуждения, принимать законопроект в предложенном виде нельзя. Морщакова предположила, что с учетом критического отзыва правового управления Госдумы и "явных юридических дефектов" документ нужно снять с рассмотрения, и переделав, вносить заново. "Законопроект юридически ущербен, с точки зрения уголовного права вообще нереализуем, — уверенно сказала она и обратила внимание еще на одну его беду: — Как я себе представляю, [он] коррупциогенен". По всем депутатским и правительственным законопроектам требуется антикоррупционная экпертиза, напомнила она, но в случае с документом Плигина-Вяткина они вряд ли проводилась.
В свою очередь депутат Марданшин напомнил, что этот законопроект был принят уже в первом чтении, а второе может быть назначено уже после 25 февраля, когда истечет срок внесения поправок к нему. Но он не исключает, что можно попытаться его скорректировать.
