"Выбирайте процессуальные выражения, а не те, которые хотите!"

Ни адвокату Мураду Мусаеву, ни представителю потерпевших адвокату Москаленко не удалось убедить суд, что заключение под стражу Джабраила и Ибрагима Махмудовых было ошибкой – судья Павел Мелехин отклонил ходатайство защитников. А также призвал к порядку тех, кто позволял себе иронизировать в отношении суда. Заседания теперь проходят под усиленной охраной — после того, как предыдущее закончилось скандалом и нецензурными криками, в зале Мосгорсуда прибавилось оперативных сотрудников, судья взял себе охрану и рядом с "аквариумом" сидит кинолог с ротвейлером. 

Вчерашнее заседание по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской началось в двенадцать, а закончилось около семи часов вечера. Адвокаты завалили судью ходатайствами, а обвинение допросило свидетеля-соседку журналистки и показало видеозаписи с камер наблюдения — на них была машина предполагаемых исполнителей заказного убийства и, как считает следствие, убийца. 

Началось все с замечания адвоката Лом-Али Гайтукаева (по версии следствия, он получил заказ на убийство журналистки и собрал группу, состоящую из его племянников — братьев Махмудовых, — "Право.ru") Гаджи Алиева на действия председательствующего. Защитнику не понравилось, что на предыдущем заседании судья не назвал имени сменившегося секретаря. Судья Мелехин спокойно выслушал обличителя и пояснил, что женщина и ранее участвовала в процессе. Перехватил инициативу коллеги адвокат Джабраила Махмудова (как считает обвинение, он вместе с братом — Ибрагимом Махмудовым, выслеживали Анну Политковскую перед убийством 7 октября 2006 года) Мурад Мусаев. 

- 2 сентября 2013 года председательствующий вынес постановление о заключении под стражу Джабраила и Ибрагима Махмудовых, в связи с тем, что подсудимые выезжали, согласно постановлению, за пределы Москвы (до этого братья были под подпиской о невыезде, а остальные трое фигурантов в СИЗО — "Право.ru"). Постановление, по нашему мнению, является незаконным и необоснованном. Ни Джабраил, ни Ибрагим не давали письменного обязательства о невыезде. Подписки, фигурирующие в деле, были даны в октябре 2009 года во время следственных действий. Согласно им они обязались не покидать без разрешения следователя постоянное или временное место жительство. 4 июня 2013 года суд постановил оставить меру пресечения без изменений. Формально это значит, что они должны по-прежнему являться к следствию. Или же суд должен был отобрать новую подписку о невыезде. Этого не было сделано. Письменного обязательства, как того требует закон, нет. И поэтому его нарушить нельзя. Суд ошибся — либо 2 сентября, либо когда выносил постановление в июне. А подсудимые не обязаны бегать за судом и кричать – отберите у нас новую подписку! — говорил адвокат. По его мнению, также суд не принял во внимание данные о личности.

- Джабраил имеет двух малолетних детей на иждивении, супруга не работает. Суд нарушил его конституционные права и обрек на голодное существование супругу и двух детей. Кроме того, Джабраил был ранен в августе, две недели он находился в госпитале. До настоящего времени мой подзащитный каждые полчаса должен принимать обезболивающее. Он переспорил врача, который не хотел его выписывать, и явился в суд, чтобы процесс был продолжен. На протяжении четырех лет (все это время идет следствие по делу, а также уже состоялся один процесс, в ходе которого присяжные вынесли братьям оправдательный вердикт, но Верховный суд его отменил — "Право.ru") Джабраил и Ибрагим являлись к следователю в любое время. Нет в этой стране более дисциплинированных обвиняемых! — подчеркнул Мусаев. 

Он попросил изменить меру пресечения двум братьям Махмудовым — или отпустить, или определить залог, или взять под домашний арест, и сказал, что Джабраил может потерять ногу. Другие адвокаты были солидарны с коллегой. 

- Это называется пытками! Вы стараетесь повесить на нас Анну Политковскую, это видно, но у вас ничего не получится! — крикнул из "аквариума" Гайтукаев.

Защитник Сергея Хаджикурбанова (по версии следствия, он руководил исполнением заказа неустановленного лица на убийство журналистки на последнем этапе) Алексей Михальчик также критически отозвался об аресте Джабраила и Ибрагима и сравнил происходящее с судом "в племени Мумбо-Юмбо". Судья железным голосом поблагодарил Михальчика за столь лестное сравнение, и заметил, что защитник переходит на личности. 

Прокурор Борис Локтионов начал с того, что припомнил, как себя вели подсудимые в отношении председательствующего 2 сентября (тогда они после ареста Джабраила и Ибрагима громко нецензурно бранились на судью — "Право.ru"). Гайтукаеву, по его мнению, необходимо извиниться. Тот отказался и прокричал "Приспешники убийц!", "Вы покрываете убийц!".

- Что же касается ходатайства защиты об изменении меры пресечения, то если подсудимые не знали, что им нельзя выезжать, то это произошло исключительно по вине некоторых процессуальных лиц, [а не суда]. Мера пресечения была злостно нарушена, — подчеркнул Локтионов. А прокурор Мария Семененко посоветовала обратиться защитникам в суд апелляционной инстанции, если они считают, что что-то было не так.

Высказала свое мнение и представитель потерпевших адвокат Карина Москаленко. 

- Эти двое подсудимых (Джабраил и Ибрагим Махмудовы) обрели свободу в силу оправдательного приговора, нравилось нам это или не нравилось. Наша сторона – обвинения — не предоставила тогда убедительных доказательств. 2 сентября 2013 года обвинение представило данные о ненадлежащем поведении. Встает фактический вопрос – была ли мера пресечения. Я не согласна с защитниками, что мера пресечения не была избрана. Но отсутствовал ясный документ, подробно описывающий права и обязанности подсудимых. При этом в списке мест, посещенных обвиняемыми, есть, например, город Сочи, который нас тоже смущает. Если у обвинения есть надежные доказательства ненадлежащего поведения, то суд поступает правильно. У нас сложное положение – мы не прокуроры, а представители потерпевших, адвокаты, стараемся быть нейтральными. Жесткие меры судьи уже вызывали у нас недоумение. Но сколь бы неприятны нам не были действия суда, мы решили вернуться в процесс и понимаем, что суд не был заинтересован в затягивании, руководствуясь, что приятно, пятой статьей Европейской конвенции. Но согласно той же статье, есть понятие необоснованного заключения под стражу, и РФ нарушает эту статью. Не давая суду никаких советов, сторона потерпевших просит суд разобраться, проверить дополнительные доказательства сторон и принять законное решение, — сказала Москаленко. Но решения судьи она не дождалась — покинула зал заседания, поскольку у нее был рейс в Страсбург. На заседании от потерпевших остались адвокат Анна Ставицкая и дочь журналистки Вера Политковская.

Судья отказал в ходатайстве об изменении меры пресечения, пробыв в комнате 20 минут. Подсудимые промолчали. Адвокат Алиев начал было заявлять еще одно ходатайств — об исключении доказательств, но прокурор Семененко, которая планировала начать их исследование, тут не сдержалась. 

- У нас свидетель является в четвертый раз, мы никак не можем ее опросить! В первый раз адвокат Муслим Джамалутдинов (защитник Лом-Али Гайтукаева) исчез, во второй то ли прострелили, то ли сам себе прострелил ногу Джабраил Махмудов, в третий раз он был на перевязке и опоздал! А защита все заявляет ходатайства! – возмутилась обвинитель. Махмудов не остался в долгу и ответил, что она сама себе ноги простреливает, а он специально на процесс выписался раньше, чем положено.

Судья в итоге разрешил заявлять ходатайство адвокату Алиеву, который попросил исключить из списка доказательств некоторые протоколы следственных действий, которые были взяты с переводчиком – поскольку тому не были разъяснены права и он не предупреждался об уголовной ответственности. Мелехин отметил, что рассмотрит ходатайство непосредственно во время изучения  этих доказательств, и попытался все же пригласить заседателей (пока шли процессуальные действия, и присяжные ждали в своей комнате), но Мусаев заявил еще одно ходатайство. 

- Прошу провести медицинское освидетельствование подзащитного, чтобы предотвратить подобные заявления, и психиатрическое - гособвинителя Семененко, которая похоже неадекватна, — объявил адвокат. В первом случае он имел в виду слова прокурора о том, что Махмудов мог сам прострелить себе ногу.

- Прошу сделать замечание Мусаеву. Прокуроры всегда проходят это [экспертизу], а вас прошу держать свои эмоции при себе! – не растерялась Семененко. А судья сделал замечание и прокурору, и адвокату.

Наконец вошли присяжные. Семененко позвала свидетеля Марию Кудрявцеву, соседку Политковской, проживающую в том же подъезде, в доме 8/12 по Лесной улице. Никого из подсудимых она не узнала.

- Я видела Политковскую практически каждый день, но лично ее не знала. Знаю, что она жила на восьмом этаже, — пояснила свидетель.

- Очевидцем каких событий вы были 7 октября 2006 года? – начал допрос Локтионов.

- После обеда, точно не помню, я была дома. И вдруг в подъезде раздался стук, как будто кто-то застрял в лифте. Слышались глухие удары. Я посмотрела в глазок, ничего не увидела. К нам пришла соседка Ксения, которая сказала, что в лифте женщина, и ей плохо. Рядом с ней пистолет. Я сама не видела, мама пошла смотреть и вызвала скорую.

- Никаких посторонних 7 октября в подъезде не наблюдали? — спросил прокурор.

- Вроде нет, я только с утра выходила с собакой.

Сама свидетельница проживает на третьем этаже. Также вспомнила, что одна из квартир на первом этаже пустовала. Семененко поинтересовалась количеством ступенек в пролетах, размером окна в подъезде между первым и вторым этажом, а также показала протокол и фотографии с места происшествия. 

- Эта улица Александра Невского. А напротив банк "ВТБ", — поясняла Кудрявцева по просьбе обвинителя.

Дверь в подъезд открывается тяжело, там домофон, также сказала свидетель. Обвинитель предъявила вещественное доказательство — снятый с двери кусок магнита от домофона, со скотчем и пластилином. По версии следствия, исполнители убийства заранее подготовили дверь в подъезд, чтобы ее можно было открыть без ключа. 

Когда Семененко попыталась предъявить свидетелю еще один протокол, защитники стали возмущаться, и присяжным пришлось уйти.

- Гособвинитель давала свои пояснения к фотографиям и повторно хочет использовать доказательство. Прошу разрешать нам в будущем то же, что делают они! — сказал адвокат Мусаев. 

- Пока вы только мешаете следствию. Для чего мы присяжных вывели? — откликнулся судья Мелехин.

Затем Ставицкая попросила Мусаева уточнить нарушенную норму закона, и сказала, что прокурор не поясняла ничего. Мусаев стал рассказывать, что в Мосгорсуде защите не дают, в отличие от обвинения, повторно обращаться к доказательствам и что-то объяснять, как он видел на процессе по делу об убийстве Юрия Буданова. 

- Сейчас идет дискуссия ни о чем! – прервал рассуждения судья. Но попросил перечислить доказательства, которые будет исследовать обвинение. Не найдя недопустимых, он иронически-умоляюще попросил не затягивать процесс и вернул присяжных.

Семененко огласила протокол видеозаписи от 7 октября 2006 года с камеры, расположенной на банке "ВТБ".

- В 14 часов – в камеру попадает машина ВАЗ-2104, зеленая, выезжает на улицу Александра Невского. В 15.55 из нее выходит человек в темной одежде. В 15.56 машина начинает двигаться туда же. В 16 часов появляется машина Политковской.

На видеозаписи с другой камеры человек в темной одежде идет по Лесной улице, затем едут те же "Жигули". Машину на видео свидетель не опознала. Со стороны подсудимых раздались смешки.

- Зачем девочке это видео показывать, она все равно ничего не знает! Давайте так просто посмотрим, — заявил Хаджикурбанов, получил замечание от судьи, и приглушенно выругался.

- Вы видели этого молодого человека, который вышел из машины? – обратилась Семененко к свидетелю.

- Ваша честь, вы издеваетесь? Это могу быть и я, и кто угодно, — возмутился Мусаев качеством записи. А судья его предупредил, что сделает замечание.

В подъезд Политковская зашла в начале пятого вечера. Через 27 секунд оттуда вышел человек, которого обвинение считает убийцей.

- Минут через пять я вышла на улицу, на то, что творилось в подъезде, старалась не смотреть. Мама вызывала скорую, — повторила Кудрявцева.

Мусаев попросил, чтобы Рустам Махмудов встал – так присяжные могли сравнить его с увиденным человеком. А Семененко позже предложила свидетельнице встать рядом с аквариумом, поскольку, когда она была на видео, также, как и предполагаемый убийца, выходила из подъезда, прокурор делала на экране условные замеры на подъездной двери. Рост предполагаемого убийцы – 175 см, свидетельницы – около 170. Разница в росте свидетельницы и подсудимого вживую была похожа на "нужную".

Ставицкая потом попросила замерить, сколько каждый из выходящих потратил времени на то, чтобы открыть дверь. Выяснилось, что предполагаемый убийца открывал чуть более 40 секунд, а ключом ее открывают за десять. А адвокат Ибрагима Джабраилова Саид-Ахмед Арсамерзаев возмутился и чуть не вышел из зала, поскольку счел, что Рустама бездоказанно объявляют виновным. 

После того, как отпустили свидетельницу, был объявлен перерыв. Судья позволил присяжным разойтись по домам, и в 18.15 по ходатайству защиты начался допрос свидетеля–переводчика по протоколам во время следственных действий.

Свидетель Махмуд Шаухалов, переводчик из бюро переводов по просьбе адвоката Арсамерзаева пояснил, что знаком с постановлением о своем назначении, и вспомнил о работе с телефонными разговорами. Арсамерзаев спросил, предупреждался ли он об уголовной ответственности, если в деле нет подписки.

- Она всегда дается в письменном виде, если нет в деле — значит я не предупреждался. На руки дополнительно ничего не дается. Все документы, которые говорил следователь, я подписывал, — ответил Шаухалов.

- А что вы переводили? — уточнил Локтионов.

- Аудиозаписи на чеченском языке  Но точно не помню, о чем шла речь.

- А вы переводили то, что слышали, или придумали сами? – спросил прокурор.

- Я всегда перевожу то, что слышу, по-другому не бывает. Здесь что-то о долгах говорили, — вспоминал свидетель.

Судья между тем нашел в протоколе подпись под словами, что переводчику разъяснены права, обязанности и ответственность согласно 59-й статье. Шаухалов пояснил, что статью 59 знает, и тем самым, вопрос о том, что переводчик не был должным образом предупрежден об ответственности, видимо, был снят. По просьбе адвоката Гайтукаева Татьяны Окушко Шаухвлов пояснил, что слово "убить" с чеченского переводится однозначно, без вариантов, и его отпустили.

- А теперь о вопросах, связанных с поведением. По поводу "Мумбо-Юмбо" и вещей, оскорбляющих председательствующего при присяжных, — как-то попыток покинуть зал. Выбирайте процессуальные выражения, а не те, которые хотите, — строго сказал судья Мелехин напоследок.