В процессе об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской обвинение продолжает представлять своих свидетелей. Новые, как и большинство прежних, сейчас либо отбывают длительные сроки, либо имели раньше проблемы с законом. Но на версию следствия работают исправно — очередной и опознал подсудимых, и рассказал о слежке за погибшей журналисткой. Показания еще одного, скрывающегося, решено огласить, хотя защита сделала очень много, чтобы этого не произошло. А страсти в зале суда по-прежнему нешуточные — судье пришлось даже убежать на несколько минут.
Заседание в началось с опозданием на несколько часов — вместо 10:30 около часа дня. Один из подсудимых – Джабраил Махмудов (следствие считает, что он следил за журналисткой перед убийством вместе со своим братом Ибрагимом) долго отказывался ехать в суд, поскольку у него болела простреленная в августе нога. Нейрохирург к нему так и не приехал, возмущались Махмудов вместе с остальными подсудимыми. А судья Павел Мелехин ответил, что департамент здравоохранения обязался прислать доктора в СИЗО.
Затем начался спектакль с отводом прокурора Марии Семененко. "Она говорила, что зеленая "четверка" [с киллером] на видеозаписи расположилась на парковке у банка "ВТБ", в протоколе написано по-другому. Предъявила пистолет свидетелю [Дмитрию] Павлюченкову (ему, милицейскому профессионалу по "наружке", Лом-Али Гайтукаев, чеченский криминальный авторитет, один из подсудимых предложил, по версии следствия, выследить Политковскую) для повторного опознания, при том, что общее число предметов для опознания должно быть не менее трех", — описывал адвокат Ибрагима Махмудова (коллега своего брата Джабраила по слежке) Саидахмед Арсамерзаев нарушения Семененко во время предыдущих заседаний при демонстрации доказательств. Вспомнил он и то, что на записях из гипермаркета "Рамстор", где бывала Политковская, была указана дата 6 октября, а не седьмое, хотя и прокурор, и дочь убитой журналистки Вера Политковская признали, что это техническая ошибка.
- [Это] обман со стороны прокурора и умышленная попытка ввести в заблуждение присяжных и других участников процесса. Прокурор поддерживает не государственное, а свое личное обвинение, и значит, заинтересована в исходе дела. Заявляю отвод старшему прокурору прокурорского отдела городской прокуратуры города Москвы Марии Семененко, — объявил Арсамерзаев. Защитники и подсудимые ходатайство поддержали.
- Вопрос об отводе – на ваше усмотрение, ваша честь, — ответил она. — Арсамерзаев голословно и некорректно называет действия гособвинителя обманом. Если защита думает, что мы будем интерпретировать доказательства с помарками и ошибками, как это было в [материалах] дела, они заблуждаются. Мы будем компоновать их, представлять в той последовательности, как нам нужно, если, конечно, председательствующий оставит меня в процессе.
Прокурор Борис Локтионов заявил, что ходатайство Арсамерзаева надуманно и необъективно, а адвокат Анна Ставицкая, представляющая интересы потерпевших – детей журналистки Веры и Ильи — поддержала обвинителей. Арсамерзаев же в ответ заметил, что ни на одну из своих претензий он не получил ответа. Но эта ремарка значения не имела: пробыв в совещательной комнате около 15 минут, судья не стал отводить Семененко.
Когда, наконец, впустили присяжных, обвинение заявило ходатайство об оглашении показаний свидетеля Олега Голубовича, с которыми уже знакомил коллегию присяжных замглавного редактора "Новой газеты" Сергей Соколов. Голубович, знакомый признавшегося в слежке за журналисткой и осужденного на 11 лет колонии строгого режима Павлюченкова (бывший начальник 6-го отдела оперативно-розыскного управления ГУВД Москвы), обратился в редакцию и рассказал, что знает, кто "работал по Политковской". Журналистам, а потом и следователям он рассказал, что Павлюченков и его сотрудники за деньги, переданные Гайтукаевым, следили за журналисткой, а также, как Павлюченков добыл орудие убийства для киллера по кличке "Наиль". И про то, что в какой-то момент руководить исполнением заказа стал бывший милицейский оперативник Сергей Хаджикурбанов. Рассказал – и уехал за границу, местопребывание скрывает.
Адвокат Голубовича Марина Андреева принесла в суд бумагу от своего доверителя, который является гражданином Республики Беларусь. Она гласила, что он не может присутствовать в заседании, опасается за свою жизнь, но против оглашения показаний не возражает. Ничего не имеет он и против того, чтобы в суде были продемонстрированы видеозаписи, на которых он дает показания следователям. "Заявление не направлено по почте. Оно писалось в моем присутствии, поскольку Голубович боится за свою жизнь. В копии представленного паспорта нет и отметки о визе, — добавила Андреева. Судья, рассмотрев документы, передал их адвокатам обвиняемых. А те – своим подзащитным. Те с интересом стали рассматривать копию паспорта.
- А чего он опасается? – восклицал Джабраил Махмудов.
- Полагаю, вас, — ответила Ставицкая.
- Я его [Голубовича] опознал! Где он? Почему не под следствием? По походке опознал, по тормозному пути! – начал иронизировать Гайтукаев, намекая на опознание Павлюченковым предполагаемого киллера Рустама Махмудова. Согласно показаниям Соколова из "Новой газеты", Голубович мог стать убийцей Гайтукаева — по крайней мере, Павлюченков предлагал ему такой контракт.
Но Андреева без поддержки не осталась. Адвокат потерпеших Ставицкая заявила, что общалась с Голубовичем лично, ее доверители считают эти показания важными для дела, и она согласна с позицией обвинения о необходимости оглашения показаний.
- Если вы считаете его слова неправдой, — обратилась она к подсудимым, - докажите обратное!
Доказать обратное попытался адвокат Джабраила Махмудова Мурад Мусаев. "Похоже, что показания Голубовича, как они есть в деле – тщательно подготовленный следователями продукт. Вероятнее всего, Голубович – это подсадная утка, — говорил он. — Он все время утверждал, что "его хата с краю" – его просили убить Гайтукаева, а он отказался. Но просто так невинному человеку не предложать убить же! Я уверен, что он участвовал в убийстве Анны Политковской. Мы считаем его показания не до конца правдивыми. Но его лично мы допросить не можем, поэтому его показания не могут рассматриваться в качестве полноценного доказательства. Суд должен вызвать Голубовича в установленном законом порядке". А защитник Хаджикурбанова Алексей Михальчик предложил обеспечить госзащиту свидетелю и его явку в суд. "Иначе нарушается право на справедливое судебное разбирательства", — считает он.
Защита сомневается и в том, что Голубович писал предъявленный документ. "Рукописное письмо на листе в клеточку" с подписью "не похожей на подпись Голубовича", так охарактеризовал это заявление Мусаев. По его мнению, это не тот документ, на основании которого позволяется не опрашивать свидетеля. Арсамерзаев тоже не поверил, что это заявление Голубович написано собственноручно.
- Намеки на то, что заявление написано не Голубовичем, считаю для себя оскорбительными, — парировала Ставицкая. — Данные утверждения беспочвенны. Не надо вводить суд присяжных в заблуждение относительно того, что Голубович был подсадной уткой, а потерпевшие, редакция ["Новой газеты"] и адвокат Андреева – такие лопухи, которым можно было бы вешать лапшу на уши. Я выслушала пламенные речи представителей защиты, но не услышала ни одной ссылки на закон, по которому показания Голубовича нельзя оглашать, Напротив, есть статья, которая дает суду право оглашать показания подданного другого государства.
Затем Ставицкая попыталась объяснить, почему она считает важными показания Голубовича и почему доверяет им. "[Он] не был опрошен длительное время, [так как следователи] не хотели привлекать к ответственности Павлюченкова, — говорила она. — "Новой газете" пришлось применить титанические усилия для того, чтобы он был в итоге привлечен. Голубович – человек, с помощью которого был посажен Павлюченков, именно поэтому его показания в деле появились значительно позже. Представьте доказательства, опровергающие его показания! Я же вижу, что его показания совпадают со многими доказательствами по делу".
- Отказ от явки в суд получен не процессуальным путем, есть веские основания полагать, что он нелегитимен. Он не верифицирован. Суд не может исходить из пояснений присутствующего в зале и не являющегося участником процесса адвоката Голубовича, — у Мусаева были свои аргументы. — ЕСПЧ никогда не счел бы законным такое оглашение доказательств! Нам говорят: опровергните показания, докажите, что вы не верблюды. А возможности опросить его и тем самым опровергнуть — нет! Суд должен принять меры по явке Голубовича в судебное заседание. И прошу назначить почерковедческую экспертизу подписей Голубовича в паспорте и на заявлении.
Прокурор Локтионов в свою очередь отметил, что заявление в суд принесла адвокат Андреева, и нет оснований ей не доверять. "Мы возражаем против возражения данной экспертизы, — сказал обвинитель. Ставицкая же ходатайство об экспертизе поддержала.
В результате суд удовлетворил ходатайство обвинения об оглашении материалов дела и просмотра видеозаписи, их проведут позже, а в проведении почерковедческой экспертизы отказал.
Первым свидетелем, который выступал сегодня, был обозреватель сайта "Особая буква" Роман Попков, бывший член "Национал-большевистской партии" Эдуарда Лимонова. Он в свое время сидел в "Бутырке" с Голубовичем, и передал в редакцию "Новой газеты" информацию о его желании дать показания. Мусаев попытался не допустить его опроса при присяжных, поскольку его показания, по мнению адвоката, не относятся к делу. Но судья сказал, что если держаться в рамках протокола допроса следователя, то все будет в рамках закона.
- Он скинхед! Скинхед! – начал возмущенно переговариваться с другими подсудимыми Рустам Махмудов, а Попков начал рассказывать о своем знакомстве с Голубовичем.
Сидели в СИЗО они вместе около полугода в 2006 году, а про дело Политковской Голубович решил рассказать спустя четыре года после ее убийства. "Зимой или ближе к весне 2010 года он мне позвонил и попросил о встрече, — говорил Попков. — Рассказал, что ему известна информация об одном резонансном уголовном деле. Он очень нервничал. Пояснил, что речь идет об убийстве Политковской. Попросил его свести с редакцией "Новой газеты". Он знал, что я сотрудничал с изданием и знаком со многими журналистами. Голубович считал, что огласка и некие меры, которые может "Новая" предпринять, будут способствовать его безопасности".
Затем Попков свел Голубовича с Соколовым из "Новой газеты" и больше с ним не виделся.
- А Голубович называл, кого или чего опасается? – спросил прокурор Локтионов.
- Людей, которые участвовали в убийстве Политковской. Кстати, еще в тюрьме, когда он увидел по телевизору сюжет об аресте фигурантов уголовного дела, он был испуган и удивлен. Лично мне он рассказывал мало. Говорил, уже потом, в 2010-м, что знаком с Хаджикурбановым. Говорил, что известна информация о пистолете, из которого убита журналистка.
- Он хотел огласить данные об убийцах, потому что они могли его убить? – с напускным изумлением уточнил Мусаев, но судья снял вопрос – об этом свидетель уже говорил. Арсамерзаев попытался выяснить, не побудила ли награда за информацию об убийцах, которую сулила редакция, обратиться туда Голубовича, но вопрос был снят. После этого адвокаты и подсудимые стали возмущаться, что им не дают проводить опрос и пришлось вывести заседателей.
- Просьба не обсуждать снятый вопрос при присяжных, а то получается, что вы даете на него ответ, — отметил судья Мелехин.
- Объясните, по каким критериям вы отклоняете вопросы! Мы разве должны держаться рамок вопросов, заданных изначально следователем? Вы же вроде как руководите процессом! – возмущался Мусаев, а Мелехин заметил, что тот "вновь и вновь поливает судью грязью" и напомнил, что не обязан ничего объяснять. Присяжных вернули на места.
- Голубович говорил, откуда информация? – спросил Гайтукаев.
- Нет, он был скуп на слова, — ответил Попков, а Гайтукаев два раза, переформулировав вопрос, пытался выяснить, встречался ли Голубович до дачи показаний со следователем Петросом Гарибяном (он расследует дело об убийстве Политковской), но судья, к неудовольствию подсудимого, вопросы не пропустил – при присяжных нельзя говорить о следственных действиях.
Затем адвокат Мусаев попросил уточнить, в чем заключались "угрозы Голубовичу", о которых говорил свидетель, но судья вопрос снял. Он припомнил, что согласно показаниям свидетеля Голубович опасался, а не говорил об угрозах. Но Мусаев не поверил и потребовал просмотреть видеозапись допроса, которую на вела пресс-служба Мосгорсуда. Судья в ответ попросил секретаря "зачитать протокол": об угрозах там не было не слова. А Мусаев возмутился, что запись секретаря называют протоколом. Тут заседателям пришлось вновь покинуть зал.
- Вы же юрист, имейте совесть! – восклицал Мусаев. А судья заметил, что адвокат неподобающе себя ведет, будучи юристом. Когда все успокоились, и свидетель пояснил, что все же об угрозах речь не шла, присяжных вернули, а Попкова отпустили.
Следующим свидетелем обвинения стал Олег Шошин, бывший подчиненный Павлюченкова. Сейчас он отбывает 10-летний срок за похищение человека. Присяжные в Московском окружном военном суде сочли во время предыдущего процесса по этому же делу, что его ответственность за убийство журналистки не доказана.
Пока свидетеля вели в зал заседаний, подсудимые довели судью до белого каления. Они не поняли, что свидетель явился и стали издеваться по поводу присланных им "фальшивых бумажках" взамен показаний.
- Где ваша честь, ваша честь! Ваша честь! – поднимал деланным жестом правую руку ладонью к себе Ибрагим Махмудов. Другие обитатели "аквариума" радостно вторили. Мелехин резко покинул зал, не объяснившись. И пока не Шошин не появился в зале, не возвращался – около пяти минут.
Шошин опознал Хаджикурбанова и Гайтукаева.
- Летом-осенью 2006 года я работал старшим разведчиком в ОПУ ГУВД города Москвы. С Хаджикурбановым познакомился при проведении совместных мероприятий — слежки. С Гайтукаевым, когда привозил Павлюченкова к нему на встречи, году в 2003-2004-м. Павлюченков мне не докладывал, что его связывало с Гайтукаевым, я ему лишних вопросов не задавал. Не знаю, осуществлял ли я наблюдение за журналисткой Анной Политковской – это по версии следствия было так. Десять лет подряд я каждый день за разными людьми осуществлял скрытое наблюдение, так что чисто физически Политковскую вспомнить не могу, — говорил он коротко в ответ на вопросы прокурора Локтионова.
- Приходилось получать деньги от Павлюченкова за "халтуру" (слежку помимо работы)? — спросил обвинитель.
- Приходилось. Платили $1 500 долларов на всех участников за день наблюдения. Деньги распределял Павлюченков. Суммы определялись в зависимости от сложности работы. Минимальная сумма – $100, максимальная – $300. Отчитывались за "халтуру" перед Павлюченковым при личном контакте или по мобильной связи, — говорил Шошин.
- Известны вам ли фамилии Голубович, Оглы Червоня [тоже знакомый Павлюченкова, отбывает 7-летний срок в колонии строгого режиме за вымогательство]? – продолжал Локтионов.
- Да, известны. Я привез Павлюченкова на встречу с ними. Он мне их особо никак не представлял… Знакомые и знакомые, — ответил Шошин, а затем вспомнил о том, как "вел" серебристую "десятку", которой пользовалась Политковская.
- Летом 2006 года работал по просьбе Павлюченкова во время отпуска. Тогда не помню за кем наблюдали – объект так и не появился. Это происходило рядом с Армянским переулком и посольством Белоруссии, помню, тогда был визит президента Белоруссии Лукашенко в Москву (тогда Политковская была за границей — "Право.ru"). Эта слежка была "халтурой". По этому же объекту продолжал наблюдение осенью 2006 года. Объектом была женщина, парковала транспортное средство на Бутырском валу, ближе к площади Белорусского вокзала. Посещал объект и Долгоруковскую улицу, и здравоохранительное учреждение – Городскую клиническую больницу на Лосином острове. На автомобиле она ездила в основном одна, один раз видел с пожилым мужчиной. Она его высадила на Фрунзенской набережной.
С Шошиным работали еще мужчина и женщина. На предыдущем заседании был оглашен протокол осмотра видеозаписи, сделанной камерами "Рамстора" — там за Политковской в магазин прошли двое, как раз мужчина и женщина.
- Но в "Рамстор" они за Политковской не заходили. Нет смысла пугать объект, он все равно оттуда выйдет, — пояснил по просьбе прокурора Шошин.
- Говорил ли Павлюченков, что объект необходимо "передать чеченцам"? – спросила Семененко. Шошину об этом ничего не было известно. Имя "Наиль" он слышал, но не знает, кто это. Еще Шошин успел рассказал, что Павлюченков называл пистолет с глушителем "стволом с тишиной", а также, что тот мог раздобыть огнестрельное оружие. После этого судья закрыл заседание. Допрос продолжится завтра.
