Денис Дворников, член Общественной палаты РФ, руководитель общественного комитета "За открытость правосудия"
23 ноября 2011 года президент Дмитрий Медведев провел совещание с руководством и следователями МВД, Генеральной прокуратуры, Следственного комитета и представителями гражданского общества, на котором обсуждалась борьба с коррупцией. Мне посчастливилось представлять "третий сектор" на этом высоком собрании. И, несмотря на то, что речь шла о работе следственных органов, я не мог обойти вопрос, касающийся той негативной практики, когда региональные чиновники не отказывают себе в административном удовольствии набрать номер председателя суда и поговорить "об одном деле".
Я задал этот вопрос, потому что бесполезно бороться с коррупцией, если судебные решения могут быть приняты в результате административного давления со стороны исполнительной власти. Еще опаснее, если руководство правоохранительных органов встраивает суды в свою карательную машину. Когда президент позволил, я сформулировал этот вопрос следующим образом:
"Я хочу поднять проблему, которая связана с привычкой некоторых начальников поднять трубку и попросить, чтобы судебное решение было принято так, как считает правильным именно чиновник, а, возможно, не так, как это должно быть по закону. Я могу подтвердить, что и в кулуарах, и в личном общении судьи часто говорят об этом. Иногда они, будучи встроенными в некую систему, якобы гармоничную, особенно на уровне регионов, просто не могут заявить об этом громко".
Ответ президента вызвал достаточно бурную реакцию в юридическом сообществе (см. материал "Медведев заявил о допустимости давления на суды со стороны других ветвей власти" и комментарии к нему). Я же теперь хочу попытаться сформулировать свое отношение к примерам, приведенным главой государства, и пониманием того, что он сказал о независимости судебной системы.
Тезис первый
"Судье кому не надо не следует раздавать номер своего мобильного телефона – это первое, и это главное на самом деле. Это же вопрос правовой культуры".
Работа судьи, его особое служение (послушание, говоря религиозной терминологией), безусловно, налагает определенные ограничения на взаимодействие с внешним миром. Но давайте представим какую-нибудь солнечную и благоустроенную Кинешму или веселый зауральский Тугулым. Да и некоторые столицы субъектов федерации тоже не отличаются пестротой бытия и стабильностью быта. В этих условиях ограничение человеческого общения — это гарантированная психушка. Двенадцать часов работы, колоссальная ответственность, а вечером на диван к телевизору – это негуманно.
Как бы то ни было, судьи — это образованная юридическая элита. В любом населенном пункте они входят в не слишком широкий круг местной интеллигенции – тех людей, которые способны разделить схожие ценности и интересы. В этот же круг входят и многие представители местной власти. Можно ли в этой ситуации не давать номер мобильного телефона руководителю администрации района или области? Думаю, да. Только "для укрепления духа" судье нужна соответствующая инструкция, которая поможет не стать зазнавшимся изгоем.
Тезис второй
"Вспомните даже всякие кинофильмы. Там, допустим, адвокат за границей с судьей пошел в ресторан. Все, карьера закончена и у судьи, и у адвоката".
Если с телефоном более-менее ясно, то с обедом в ресторане, мне кажется, сложнее. Например, в такой столице субъекта Российской Федерации, как Магадан всего два ресторана и одна столовая. Есть еще кулинария, но я бы не советовал никакому судье, который хочет сохранить свою трудоспособность, в нее заходить. В этих условиях оказаться за соседними столиками с адвокатом можно с вероятностью примерно 50%. Открыть же особый судейский клуб со скрипичным квартетом по пятницам, сигарами и курсами сомелье, боюсь, по объективным причинам не согласится местное Управление судебного департамента.
Если серьезно, то проблема неформальных криминальных (а подкуп или иное воздействие на решение судьи — это преступление) связей, очень остро встает в повседневном режиме. Встает слишком привычно и обыденно. "Ваша Честь, Иван Иванович, тут такое дело, которое затрагивает государственный интерес. Вы же понимаете?" — очень часто может услышать судья. И неважно, что дело касается земельных участков, принадлежащих одному акционерному обществу, но которые безумно хочется заполучить другому АО – все равно "затронут интерес государства, города, области".
Тезис третий
"Это тема известная, мы ее неоднократно с судьями обсуждали, включая и введение так называемого журнала регистрации обращений. Просто сами судьи еще частично побаиваются, но в принципе это вполне нормальная вещь".
Итак, в качестве решения президент предлагает ввести систему регистрации всех обращений к судье. По его словам арбитражный суд уже отрапортовал о готовности такую систему ввести (очень хочется посмотреть!). И, если задуматься, наверное, это единственный механизм, позволяющий решить проблему, хотя и несовершенный, пожалуй.
- Алло, Ваша Честь, Иван Иванович, тут такое дело…
- Извините, Петр Петрович, но вы знаете, что я должен зарегистрировать этот звонок.
- Да что вы там себе думаете!?
- Извините, такова инструкция. И, между прочим, звонок записывается.
Первый месяц будет тяжело. Но потом привыкнут.
Еще я полагаю, что Академии правосудия необходимо привлечь к обучению судей педагогов из Академии ФСБ по психологии. Например, разведчики и сотрудники спецслужб очень общительные джентльмены, но ни друзья ни члены семьи никогда не лезут к ним с просьбой: "Расскажи-ка нам какой-нибудь государственный секрет!". Просто потому, что бесполезно. Заведомо и безусловно.
Это очень сложно, но многим судьям просто необходимо научиться посылать государственных "решал" куда подальше. Но вежливо и с достоинством. А помочь им может особый механизм регистрации всех обращений. И если придется, то и аудиорегистратор на наручных часах.
Ну, и четвертый тезис, который возмутил многих.
"В любом случае у государства должна быть возможность как-то донести свою позицию, но государство в других странах делает это гораздо интеллигентнее, не в форме прямых звонков – сделайте так-то, а просто, чтобы судьи понимали какова позиция государства, это тоже важно, кстати. Это не банальность, это правда".
Приведу один пример государственной позиции, которую нужно "интеллигентно" доводить до судов: ограничения на арест за экономические преступления. Разве они прекратились? Между тем на этот счет существует вполне определенная позиция законодателя.
Я бы не торопился критиковать Дмитрия Анатольевича за его ответ, данный без подготовки (свой вопрос я ни с кем не согласовывал). В его словах есть здравый смысл и понимание российских реалий.
