Истец взыскал 184 млн руб. за незаконное использование товарных знаков. Ответчик ссылался на пропуск срока давности, но суды ему отказали. ВС посчитал это ошибкой и объяснил, как правильно считать срок давности по таким спорам.
В июле 2019 года «Компания Эдустронг» продала «Строникуму» исключительные права на пять товарных знаков. Договор зарегистрировали в декабре 2019 года. Позже в отдельном споре договор признали недействительным, и права вернулись к первоначальному владельцу. После этого «Эдустронг» подала иск о взыскании 368 млн руб. компенсации за использование товарных знаков с декабря 2019 года по декабря 2020 года. «Строникум» заявил о пропуске срока исковой давности, но суды ему отказали (дело № А40-4841/2024).
Суды трех инстанций признали нарушение, но снизили сумму до 184,14 млн руб., рассчитав ее из годовой выручки «Строникума». Доводы ответчика о пропуске срока исковой давности суды отклонили, посчитав, что отсчет времени следует вести с момента вступления в силу решения о недействительности договора.
ВС отменил все судебные акты и направил дело на новое рассмотрение. По срокам давности судьи напомнили: его надо считать с того дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении права и о нарушителе. Этот момент не всегда совпадает с судебным признанием нарушения. В данном случае «Эдустронг» сама инициировала спор о недействительности договора в декабре 2020 года. Значит, компания уже тогда знала о проблемах с передачей прав. Более того, запись о смене правообладателя опубликовали в открытых реестрах Роспатента 17 декабря 2019 года.
ВС подчеркнул: истец не мог считаться лицом, не знающим о нарушении, если сам подавал иск об оспаривании сделки. Компания действовала «в защиту одного и того же интереса» — исключительных прав на товарные знаки.
Суды также неправильно посчитали, что последовательность споров влияет на срок давности. ВС пояснил: истец мог подать иск о взыскании компенсации и заявить ходатайство о приостановлении до решения вопроса о недействительности договора.
ВС обратил внимание и на недостатки в обоснование суммы компенсации. В решениях есть противоречия: упоминается выручка 137 млн руб. согласно бухгалтерской выписке и 184 млн руб. по расчету истца. Суды не проверили, относятся ли эти суммы именно к продукции с товарными знаками, и не объяснили, как приняли решение об окончательной сумме компенсации.
