Совет Адвокатской палаты Удмуртии опубликовал официальное заявление, в котором раскритиковал поправки в Кодекс профессиональной этики, запретившие адвокатам обжаловать решения палаты о прекращении их статуса по материальным основаниям. АП отказалась следовать новым правилам, указав, что они противоречат действующему законодательству и положениям Конституции. Что думают о новелле в других палатах и собираются ли они ее придерживаться, в материале "Право.ru".
Споры не утихают со съезда адвокатов
На VIII Всероссийском съезде адвокатов, который прошел 20 апреля в Москве, приняли 19 поправок в Кодекс профессиональной этики адвоката (КПЭА). Наиболее резонансные из них касаются запрета критики адвокатуры и возможности оспаривать решения о дисциплинарной ответственности лишь по процедурным основаниям. Обе новеллы спровоцировали множество дискуссий, к числу их ярых противников относится президент АП Удмуртии Дмитрий Талантов. Он полагает, что запрет на критику адвокатуры по сути является запретом критиковать ее руководство, которое и так не всегда готово "слушать и слышать" мнение рядовых членов сообщества (см. "Защитникам запретили публично критиковать адвокатуру").
Недовольство Талантова вызвал также изменившийся порядок обжалования решения Совета АП о привлечении к дисциплинарной ответственности. Предыдущая редакция п. 2 ст. 25 КПЭА предусматривала, что обжаловать его можно в месячный срок после того, как адвокат узнал или должен был узнать о наказании. В новой редакции оставили прежний срок на обжалование, но уточнили, что жалобу можно подать только на решение о прекращении статуса адвоката и "в связи с нарушением процедуры его принятия". Талантов, выступая на съезде адвокатов, заявил, что новшество нарушает конституционное право на судебную защиту. Кроме того, по его мнению, лишившиеся статуса адвокаты все равно будут подавать в суд жалобы по существу. И судьям придется выбирать, какой нормой руководствоваться: ст. 17 закона об адвокатуре, которая дает такое право, или ст. 25 корпоративной нормы, отмечал глава АП Удмуртии, добавляя, что суд выберет федеральный закон (см. "Станем этичнее с новыми стандартами": итоги всероссийского съезда адвокатов").
ФПА: Адвокатура сама может определить границы дозволенного для адвокатов
Позиция Федеральной палаты адвокатов по этому вопросу также звучала на съезде адвокатов. Комментируя эту норму, президент ФПА Юрий Пилипенко пояснил, что в течение многих лет существует практика, при которой суды, как правило, не вмешиваются в оценку обстоятельств, ставших основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности. Введение изменений и дополнений в ст. 25 КПЭА, по его словам, обусловлено тем, что применение материальных норм Кодекса должно находиться исключительно в компетенции дисциплинарных органов адвокатского сообщества.
Пилипенко также привел некоторые статистические данные из отчета Совета ФПА за 2015–2016 годы: "Адвокатура настолько зрелая и достойная корпорация, что сама в состоянии определить границы поведения, допустимого для адвоката. За минувшие два года, например, было рассмотрено более 10 000 дисциплинарных производств, 5900 из них закончились вынесением дисциплинарных взысканий".
АП Удмуртии отказалась следовать новым правилам
"Внесенные изменения придают решениям дисциплинарного органа – Совета региональной палаты адвокатов – статус "окончательности" и неоспоримости по материальным основаниям, что противоречит действующему законодательству, нарушает основополагающие права и свободы человека и гражданина", – говорится в заявлении Совета АП Удмуртии. Конституция, действующее законодательство (ч. 5 ст. 17 закона об адвокатской деятельности), а также нормы международного права (ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод и документы ООО) не допускают произвольного ограничения права на судебное обжалование, подчеркивают в АП. Кроме того, согласно позиции высших судебных органов РФ, применение норм корпоративных актов, противоречащих закону, при осуществлении правосудия недопустимо.
Палата также отмечает, что п. 2 ст. 25 КПЭА изменили таким образом, что правовому регулированию в рамках Кодекса теперь подлежит лишь обжалование решений Совета АП о прекращении статуса, тогда как предыдущая редакция регулировала порядок обжалования любых решений Совета по дисциплинарному производству против адвоката. В связи с тем, что порядок и основания обжалования других "дисциплинарных" решений Совета АП сейчас не урегулированы ни законом об адвокатуре, ни КПЭА, для них будет применяться общий порядок обжалования, предусмотренный ГПК, и общий срок исковой давности, отмечают в АП Удмуртии. И добавляют, что такая "дифференциация порядка обжалования решений по дисциплинарному производству, когда дискриминационное ограничение вводится исключительно в отношении самой жесткой, связанной с лишением права на профессию, меры дисциплинарной ответственности", не поддается логике и противоречит закону.
Ссылаясь на все эти доводы, Совет АП Удмуртии заявил, что продолжит рассматривать дисциплинарные производства, а также выбирать правовую позиции по обжалованию в суде решений по таким делам "строго в соответствии с положениями Конституции, требованиями закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ" и иного федерального законодательства".
Самопиар под предлогом защиты адвокатов?
"При всем уважении к Дмитрию Николаевичу Талантову никак иначе, как самопиаром, я назвать все это не могу, – говорит Татьяна Бутовченко, президент Палаты адвокатов Самарской области (ПАСО). – С одной стороны, создается впечатление, что он отстаивает права своих адвокатов. Но в чем именно? Если он говорит, что в его палате все адвокаты вправе обжаловать решение в суд по фактическим обстоятельствам, у меня к нему вопрос: А зачем ваша квалификационная комиссия принимает незаконные решения, которые сподвигнут адвоката на обжалование? В деятельности нашей квалификационной комиссии я чаще всего слышу "Спасибо", потому что, когда мы голосуем, мы занимаем проадвокатскую позицию. И доверять судьбу адвоката суду я бы никогда не стала. И когда адвокаты обжалуют наше решение (такое тоже случается), судьи чаще всего меня спрашивают, почему не лишили статуса. Да потому что он наш коллега! И мы даем 101 возможность как-то по-другому организовать свою деятельность".
Если адвокат предает клиента, мы признаем, что это серьезное нарушение, и лишаем его статуса, продолжает президент ПАСО. А вот суд, отмечает она, признает страшным нарушением, если адвокат опоздал на 20 минут в судебное заседание. "Насколько по-разному складывается судейское убеждение и адвокатское. Понять существо адвокатуры может только адвокатский орган, – резюмирует Бутовченко. – В этой части, я считаю, мы просто закрываем адвокатов от судебного произвола".
Суд должен проверять акт АП на соответствие закону, а не нормам морали
"На съезде адвокатов я голосовал за предложенную редакцию ст. 25 КПЭА, – говорится в блоге Олега Баулина, президента АП Воронежской области, опубликованном на сайте ФПА. – Нет, я не настолько глуп, чтобы полагать, что право на предъявление иска возможно ограничить решениями адвокатской корпорации. Дело в другом: участвуя в делах об оспаривании решений о привлечении к дисциплинарной ответственности, воронежская палата всегда занимала позицию, которую я считаю абсолютно правильной – установление наличия и характера корпоративного проступка является исключительной компетенцией органов адвокатского сообщества и в этом качестве не подлежит и не может подлежать судебному контролю на предмет соответствия закону".
"Принятая Съездом новая редакция КПЭА будет способствовать укреплению доверия не только к адвокатуре в целом, но и к каждому адвокату в отдельности как представителю общественно значимой, сложной и гуманной профессии, – считает президент АП Орловской области Сергей Мальфанов. – Относительно п. 2 ст. 25 я бы хотел отметить, что его новая редакция была принята доминирующим большинством. Сам проект Кодекса не был "спущен" откуда-то сверху, а разрабатывался внутри самой корпорации. Считаю, что применение материальных норм Кодекса должно находиться исключительно в компетенции дисциплинарных органов адвокатских палат субъектов РФ".
"Странно читать мнения отдельных лиц о якобы неконституционности положений п. 2 ст. 25 КПЭА", – говорит вице-президент АП Московской области Александр Орлов. Во-первых, сам Конституционный суд в своих актах отмечал, что Кодекс профэтики адвоката является корпоративным нормативным актом и не может быть предметом его (определения от 24 марта 2015 года № 690-О и от 25 февраля 2013-го № 278-О), напоминает Орлов. И применительно к положениям закона об адвокатуре, в том числе ст. 17, регулирующей прекращение статуса адвоката, КС указывал, что они адресованы адвокатам, регламентируют внутреннюю организацию адвокатского сообщества и порядок прекращения статуса адвоката, а потому не могут рассматриваться как затрагивающие конституционные права и свободы (определение от 1 марта 2007 года № 293-О-О). "В связи с этим указанные выше положения КПЭА не затрагивают никаких конституционных прав и свобод, что должно бы быть очевидным для людей с высшим юридическим образованием, – подчеркивает вице-президент подмосковной АП.
"По сути же самих положений ст. 25 Кодекса стоит отметить, что суд должен проверять акт адвокатской палаты на его соответствие требованиям закона, а не нормам морали, – добавляет Орлов. – Вспомним, что этика является разделом философии, а не отраслью права. В связи с чем, безусловно, суд не должен принимать на себя функции уполномоченного законодателем другого органа, в ведении которого находится принятие решения о наличии или об отсутствии в действиях адвоката дисциплинарного проступка. Такой вопрос не может быть разрешен иначе, чем органами адвокатской палаты".
