В окружении председателя трибунала Приморского военного округа Федора Бережного оказались недоброжелатели. Анонимное письмо о том, что он в 1946 году обменивал в Корее и Маньчжурии рубли на инвалюту в суммах, "значительно превышающих личные потребности", а также закупал "белогвардейскую литературу и незаконно провозил ее через границу", стало основанием для уголовного преследования военного судьи. Истинная причина, правда, было совершенно иной.
Федор Бережной в 1934 году окончил Ленинградский юридический институт и стал народным судьей, специализировавшимся на гражданских делах. Его довоенная карьера стремительно шла в гору: сначала молодого судью с высшим образованием назначили зампредом Ленинградского областного суда, а затем переместили на пост заместителя наркома юстиции РСФСР. На тот момент ему исполнилось 28 лет.
С началом войны Бережного направили в систему военных трибуналов, где служба у него складывалась не менее успешно. Он последовательно занимал должности заместителя председателя военного трибунала Северо-Западного фронта и председателя на Карельском фронте, а в 1944 году его назначили заместителем Главного военного прокурора Советской армии. В период войны с Японией в августе – сентябре 1945 года 33-летнего полковника юстиции направили организовать работу вновь созданного военного трибунала 1-го Дальневосточного фронта, а после окончания боевых действий Бережной в ожидании нового назначения некоторое время руководил трибуналом Приморского военного округа.
"Военные трибуналы карательную политику проводили в основном правильно"
В архивах сохранилась справка о результатах проверки в декабре 1945 года военных судов Приморского округа, утвержденная начальником Главного управления военных трибуналов при Наркомюсте (ГУВТ) Евлампием Зейдиным. Есть в ней и строки, характеризующие председателя окружного трибунала: "Тов. Бережной провел большую организационную работу по подготовке трибуналов к боевым операциям… Военные трибуналы карательную политику проводили в основном правильно и со стороны военного совета фронта получили высокую оценку, – говорилось в документе. – Тов. Бережной награжден орденом Красного Знамени. Он пользуется большим авторитетом, обладает организаторскими способностями и занимаемой должности соответствует". По мнению Зейдина, Бережной являлся достойным кандидатом на пост члена Военной коллегии Верховного суда СССР, но, когда он обратился к нему с этим предложением, тот своего согласия не дал. Причина отказа Бережного от продолжения судебной карьеры просматривается в письме наркома юстиции СССР Николая Рычкова на имя начальника Главного политуправления Вооруженных сил генерал-полковника Иосифа Шикина. Рычков просил о демобилизации Бережного "в связи с необходимостью использования его на руководящей работе в гражданских органах юстиции". Просьба датирована серединой марта 1946 года, в июне она была удовлетворена. Но нового назначения не случилось: уже в июле ГВП отреагировала на анонимку. Бережного обвинили в "злоупотреблениях по службе" и возбудили уголовное дело по ст. 193-17 УК РСФСР.
"Явно белогвардейская юридическая литература"
Основные усилия следствие сосредоточило на том, чтобы доказать, будто Бережной приобретал в Манчжурии, в Харбине, "белогвардейскую литературу" и незаконно провез ее через границу. Тот эти обвинения отвергал. На допросах Бережной говорил, что речь идет о научных трудах живших за рубежом русских правоведов, которые были закуплены по личной просьбе председателя Верховного суда СССР Ивана Голякова. Разрешение на это Бережной получил у командующего Приморским военным округом маршала Кирилла Мерецкова. При этом военачальник высказал пожелание, чтобы и для него "поискали хорошие книги". Часть литературы предназначалась для библиототеки Главного управления военных трибуналов, уточнил Бережной, а некоторые он оставил для себя, "так как намеревался серьезно заняться научной работой". Подследственный также подчеркнул, что непосредственно подбором и покупкой книг он не занимался, это делал один из его заместителей (он и являлся автором анонимки).
В Москву книги были доставлены военным самолетом, выделенным Бережному маршалом, досмотру таможенными властями он не подлежал. Достоверность этих сведений подтвердили командующий округом и начальник ГУВТ. К председателю ВС военная прокуратура не обращалась, но в судебных кругах было известно, что Голяков является обладателем обширной юридической библиотеки и постоянно ее пополняет.
Сначала военному судье удалось убедить прокуратуру в том, что ничего противоправного он не совершал, а факты в анонимке преднамеренно искажены с целью дискредитировать его. В сентябре 1946 года главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Николай Афанасьев вынес постановление о прекращении уголовного дела. Но уже в декабре оно было отменено. В его квартире провели обыск, в ходе которого были изъяты книги и брошюры, изданные за рубежом на русском языке, а также несколько отрезов ткани.
На возобновившихся допросах, которые вел следователь по особо важным делам при Главном военном прокуроре майор Маркарянц, Бережной повторил свои показания о правовом содержании книг, приобретенных по просьбе председателя ВС, и обратил внимание следователя на то, что многие из них изданы еще до революции и Гражданской войны. Однако Маркарянц в качестве доказательства "белогвардейского" и "антисоветского" характера завезенных в СССР книг вооружился экспертным заключением Института права Академии наук СССР, подписанным членом-корреспондентом академии М. Аржановым и ученым секретарем института З. Шкундиным, в котором говорилось, что "большинство авторов работ по праву – эмигранты-белогвардейцы", их книги "никакой научной ценности не представляют и им не место в библиотеке советского человека".
"Политические ошибки в судебной практике"
Процесс начался 18 апреля 1947 года. Согласно обвинительному заключению ГВП, Бережному вменялось злоупотребление служебной властью без наличия особо отягчающих обстоятельств (п. "а" ст. 193-17), что влекло за собой лишение свободы на срок не менее шести месяцев. Однако, несмотря на сравнительно "легкую" статью, дело к рассмотрению приняла Военная коллегия Верховного суда СССР, а председательствовал в суде помощник главы коллегии генерал-майор юстиции Александр Орлов. А согласно секретному постановлению Секретариата ЦК ВКП(б), взявшего под контроль дело Бережного еще на стадии возобновившегося расследования, суд проходил за закрытыми дверями, ходатайства же о допуске к делу адвоката и о вызове в суд свидетелей защиты остались без удовлетворения. Это позволяло сохранить в тайне, что купленные по поручению Бережного книги предназначались для главы ВС. Ранее избранную ГВП меру пресечения в виде подписки о невыезде за две недели до суда сменили по настоянию председателя Военной коллегии Василия Ульриха на арест с содержанием в одиночке Бутырского следственного изолятора.
Об истинных причинах, которые привели на скамью подсудимых юриста, занимавшего видные должности в наркомате юстиции, ГВП и системе военных трибуналов, имевшего блестящие служебные аттестации, а также о том, что происходило в суде, стало известно лишь после того, как исследователи получили доступ к архивным материалам уголовного дела Бережного. Оказалось, в декабре 1946 года в ГВП поступило еще одно анонимное письмо, в котором говорилось, что он допускал в 1945–1946 годах "серьезные политические ошибки и искажения в судебной практике по делам о контрреволюционных преступлениях". Тогда власти, воспользовавшись тем, что Манчжурия была занята советскими войсками, начали преследование "белоэмигрантов" и "враждебно настроенных против советской власти" бывших гражданах СССР, которые в 1929–1934 годах бежали из страны. Органы советской контрразведки выявляли их, арестовывали и предавали суду военных трибуналов по п. "а" ст. 58-1 УК (измена Родине). А аноним сообщал, что Бережной по ряду таких дел применял явно заниженные меры наказания, а также неосновательно прекращал некоторые из них или выносил оправдательные приговоры. В ходе следствия на вопрос Маркарянца "Чем вы объясните явно либеральную практику военного трибунала по рассмотрению дел о контрреволюционных преступлениях под вашим председательством?" – Бережной ответил: "Я считаю, что судебная практика военного трибунала Приморского округа по делам о контрреволюционных преступлениях была правильной. Хотя и были отдельные ошибки".
По этому пункту обвинения Бережного был допрошен его бывший заместитель (его имя не называется. – "Право.Ru"), который заявил, что председатель "дезориентировал членов военного трибунала в их судебной деятельности по контрреволюционным делам, влиял определенным образом, как руководитель, на судебную практику подчиненных по этой категории дел". К делу Бережного была также приобщена докладная записка военного прокурора Приморского округа полковника юстиции Стариковского, который, в частности, сообщал главному военному прокурору, что председатель окружного трибунала "оценивал действия изменников как нарушение границы, выхолащивая этим самым политическое содержание…" В качестве одного из примеров "неправильного решения", принятого судом под председательством Бережного, Стариковский приводит процесс по делу бывшего полковника Российской армии Ивана Васенина. Органы советской контрразведки обвиняли его в том, что он на протяжении ряда лет активно участвовал в вооруженной борьбе против советской власти, в 1924 году бежал из России в Маньчжурию, где с 1935 по 1937 год состоял членом "российско-фашистской партии", а перед войной входил в состав антисоветской организации "Монархическое объединение". Тем не менее суд под председательством Бережного оправдал его.
"В судебном заседании не доказано, что Васенин в период гражданской войны вел активную вооруженную борьбу с Советской республикой, которая в настоящее время вызывала бы необходимость применения к нему меры уголовного наказания, – говорилось в оправдательном приговоре трибунала (Военколлегия ВС отменила его, а при новом рассмотрении Васенина осудили на 10 лет). – Пребывание Васенина с 1935 по 1937 год рядовым членом фашистской партии, из рядов которой он вышел сам, как только убедился, что она является группой наемных японских шпионов и убийц, как равно и служба его заведующим хозяйства "монархического объединения" с 1939 по 1941 год, являвшаяся средством для его существования, не могут быть признаны уголовным преступлением, совершенным против СССР. Васенин, как русский патриот, в первую империалистическую войну 1914–1918 годов храбро защищал Россию от немецких империалистов, был тяжело ранен и за боевые отличия награжден шестью русскими орденами и произведен в чин полковника".
Эту часть приговора зачитал в суде над Бережным генерал-майор юстиции Орлов, после чего между судьей и подсудимым произошел следующий диалог, отраженный в протоколе заседания.
– Считаете ли вы политически правильной подобную формулировку? – спросил председательствующий.
– Я считал и считаю, что Васенина по тем материалам, которые были предметом рассмотрения военным трибуналом, судить не следовало, – ответил Бережной.
– Но вы Васенина превознесли как "патриота" Родины.
– Русские тогда сражались за Родину.
– Есть ли основания сделать вывод о том, что по этому делу имело место выхолащивание политического его содержания? – допытывался генерал.
– Вы, судьи Военной коллегии, когда решали это дело в кассационном порядке, тоже тогда не замечали этого, ибо не записали в частном определении о том, что по этому делу имело место выхолащивание политического содержания, – отрезал подсудимый.
Предметом разбирательства в коллегии стали и другие "контрреволюционные" дела, в рассмотрении которых участвовал Бережной. Он ни по одному пункту обвинения он виновным себя не признал.
"За отсутствием состава преступления"
Суд признал Бережного виновным в том, что он "допустил в судебной практике по ряду дел об антисоветских преступлениях серьезные искажения", приобрел в Харбине "белогвардейские книги, которые незаконно провез через границу", а также "обменял большую сумму денег на иностранную валюту и произвел закупку различных товаров и вещей в количестве, значительно превышающем личные потребности". Приговор был сравнительно мягким: три года в исправительно-трудовых лагерях без поражения в правах, но с лишением воинского звания полковника юстиции запаса.
Назначенное наказание Бережной отбыл полностью, а выйдя на свободу, в течение нескольких лет добивался отмены приговора и прекращения своего дела. Реабилитация состоялась 11 марта 1955 года. Пленум ВС СССР, рассмотрев протест генерального прокурора, принял постановление, в котором говорилось, что "у органов следствия не было оснований для привлечения Бережного к уголовной ответственности, а у суда для осуждения по данному делу, а поэтому дело о нем подлежит прекращению производством за отсутствием в его действиях состава преступления".
При подготовке публикации использованы материалы книги Анатолия Муранова и Вячеслава Звягинцева "Досье на маршала" (Муранов А., Звягинцев В. Досье на маршала. Из истории закрытых судебных процессов. М.: Андреевский Флаг, 1996. 272 стр. (серия "Тайны минувшего").
