Материал "Множественность дискуссий", подготовленный по итогам встречи с журналистами заместителя руководителя аппарата Высшего Арбитражного Суда РФ Андрея Егорова, вызвал множество комментариев и вопросов у читателей "Право.Ru". В значительной степени они касались "профессиональной монополии" на представительство в суде. Господин Егоров решил продолжить поднятую тему и направил в редакцию своего рода "заметки на полях" открывшейся дискуссии.
Прежде всего, не я идеолог идеи "профессиональной монополии", поэтому отождествлять сказанное мной (Андрей Егоров говорил о том, что в настоящий момент рассматривается вопрос об аккредитации при судах лиц, осуществляющих судебное представительство — прим. ред.) с моей личной позицией не всегда правильно. Я просто пытаюсь объяснить, почему те или иные люди отстаивают определенные идеи. А читатель сам пусть судит, ошибаются они или правы. Конечно, при этом нельзя исключать, что, проходя через мое субъективное восприятие, идея может искажаться и попадать на суд общественности в модифицированном виде. Это еще одна причина к тому, чтобы, возможно, не делать окончательных суждений о том, что "думает ВАС РФ". Это свойственно некоторым журналистам, но юристам, участникам дискуссии на "Право.Ru" желательно воздерживаться от поспешности в суждениях.
Наконец, надо понимать: пока подготовлен проект конкретных законодательных предложений в самой первой, сырой редакции. Меня журналист спросил буквально следующее: "Председатель ВАС РФ озвучил на совещании председателей в Ростове-на-Дону эту идею в апреле, а аппарат суда делает что-то для ее реализации?" И, кстати, получилось, что буквально за несколько дней до этого рабочая группа по совершенствованию АПК РФ собиралась довольно в широком составе и обсуждала упомянутый мной законопроект. Поэтому, собственно, я и высказался по существу вопроса.
Теперь — к тем вопросам, которые уже возникли у участников дискуссии.
Пока в проекте есть идея не сугубо адвокатской, но профессиональной монополии, то есть монополии юристов на выступление в суде. Чтобы врачи, физики-ядерщики, микробиологи и даже экономисты не брались представлять чужие интересы в судах, и даже свои интересы могли бы представлять в очень ограниченных пределах.
Дальше возникает масса вопросов (у меня в том числе), не решенных пока в проекте или решенных не самым, на мой взгляд, правильным образом.
1. Зачем вообще нужно профессиональное представительство? Такова тенденция большинства правопорядков, куда не посмотреть, будь то континентальное право или англо-американское. Дело в том, нужен ли нам профессиональный процесс или нет? Если нужен (пользы от него много, вряд ли кто-то сможет это всерьез отрицать), то его нельзя мыслить без профессиональных участников. По этому пути и идут иностранцы. Но у него есть и ряд минусов, прежде всего – это дороговизна. За удовольствие надо платить, что называется. Но вообще складывается ощущение (у судей, прежде всего), что дальше уже невмоготу. Приходят люди, которые эмоциями пытаются компенсировать отсутствие юридических знаний, на обучение которых у судей уходит масса времени. Они же задают вопросы и совершенно не понимают, что такое диспозитивный, состязательный процесс, что такое правильная формулировка предмета иска, что такое основание иска, в каких случаях надо заявлять какие ходатайства и т.п. И понятно, что эти люди ждут ответа на свои вопросы, считают, что судьи обязаны им дать ответ и т.п. Но вообще-то судейская работа в современных условиях этого не предполагает. Наоборот, судью, который из жалости и сострадания начнет консультировать одну из сторон, могут запросто лишить полномочий.
2. Когда обязательно нужен именно профессиональный представитель, по всем делам или только по некоторым видам? Пока предлагается подход, согласно которому он будет нужен практически по всем делам (за исключением дел упрощенного производства и некоторых аспектов участия в деле о банкротстве).
3. В какой инстанции нужен профессиональный представитель? Я лично считаю, что такую фигуру нужно вводить пока в качестве эксперимента только в надзорной и кассационной инстанциях, т.е. в тех, где рассматриваются вопросы права, а не факта. На это есть возражение у сторонников о всеобъемлющем участии профессиональных представителей на всех инстанциях (довольно серьезное, на мой взгляд). Оно сводится к тому, что если не ввести профпредставителей в первых двух инстанциях, мы не добьемся реального снижения нагрузки на суды. Отчасти это верно. Но я остаюсь пока при своем мнении, имея в виду два момента:
а) если приходить к идее профессионального представительства, то ее придется долго и тщательно "обкатывать" и лучше сосредоточиться на малом числе случаев; уже понятно, что идея многими будет принята в штыки, и они будут активно оказывать ей сопротивление;
б) даже избавление надзорной инстанции от непрофессионально подготовленных жалоб даст существенный эффект (отложенный, опосредованный), поскольку у судей появится больше времени на занятие собственно правовыми вопросами, формированием единообразной практики.
Сейчас, по моим оценкам, 70-80% жалоб по определению не имеют перспектив в надзорной инстанции, поскольку сосредоточены не на том, на чем нужно: "суд не принял во внимание мои доказательства, свидетельствующие о некачественности товара" и т.п. Такая проблема – не проблема надзорной инстанции.
4. Кто может стать профессиональным представителем? Я читал на "Право.Ru" дискуссию по вопросу адвокатской монополии. Много интересного, если убрать переходы на личности в запале спора. Сейчас обсуждается следующая идея – в силу статуса дать такое право адвокатам, а также лицам, имеющим степень кандидата и доктора наук. Остальные лица, имеющие высшее юридическое образование, должны проходить какой-то отбор. С учетом нынешнего качества юридического образования даже среди дипломированных юристов полно людей, ничего не понимающих в процессе. Им тоже не место в судах, если мы строим профессиональный процесс. Они не выдерживают конкуренцию со своим обученным оппонентом, так сказать, "в чистом поле" (т.е. в зале судебного заседания) и начинают заниматься заносом взяток, фальсификацией доказательств и пр. И такой отложенный негативный эффект есть у непрофессионального процесса. Кстати говоря, можно же просто решить спор, какой процесс лучше – взять да попробовать. Можно выделить категорию споров, к которым допустить только профессиональных юристов, и потом сравнить. И пусть общество тоже рассудит, как ему лучше.
5. Как отбирать допущенных в суды юристов? У немцев, например, в суд допущен любой дипломированный специалист в области права, но чтобы стать дипломированным, надо сдать два тяжелейших экзамена. Двадцать или 30% из отучившихся 5-7 лет их не могут сдать и уходят работать таксистами, например. Это не фантазии (я могу ошибаться в величине процента, но он очень высок), это суровая правда юридической жизни в этой стране.
У нас можно подумать о том, чтобы экзамен на допуск в суд принимали те же комиссии, которые экзаменуют судей. Но это привело бы к очень серьезному росту нагрузки на них, поэтому надо бы придумать что-то еще. Тем не менее, идея профессионального допуска не так и плоха для тех, кто считает себя хорошим юристом, но работает не как адвокат, а в крупной компании и ходит по судам. Он пройдет экзамен и где бы он дальше ни работал, всегда сможет участвовать в судебных заседания. Получится своего рода "внутренний" адвокат. Даже Высшему Арбитражному Суду придется обзавестись таким "внутренним адвокатом", чтобы не платить деньги и не привлекать сторонних адвокатов. И если удастся от юридического сообщества получить не только критику, но и конструктивные предложения, как это можно устроить (как обустроить юридическую Россию), то это было бы здорово.
6. Для чего нужна аккредитация в судах? Она продумывается в дополнение к экзамену и нужна для того, чтобы иметь возможность "чистить ряды" профессиональных представителей. Если человек грубит в суде, представляет фальсифицированные доказательства, ведет себя неподобающим образом, ему должны угрожать какие-то реальные санкции. Штрафов в их качестве не хватает. Права помещать под арест, которое есть у зарубежных судов, мы лишены.
Я вижу у участников дискуссии опасения, что аккредитация может быть использована для отстранения неугодных адвокатов. Странно было бы это отрицать — все можно использовать во зло. Но чтобы бороться с подобными злоупотреблениями, будут предложены специальные механизмы. Лишение аккредитации можно будет обжаловать, а мы ведем аудиозапись всех судебных заседаний, и вышестоящий суд в большинстве случаев сможет оценить — кто прав: представитель или судья, его наказавший. Лично я не думаю, что масштабы отстранения неугодных судье адвокатов с помощью лишения аккредитации будут значительными. Скорее, это останется абстрактным предостережением, которого будут побаиваться.
7. Проект, который рассматривается в недрах ВАС, находится в самой ранней стадии проработки. Возможно, Минюст готовит самостоятельные предложения, и если так, можно было бы правильно попытаться согласовать эти предложения и выйти с согласованной позицией. Это вопрос будущего. Я не думаю, что за это лето работа будет закончена или даже продвинется достаточно далеко. Но это, как правильно подчеркнул один из участников дискуссии, мои ощущения. Показывать кому-либо сырой проект лично я не вижу ни малейшего смысла. Достаточно обсуждать идеи.
8. Кстати, еще один момент – электронная подача заявлений в суды. За рубежом, там, где это проведено в жизнь (например, в Турции), свободно переписываются с судом только адвокаты (профпредставители), т.е. те, кого суд знает и в ком уверен, что это именно то лицо. У нас же одним из стимулов к профессиональной аккредитации, возможно, должна стать возможность электронного взаимодействия с судом. То есть не палкой гнать в профпредставители, а делать это занятие выгодным. Это тоже вариант. Надо думать.
Думаю, для начала дискуссии достаточно. А дополнительно можно будет высказаться, когда накопятся новые вопросы или комментарии, заслуживающие внимания.
