Объединение юридической профессии должно идти под сенью адвокатуры, но "свободным" юристам должны предложить особые формы организации бизнеса, считает заместитель министра юстиции Елена Борисенко. Для развития и обеспечения безопасности гражданского оборота необходимо расширение функций нотариата, считает она, но нотариусы должны быть максимально ответственны, готовы к контролю не только корпоративному, но и со стороны государства.
– В последнее время много говорится про объединение юридической профессии на базе единой адвокатской корпорации. Как адвокат и корпорация в целом должны будут выглядеть в будущем?
– Идеальной моделью мне представляется сильная адвокатура, функционирующая как хорошо структурированная корпорация, у которой есть серьезные механизмы для развития и поддержки своих членов, обеспечения мониторинга деятельности адвокатуры, выявления внутренних болезней, борьбы с ними. Адвокатские палаты существуют не для организации праздников и паркетных мероприятий, а для организации системы оказания квалифицированной юридической помощи. Для этого необходимо совершенствовать процедуры доступа в профессию адвоката, сделав квалификационный экзамен открытым, строгим и объективным, крайне важно создать систему повышения квалификации для членов адвокатуры, среду, в которой будут развиваться настоящие профессионалы, заинтересованные в ведении дела не только квалифицированно, но и честно, этически безупречно.
Единая профессия означает единый стандарт, возможно, в первую очередь – этический, а затем – профессиональный. Чтобы конституционная гарантия на получение квалифицированной юридической помощи могла быть реализована, необходимо обеспечить этот стандарт, гарантирующий минимальный уровень качества. Клиент должен знать, что, к какому бы адвокату он ни обратился, тот не будет работать на другую сторону, будет сохранять в тайне предоставленную ему информацию, его образование и квалификация обеспечат соответствие закону его рекомендаций и подготовленных документов. Я не говорю о максимальном стандарте, потому что у каждого планка своя, виртуозность и мастерство не должно знать границ, что, скорее всего, отразится на размере гонорара, но минимальный стандарт должен быть един и соблюдаем всеми членами корпорации.
– Что для этого нужно?
– На мой взгляд, нужно начинать с усиления роли Федеральной палаты адвокатов. Должен быть центр, который способен сформулировать и провести изменения не только нормативные, но и корпоративно-профессиональные. И этим центром должна быть ФПА. Государство может лишь содействовать и мотивировать саморегулирование в определенном тренде. Самое глупое и бессмысленное – это зависимая адвокатура. Такая адвокатура – это минус для общества и государства. Зависимая адвокатская корпорация не может обеспечить состязательность судебного процесса, а значит, снижается компетентность и эффективность следствия, правосудия, что неизбежно приводит к правовому нигилизму, развитию неправовых методов защиты нарушенных прав, хаосу. Сильная и компетентная адвокатура – залог реализации принципов правового государства, верховенства права. Именно ФПА может стать основным разработчиком проектов изменений регулирования рынка юридического услуг, контент должен формироваться юрсообществом.
Мы готовы предоставить площадку для обсуждений, помогать продвигать идеи и, как регулятор, поддерживать инициативы, отвечающие задачам, о которых я говорила. Чем лучше ФПА сможет собрать и учесть в своих инициативах мнения не только тех, кто является ее членами, но и тех, кто по тем или иным причинам не хочет в настоящее время вступать в ряды адвокатуры, тем больше вероятность успеха. Надеюсь, что ФПА до конца года представит внятный текст концепции регулирования рынка юридической помощи, который мы сможем объективно, предметно обсуждать, править, дорабатывать.
Реформирование, как представляется, должно проходить поэтапно. Нужна тонкая настройка, чтобы не разрушить существующий юридический бизнес, а, наоборот, обеспечить условия для его развития как проводника законного и стабильного гражданского оборота, защиты прав и законных интересов людей и бизнеса.
– "Вольные" юристы говорят, что не желают вступать в адвокатуру до тех пор, пока она не позволит им урегулировать их бизнес. В пример ставится ситуация с адвокатскими бюро, когда вопреки запрету одни адвокаты управляют другими, выплачивают им зарплату, а это никак законодательно не урегулировано.
– Безусловно, создание необходимых для юридического бизнеса механизмов внутри адвокатуры должно стать одной из задач проводимых изменений. Сегодня многие компании, консультирующие по вопросам корпоративного и гражданского права, не хотят вступать в адвокатуру, в том числе из-за неудобства для их бизнеса форм организации адвокатской деятельности. Да и целый ряд, если не большинство адвокатов работают по модели, когда рядом адвокатское бюро и общество с ограниченной ответственностью. Существующие формы не всегда отвечают потребностям развития юридического бизнеса, особенно, когда фирма перерастает малую форму. Требуется серьезная мотивация сотрудников, прозрачные партнерские отношения, возникают вопросы капитализации и прав на интеллектуальную собственность фирмы.
Дискуссии о модернизации форм организации адвокатской деятельности идут давно. Апологеты консервативного подхода строят свою позицию на том, что существующих форм для решения всех вопросов развития юридической помощи достаточно. Они категорически против иных моделей, видя в этом риск отхода от некоммерческого принципа адвокатской деятельности. Моя личная точка зрения такова: нужно сохранить существующие формы для тех, кто привык комфортно в них работать. Полагаю, что существующие формы оптимальны для организации практик консультирования по уголовным делам. В то же время я считаю, что само существование коммерческих фирм при адвокатских образованиях как мотивационного и налогового условия для организации юрфирмы говорит о несовершенстве существующих форм, не позволяющих определенному сегменту профессионалов развиваться без ухищрений.
Поддерживая принцип публично-правовой и социальной значимости адвокатской деятельности, я не сомневаюсь, что для объединения профессионального рынка юридической помощи необходимо дополнение существующих форм еще одной, которая будет адаптировать отношения, условно говоря, ООО для формы адвокатского образования с возможностью распределения прибыли между партнерами, принятия на работу адвоката и выстраивания с ним трудовых отношений и еще много иных аспектов. Это позволит строить партнерскую систему, которая существует по факту в таких организациях, развивать и капитализировать средние и крупные юридические компании внутри адвокатуры.
Но вводить ограничения для юристов не стоит до тех пор, пока не появятся механизмы, которые обеспечат им возможность организации и развития своей деятельности. Тогда мы сможем им сказать: коллеги, вы либо адвокаты и работаете в рамках соответствующего законодательства, притом что все механизмы для вас созданы, либо вы не занимаетесь этой деятельностью вообще. В этом случае, думаю, сомнения у многих сегодняшних неадвокатов пропадут, так как они будут понимать, что для их работы никаких препятствий нет, даже есть дополнительные плюсы, так называемые привилегии адвокатуры, но единый стандарт и обязанности необходимо соблюдать и исполнять.
– Те юристы, которые сейчас не адвокаты и в адвокатскую корпорацию не попадут, что с ними произойдет?
– В зависимости от того, кто эти юристы. Для корпоративных юристов, так называемых "инхаусов", думаю, целесообразно сделать исключение, предоставив им право работать без приобретения статуса адвоката, впрочем и без привилегий адвокатуры, важнейшей из которых является адвокатская тайна. На мой взгляд, даже при введении монополии на оказание юридической помощи мы сможем прописать их права по представительству своих компаний. Те, кто называет себя юристом, но не имеет юридического образования, на мой взгляд, должны прекратить оказывать юруслуги. Те юристы, которые имеют ограничения, связанные с судимостью или еще с чем-то, думаю, тоже должны будут уйти из профессии и заняться каким-то другим делом.
– Ведется ли сейчас разработка закона о профессиональной юридической помощи?
– Сейчас нет. Сначала мы должны понять, как мы будем в целом менять регулирование в сфере оказания юридической помощи. Какими способом мы это будем делать – отдельным законом или меняя действующее законодательство – это уже средства. Поэтому сначала нам нужно проработать концепцию изменений, их этапы.
– В госпрограмме "Юстиция" говорится про необходимость развития бизнес-адвокатуры. Что под этим подразумевается?
– Сейчас есть довольно большой рынок, связанный с бизнес-консультированием, рынок крайне конкурентный и экономически емкий. Среди тех, кто в нем работает, очень много квалифицированных, замечательных юристов. Это здоровая часть профессии, которую неплохо было бы под сень адвокатуры привлечь. Но пока эти специалисты не видят для себя мотивов для вступления в ряды адвокатуры, им статус представляется ненужным. Они видят для себя только лишние обременения: отчеты, взносы и так далее.
Возможно, адвокатура станет для них привлекательнее, если там появится некая специализация: отдельные методологические комиссии, комиссии по дисциплинарным производствам для специалистов в уголовно-правовой и гражданско-правовой сферах, а также специалистов арбитражной группы. Но это пока лишь идеи, как всегда имеющие свои плюсы и минусы. В любом случае полагаю, что вовлечения профессионалов бизнес-консультирования в работу по подготовке концепции изменений является необходимым условием достижения задачи объединения рынка квалифицированной юридической помощи в России.
– Были предложения по поводу введения отдельных квалификационных экзаменов при вступлении в адвокатуру в зависимости от выбранной специализации. Насколько это перспективно?
– Пока трудно ответить определенно, посмотрим, что нам предложит сама адвокатура. Мы действительно ранее озвучивали идею разделения права заниматься определенной адвокатской деятельностью в зависимости от специализации. К примеру, если я хочу заниматься всем спектром дел, то должна сдать три квалификационных экзамена. Но любая медаль имеет две стороны. С одной стороны, мы стимулируем узкий профессионализм. С другой – мы прекрасно понимаем, что право всепроникающе, как шутят юристы: нет того гражданского дела, которое не стремится стать уголовным, и наоборот. Поэтому у этой идеи есть как сторонники, так и противники. Сегодня фактически кандидат в адвокаты сдает экзамен по уголовному праву и процессу, в большинстве регионов тестированию подвергаются знания претендента именно в этих отраслях.
– Адвокаты жалуются, что плохо работает институт адвокатского запроса. А Госдума уже отклоняла законопроект об усилении ответственности за его игнорирование…
– Мы ведем работу по совершенствованию [этого] института. Это непростой вопрос. С одной стороны, очевидно, для состязательности процесса адвокат должен получать информацию по своему запросу. Другое дело, что качество адвокатского запроса иной раз не выдерживает никакой критики. Кроме того, необходим механизм, предотвращающий злоупотребления в использовании информации, обеспечения ее конфиденциальности, особенно в части персональных данных.
Я за то, чтобы сделать максимально эффективным адвокатский запрос и ввести гарантии предоставления по нему информации, в том числе ответственность за игнорирование или предоставление недостоверной информации. Но тогда и требования к запросу тоже должны быть четко сформулированы. При этом крайне важным являются вопросы правового регулирования обеспечения адвокатом безопасности конфиденциальной информации, в том числе банковской и коммерческой тайны, персональных данных. Именно поэтому правительство утвердило отрицательный отзыв на законопроект, который просто вводил административные штрафы за игнорирование адвокатских запросов, поручив Минюсту подготовить иной вариант законопроекта. [Эту] работу мы в настоящее время ведем.
– Адвокаты жаловались, в том числе президенту, на несовершенство системы оплаты труда защитников по назначению, что они зависимы от следователя. С другой стороны, насколько система прозрачна, нет ли возможности для приписок?
– Эту проблему мы пытались урегулировать, когда готовили в 2012 году постановление правительства № 1240 о порядке оплаты процессуальных издержек. При сегодняшней конфигурации адвокатуры, наверное, выбран оптимальный, сбалансированный вариант из всех возможных. Если адвокат был на процессуальном действии, это отражено в протоколе, то следователь не может сказать, что его не было. Таким образом, есть возможность контроля за адвокатом, чтобы он не писал себе в работу 150 дней, когда это не так. Также заинтересован в верности данных и сам доверитель, так как процессуальные издержки могут быть с него взысканы.
Если говорить глобально о возможности в будущем совершенствовать эту систему, то я полагаю, что гораздо более активная роль могла быть у самой адвокатуры, ее палат. В частности, если бы адвокатура стала распорядителем бюджетных средств, из которых оплачивался бы труд адвокатов по назначению. За этим был бы контроль со стороны всех участников процесса, плюс финансовый надзор государственных органов финансового надзора. Однако адвокатские палаты на сегодняшний день не готовы принять на себя работу по распоряжению бюджетными средствами. Их структура сегодня это не позволяет делать. Поэтому конкретно в этот исторический момент времени мы вряд ли что-то изменим. Концептуально, в будущем, когда адвокатура станет тем, чем должна быть, к этому вопросу можно было бы вернуться.
При этом и сегодня адвокатура может сделать шаг, чтобы избавиться от "карманных" адвокатов, которые работают в связке со следователями. Тут действительно возможны приписки. Бороться с этим можно, в том числе и распределением дел по назначению, чтобы не следователь выбирал адвоката, а чтобы он лишь передавал заявку в адвокатское образование. Чтобы эта система хорошо работала, наверное, нужен колл-центр, работающий круглосуточно без выходных и праздников. Важен и порядок распределения дел между адвокатами: должны учитываться и специализация, и квалификация, и объем работ у адвокатов, чтобы один не рвался между 125 делами. У нас уже есть субъекты, в которых очень успешно уже это работает, например в Самарской области и Пермском крае. Мы стараемся их опыт распространять, по крайней мере, мотивировать адвокатуру, чтобы они изучали и заимствовали лучшие подходы в своих субъектах.
– Есть ли статистика по адвокатам, привлеченным к дисциплинарной ответственности за различные нарушения?
– В 2013 году квалификационные комиссии рассмотрели в отношении адвокатов 4638 дисциплинарных производств, в том числе 149 дел, возбужденных по представлениям территориальных органов юстиции. К дисциплинарной ответственности привлечено 2719 адвокатов, из них по представлениям терорганов 68. 410 адвокатам статус прекращен, в том числе 27 по представлениям терорганов. Из этого же числа у 42 человек это связано с осуждением за умышленные преступления. Один адвокат лишился статуса, так как не отвечал требованиям закона об адвокатуре, а четверо – за адвокатскую деятельность во время приостановления статуса.
221 адвокат был наказан за неисполнение или ненадлежащее исполнение решений органов адвокатской палаты. Это, скорее всего, неуплата членских взносов. Еще 21 адвокат получил дисциплинарные взыскания за отсутствие сведений об избрании формы адвокатского образования. За неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем привлечены к дисциплинарной ответственности 73 адвоката, 95 – за нарушение адвокатом норм профессиональной этики.
Это лучше, чем в предыдущие годы. Есть какое-то движение с точки зрения самоочищения профессии. Но я не могу сказать, что меня устраивают эти цифры, потому что у меня есть подозрение, что случаев, когда нарушаются права доверителей, значительно больше. Во-первых, далеко не все недовольные услугами адвоката приходят в палаты, а для возбуждения дисциплинарного производства нужна их жалоба, у палаты нет полномочий инициировать разбирательство без обращения. Во-вторых, клиент должен представить документы в обоснование своей позиции. К сожалению, не всегда у клиента они оказываются. В-третьих, к сожалению, не во всех субъектах есть желание вести эту работу по улучшению состояния своих рядов.
Повторюсь, нужно усиление роли адвокатских образований, и в первую очередь ФПА, которая сейчас, на мой взгляд, крайне незначительная. Это мешает распространить даже хорошие, качественные подходы в регионы. Думаю, если бы у ФПА были механизмы и функции методологического центра, в том числе по вопросам дисциплинарных производств, правоприменения корпоративных правил, кодекса этики адвокатов, то многие задачи стали бы решаться эффективнее и быстрее.
– Сейчас человек, который остался недоволен адвокатом, может пожаловаться в адвокатскую палату. Однако если он получит отказ президента палаты в возбуждении дисциплинарного производства, то обжаловать его не сможет. Ни Кодекс профессиональной этики адвоката, ни закон об адвокатуре такой возможности не предусматривают. Насколько справедливо такое ограничение?
– Думаю определенная целесообразность в подобном подходе есть. Однажды этот вопрос был исследован по жалобе гражданина в Конституционный суд и была сформулирована позиция, смысл которой в том, что отношения между адвокатом и палатой – корпоративные и, следовательно, подлежат разрешению между ними. У гражданина есть иные способы и инструменты защиты нарушенного права: имущественные или неимущественные – в суде, в том числе с исками о компенсации убытков и возмещению морального вреда. Гражданин вправе обратиться и в правоохранительные органы, если полагает, что его умышленно ввели в заблуждение, воспользовались его доверием, мошенническим способом обманули. Такого горе-адвоката осудят, и он будет лишен возможности заниматься адвокатской деятельностью.
Вместе с тем жалобы клиента на адвоката должны быть обстоятельно и подробно рассмотрены. В этом заинтересована сама адвокатура, так как каждый член корпорации – ее лицо, а репутация в адвокатской деятельности должна быть превыше всего. Полагаю, что решения об отказе в возбуждении дисциплинарного производства должны быть подробно мотивированы и приниматься коллегиально. Коллегиальное решение и единая методология рассмотрения дисциплинарными комиссиями жалоб, на мой взгляд, серьезно повысят эффективность процедуры.
– Многие недовольные клиенты как раз просят адвокатскую палату взыскать с адвоката гонорар. Там гражданам рекомендуют обращаться в суд. Но есть институт профессиональной ответственности адвокатов. Не планируется ли перенять зарубежный опыт в этой сфере?
– Я полагаю, что институт страхования профессиональной ответственности адвокатов необходимо совершенствовать. Думаю, что этот вопрос должен быть включен в концепцию реформы. При этом развитие должны получить как индивидуальное, так и коллективное страхование. Необходимо также стимулировать не только обязательное, но и добровольное страхование, которое может быть важным маркетинговым инструментом для тех адвокатов, которые консультируют и оказывают услуги по сопровождению дорогих инвестиционных проектов и сделок.
– Сейчас Кодекс профессиональной этики предусматривает три наказания для провинившихся адвокатов: замечание, предупреждение, лишение статуса. Идея с временным приостановлением статуса не была поддержана.
– Мне представляется, что институт временного приостановления статуса может быть востребованным не только как мера в рамках дисциплинарного производства, но и в иных случаях, когда его прекращение нецелесообразно, но ведение адвокатской деятельности по целому ряду ограничений не представляется возможным. В случаях принудительного приостановления статуса важным представляется решение вопроса о том, кто сможет принять такое решение – орган адвокатуры или суд. К слову говоря, вопрос о введении института приостановления статуса мы обсуждаем и в рамках изменений законодательства о нотариате.
– Для нотариусов эта мера в виде приостановления полномочий все-таки появится в скором времени?
– Если предложение будет принято заинтересованными органами и парламентом.
Нотариусы, на мой взгляд, имеют иную степень независимости от государства, чем адвокаты. Функции адвокатуры предполагают крайнюю степень независимости этого института для обеспечения состязательности процесса, защиты прав граждан, в том числе от государства. Нотариат же выполняет задачу удостоверения юридически значимых действий от имени государства. В принципе, нотариальная деятельность – это квазигосударственная служба. Именно поэтому так отчетливо подчеркнута публично-правовая функция [этой корпорации] в системе латинского нотариата, с серьезной ролью государства в вопросах доступа в профессию, контроля, исключения из нее.
Уверена, что развитие нотариата, расширение его функций необходимо для развития и обеспечения безопасности гражданского оборота. Но при этом, представляя государство, нотариусы должны быть максимально ответственны, готовы к контролю не только корпоративному, но и со стороны государства.
– А количество нотариусов будет увеличиваться или не будет? Раньше предлагалось…
– Все зависит от количества работы, функций и полномочий нотариата. Сегодня количество работы у нотариуса сокращается. На сегодняшний день, по статистике, более 50% – это копии и доверенности. В рамках развития "Электронного правительства", "Электронной России" и "дорожных карт" по оптимизации всех административных процедур эта работа должна, в принципе, исчезнуть. При этом нам надо сохранить самофинансирование нотариата, да и требований к нотариусам мы предъявляем очень много, в том числе связанных с развитием электронного взаимодействия, системы единой информационной системы, которая требует серьезного обслуживания.
Сегодня серьезных проблем с доступностью нотариальных услуг мы не видим. В то же время, если изменения законодательства, направленные на привлечение субъектов гражданского оборота к совершению сделок в нотариальной форме, дадут свои позитивные результаты, а развитие компетенций нотариата приведет к замене фактически технической работы нотариуса на смысловую, обеспечивающую безопасность и стабильность гражданского оборота, это неизбежно приведет к увеличению нотариального корпуса.
– А тарифы будут расти?
– Честный ответ на этот вопрос – не знаю. При этом, когда мы говорим "тариф", мы подразумеваем тариф и плату за работу правового и технического характера. Мы уже несколько лет пытаемся проработать систему сбалансированных тарифов, которая отвечала бы требованиям доступности нотариата и достаточности для обеспечения нотариальной деятельности на условиях самофинансирования. Основная сложность – это вопрос единства регулирования и учет региональной специфики. Очевидно, что в крупных субъектах расходы нотариусов на организацию деятельности выше, но и работы больше. В то же время, если в ряде депрессивных регионов низкий тариф важен для обеспечения доступности нотариата, но тогда должна быть система дотирования нотариусов. Могу сказать, что работу по разработке эффективного правового регулирования платы за нотариальные услуги мы ведем, и, я надеюсь, она завершится введением справедливых тарифов, как для общества, так и для нотариусов.
– Сохранится ли государственный нотариат? Позиция министерства менялась.
– Мы приняли решение, что, не стимулируя развитие государственного нотариата, поощряя переход в частный, мы не будем принудительно ликвидировать существующие государственные нотариальные конторы. Причина очевидна: доступность нотариальной помощи в тех регионах, где частный нотариат не развивается из-за отсутствия возможностей самофинансирования.
