Границы преюдиции, равноправие кредиторов и порядок оспаривания «перехода требований». Эти и другие проблемные вопросы, которые часто вызывают смятение у арбитражных судов, проанализировала коллегия Верховного суда по экономическим спорам. АСВ в рамках дела о банкротстве «Инстройбанка» оспаривало договор цессии.
На днях Коллегия Верховного суда по экономическим спорам (КЭС) рассказала свои мотивы в деле о банкротстве «Муниципального инвестиционного строительного банка» (далее – «Инстройбанк»), где анализировалась проблема момента возникновения права требования, уступаемого по договору цессии. «ВС в очередной раз продемонстрировал прокредиторский подход при толковании и применении законодательства о несостоятельности, что в текущей экономической ситуации представляется полностью оправданным», – комментирует позицию ВС Роман Зайцев, партнер Dentons.
Отправной точкой спора стал инвестиционный контракт, который «Инстройбанк» заключил в 2013 году с Правительством Москвы. Он обязался построить детскую музыкальную школу и перечислить в столичный бюджет $26,6 млн, и за это должен был получить помещения. В процессе обстоятельства изменились: площадь музыкальной школы превысила запланированную, а вот размер передаваемых банку помещений, наоборот, уменьшился.
«Инстройбанк» инициировал судебный процесс (№ А40-73164/2012), и в результате в августе 2012 года суд обязал Правительство Москвы подписать допсоглашение к контракту об уменьшении обязательств банка на $3,4 млн. А через несколько дней «Инстройбанк» уступил право требования этой суммы с властей иностранной компании «Programprom PTE LTD».
Потом произошла пертурбация. Сначала решение суда об изменении контракта отменила апелляция, затем (в августе 2013 года) у «Инстройбанка» и вовсе отозвали лицензию. Возбудили дело о банкротстве (№ А40-143265/2013), уже после чего банк вновь добился признания допсоглашения действительным. После вступления в законную силу решения об этом (январь 2014 года) Programprom PTE LTD как цессионарий потребовала в суде с Правительства Москвы те самые $3,4 млн переплаты по контракту (№ А40-91248/2014). И добилась своего.
Но на этом перипетии с $3,4 млн не закончились, а дошли до коллегии ВС. В рамках дела о банкротстве Агенство по страхованию вкладов (АСВ) как конкурсный управляющий потребовало признать договор цессии и состоявшийся на основании него переход требования недействительными. Три инстанции АСВ полностью отказали: сделка уступки была совершена за пределами периода подозрительности (за год до банкротства) – этим обосновали суды свою позицию.
Перед должником все равны
КЭС под председательством Ивана Разумова согласилась с нижестоящими судами в том, что оснований для признания недействительным самого договора цессии нет. А вот в вопросе «перехода прав» по нему суды, по мнению ВС, разобрались плохо. В первую очередь, проигнорировали тот факт, что объектом спорной сделки было именно будущее требование.
Такой позиции придерживался и сам цессионарий «Programprom PTE LTD», взыскивая переплату с Правительства Москвы (№ А40-91248/2014). Этим же руководствовался в рамках данного спора и суд, который на этом основании не стал применять положения об истечении срока исковой давности. Все это КЭС упомянула в своем определении. «ВС в очередной раз обратил внимание на границы преюдиции, указав, что хотя правовая квалификация сделки не имеет преюдициального значения, но не может игнорироваться судом при рассмотрении последующего дела», – комментирует этот момент Зайцев.
По общему правилу будущее требование переходит к цессионарию с момента его возникновения у цедента, напомнила в своем определении КЭС. До конкурсного производства в отношении «Инстройбанка» требование к Правительству Москвы о возврате переплаты еще не возникло (оно было открыто в ноябре 2013 года, а решение об обязании властей подписать допсоглашение к инвестконтракту вступило в силу в январе 2014-го). И значит, не могло перейти от банка к Programprom PTE LTD.
Получается, что это требование согласно Закону о банкротстве поступило в конкурсную массу, а обязательство банка по передаче его Programprom PTE LTD трансформировалось в денежное, которое уже должно рассматриваться в порядке банкротного законодательства. Таким образом, переход требования от цедента к цессионарию стал невозможным, резюмируется в определении ВС. В ином случае получилось бы преимущественное (по отношению к другим кредиторам «Инстройбанка») удовлетворение обязательства перед Programprom PTE LTD.
Так как нижестоящие суды никак не оценили это обстоятельство, то и не разобрались с расчетами. Не устанавливали, перечислило или нет в итоге Правительство спорную сумму Programprom PTE LTD. Именно поэтому спор в части применения последствий признания перехода требования не соответствующим закону отправился на новое рассмотрение.
Какие тенденции
«КЭС вполне последовательно исходит из невозможности исполнения обязательств должника после начала конкурсного производства иначе, как в порядке Закона о банкротстве с пропорциональным распределением полученных средств между всеми кредиторами», – комментирует решение Никита Калиниченко, юрист Nektorov, Saveliev & Partners. Таким образом ВС проводит линию недопустимости формального рассмотрения дела, указывая, что требования конкурсного управляющего об оспаривании договора цессии необходимо квалифицировать как иск о признании за должником права на имущественное требование к третьему лицу, поясняет Калиниченко.
КЭС в очередной раз демонстрирует приоритет интересов кредиторов и необходимость соблюдения их «равноправия», поддерживает позицию ВС Юлия Карпова, руководитель судебной практики «Инфралекс». Интересна, по ее мнению, и еще одна тенденция: арбитражный суд сам квалифицирует сложившиеся отношения и заявленные требования.
Так, предметом требований АСВ было «признание недействительным перехода к иностранной компании требования… о возврате неосновательного обогащения». ВС, в свою очередь, «признал не соответствующим закону переход к частной компании… требования о возврате неосновательного обогащения». АСВ в обоснование ссылалось на положения главы III.1 Закона о банкротстве (специальные основания оспаривания сделок), а также статьи 10, 168 ГК РФ о недействительности сделок, совершенных при злоупотреблении правом. КЭС же посчитала переход прав незаконным на основании ст. 131, 126, 134 Закона о банкротстве, устанавливающих порядок формирования и продажи конкурсной массы должника, а также порядок удовлетворения требований реестровых кредиторов, поясняет Карпова.
«По существу ВС, следуя расширительному подходу к категории сделок, которые могут выступить объектом оспаривания, подтвердила допустимость требований о признании недействительным перехода требования, хотя при этом была использована иная терминология», – обращает также внимание и Зайцев.
